Король и Злой Горбун

– Нет, вы лично ничего, конечно, не должны…

– И на том спасибо.

– Но у вас связи, Николай Вадимович! Позвоните кому следует, пусть от Гончарова отстанут!

– Кто отстанет?

– ФСБ.

– Женя! Ты всерьез думаешь, что я могу что-то указывать этим людям?

– Но ведь это нелепость!

– Ну почему же? Пусть его проверят. Этого, как его…

– Гончарова, – подсказал я.

– Вот именно, Гончарова. Он все-таки чего-то там начудил.

– Но ведь это нелепость! – повторил я.

И опять Касаткин невозмутимо повторил:

– Ну почему же? Эта история с удостоверением…

– Вы сами в это верите?

– Во что?

– В то, что все это – серьезно!

Касаткин задумчиво посмотрел на меня. Я его понимал. Ему не хотелось ни во что вмешиваться, тем более что Гончаров, по большому счету, подставился сам, но несоизмеримость гончаровского розыгрыша и последовавших вслед за этим событий настолько меня поразила, что я уже не мог остановиться. Мне бы возраст Касаткина, его житейский и чиновничий опыт – и я бы, возможно, отнесся ко всему этому спокойнее. Но я был тем, кем я был, и не собирался отступать.

Касаткин, наверное, это понял.

– И что я должен, по-твоему, делать? – со вздохом осведомился он. – Сражаться за восстановление твоего протеже на работе?

– Я прошу вас защитить его от преследований.

И опять Касаткин вздохнул.

– А разве кто-то его преследует?

Делал вид, что ничего не понимает.

– Да ведь с ним пытаются расправиться! – не выдержал я. – Ничего не могут доказать и потому мстят!

Касаткин недовольно поморщился.

– Мстят! – упрямо повторил я. – И нет никакой гарантии, что они не состряпают какое-нибудь дельце…

– Хорошо, – с усилием сказал Касаткин. – Я попробую что-нибудь предпринять.

Похоже, сейчас он готов был пообещать что угодно, лишь бы я от него отвязался. Но я знал, что если он что-то пообещал – сделает. Хотя бы попытается. Это вселяло надежду.

– Спасибо! – совершенно искренне сказал я.

Касаткин неопределенно махнул рукой и скрылся за дверью. Я отнял у него целую кучу времени.

Я возвращался в наш офис и думал о Гончарове. По большому счету, он не так уж был и виноват. Его разыгрывали, он разыграл – и что же тут такого? А все шишки достались ему. И Служба безопасности обложила со всех сторон, и с работы вот выгнали. С этими мыслями я и вошел в кабинет. При моем появлении Гончаров встрепенулся и с надеждой посмотрел на меня.

– Колесо завертелось, – сообщил я. – Думаю, все обойдется.

– На работе восстановят? – уточнил Гончаров.

Об этом он, оказывается, пекся более всего. А вот как раз по поводу работы ничего конкретного я не мог ему сказать.

– С работой пока не ясно.

Это сообщение его расстроило.

– Я поговорю с вашим директором, – пообещал я.

– Бесполезно. Идиот, каких мало.

– Может быть, пойдет навстречу.

– И не надейтесь.

Помолчали.

– Да вы не расстраивайтесь, – сказал Гончаров. – Я у вас могу поработать. Вы ведь своим артистам деньги платите?

Это было настолько неожиданно, что я в первый момент даже не нашелся, что ответить. И не я один пребывал в таком состоянии. Демин, например, даже в лице изменился.

– Поработаю у вас, – продолжал Гончаров, не замечающий нашего состояния, – а там видно будет.

– Ну это уж дудки! – очнулся Демин.

– Почему? – совершенно искренне изумился Гончаров.

– Потому! – огрызнулся Илья.

Он все еще не мог простить этому человеку сорванную съемку.

– А что здесь такого? – сказал Гончаров. – Мы же с вами договорились.

Он обернулся ко мне, призывая меня в свидетели.

– Будем моих школьных друзей разыгрывать. Ведь было? Говорили с вами об этом?

– Было, – подтвердил я.

Я уже все обдумал. Хотя предложение Гончарова поработать у нас было полной неожиданностью, при ближайшем рассмотрении все выглядело не так уж плохо. Если быть честным перед самим собой, то легко признать, что Гончаров пострадал и по нашей, так сказать, вине. Не будь нас, нашей программы и нашего розыгрыша в ресторане, его не выгнали бы с работы. И если уж он попал в такую вот переделку, то почему бы нам ему не помочь? Ведь мы можем снять с ним несколько программ.

– Ни за что! – жестко сказал Илья, будто прочитав мои мысли.

Но меня уже трудно было переубедить.

– А что здесь такого? – повторил я гончаровскую фразу.

– Я сумею, – сказал Демину Гончаров. – У меня получится.

Демин в ответ только хмыкнул.

– У вас сомнения? – будто удивился Гончаров. – Думаете, я напортачу?

Он задумался на мгновение, будто решая, каким образом может быстро и убедительно доказать Демину его неправоту.

– Я прямо сейчас могу кого угодно разыграть, – предложил Гончаров. – Хотите? Позовите сюда кого-нибудь…

– Да кто же вам поверит? – усмехнулся Демин. – В этой-то комнате. У нас дурная репутация, нам уже никто не верит. Все боятся розыгрыша.

– Хорошо, не здесь, – не сдавался Гончаров. – В другом каком кабинете.

– А в буфете, – предложила молчавшая до сих пор Светлана. – Там народ всякий бывает. И если мы сядем отдельно от товарища…

Я уже понял. И Светкина идея мне понравилась. Мы объяснили Гончарову, где буфет, и пообещали, что придем туда через несколько минут после него. Надо было, чтобы мы появились по отдельности, дабы никто не заподозрил розыгрыша. О характере розыгрыша с Гончаровым не условливались намеренно – пусть импровизирует и покажет все, на что способен. Сам ведь напросился. Это будет что-то вроде экзамена. Сдал – не сдал.

Гончаров вышел из кабинета.

– Я бы не связывался, – сообщил Демин, едва за Гончаровым закрылась дверь.