Король-колдун

Атайя прижала пальцы к вискам, чувствуя растущую головную боль, — принцессу толкали совершить опрометчивый поступок, и у нее совсем не было времени подготовиться.

— Да-да, обращенных к разуму, — повторила Атайя рассеянно. — Я помню, что он сделал с моим братом Николасом.

— Нет, вы говорите о принуждающем заклинании, — поправил ее Тулис. — Заклинания, обращенные к вашему разуму, — более утонченный вид магии, но гораздо более коварный. Принуждение заставляет жертву выполнить определенную задачу. Заклинания, обращенные к разуму, заставляют поверить, что ваши мысли и воспоминания ожили, и действовать так, словно они реально существуют. Конечно, даже тогда вы сможете действовать по своему усмотрению… но это очень трудно. — Тулис положил руки принцессе на плечи и сжал их. — Мудрец попытается использовать ваши собственные мысли против вас. Он вытащит наружу все ваши глубоко запрятанные страхи и обратит их в оружие. Мудрец будет стараться повредить ту часть вашего разума, благодаря которой вы можете отличить правду от лжи. Так же как любой колдун способен похитить каплю жизненной сущности человека и создать его полное подобие, так и Мудрец будет стремиться похитить кусочек вашего разума, чтобы создать иллюзию того, что ваши мысли и воспоминания вполне реальны. Он добивается, чтобы противник сам уничтожил себя. Этот вид магии очень сложен, — закончил Тулис, — но Мудрец долго практиковался в нем.

Хоть Атайя и была благодарна Тулису за предупреждение, теперь предстоящий Обряд Вызова еще больше пугал принцессу. В ее жизни столько страхов, сожалений и неприятных воспоминаний! То, что самые темные тайны ее сердца вытащат наружу и предъявят ей во всей их неприглядности, пугало принцессу больше, чем поединок с использованием огненных заклинаний.

Атайя напомнила себе, что она умеет делать кое-что, о чем Мудрец не имеет ни малейшего представления. Бесценный кисет с корбалами все еще у Джейрена. Несмотря на то что принцесса использовала камни всего один раз, сохранялась вероятность застать Мудреца врасплох, как поступил когда-то Брессель. Не так уж много, но все же маленький ручеек надежды в бурном потоке, грозившем затопить ее. Тем не менее Атайя не рассказала Тулису о своем секрете. Она полностью доверяла ему, но боялась, что Мудрец способен силой выпытать ее тайну, если Тулис попадет к нему в руки до Обряда Вызова.

— И еще кое-что. — Тулис подошел к двери и втащил потертую кожаную суму. — Его светлость собирался вернуться за этим и за другими своими сокровищами позднее, когда его поход завершится. Если вы не возражаете…

Управляющий многозначительно посмотрел на огонь.

Атайя вытащила из сумки книги и разрозненные бумаги. Миниатюрная библиотека содержала в себе все заметки Родри — все, что за двадцать лет своих изысканий он сумел найти и записать о забытом ныне обряде передачи. Принцесса просматривала бесстрастное изложение обряда, благодаря которому король Кельвин получил магическую силу, каталог заклинаний, составленный Родри позднее, и заметки о том, как лучше использовать каждое из них. Принцесса обнаружила также поспешный отчет о ее собственном необычном даре и наконец добралась до заметок о столь же странной смерти короля Кельвина.

Руки Атайи тряслись от ярости, когда она запихивала книги обратно в сумку. Господи, каким удовольствием было бы засунуть все эти бумаги в огонь, оставив от трудов Родри всего лишь горстку пепла. Возможно, и удовольствие… но разве она имеет на это право? Какими бы отвратительными ни казались принцессе идеи Родри, может ли она стереть их с лица земли? Это противоречит всему, чему учил ее мастер Хедрик. Само знание Родри — не есть зло. Злом является то, как Родри использовал его. И простейший способ разоблачить зло — его тщательное изучение, а не уничтожение.

— Я не могу, Тулис. Не уверена, что вы поймете меня, но… я не могу уничтожить эти заметки. Уникальные знания нельзя уничтожить только потому, что я не одобряю их. Это ничем не лучше отпущения грехов — убивать всех колдунов, боясь, что кто-то из них со временем станет опасен. Позвольте мне отослать эти бумаги в библиотеку школы колдунов. Они станут напоминанием о той опасности, которая подстерегает нас, когда мы начинаем играть с вещами, которых не имеем права касаться. К тому же я уверена, что в Рэйке они станут пищей для долгих дискуссий за кружкой эля.

Тулис согласился с ней вежливым, но несколько озадаченным кивком, не в силах понять особенностей рэйкского мироощущения.

Атайя приготовилась уходить.

— Спасибо, что освободили меня, — проговорила принцесса, уже готовясь привести свой разум в состояние расслабленности, необходимое для мягкого перемещения. На фоне все еще сверкающих звезд она уже различала рассветные проблески на востоке. — Возможно, этим вы освободили всех нас.

Неожиданно Тулис почтительно опустился перед ней на колени.

— Для меня честь служить леди из пророчества, — сказал он, положив руку на сердце.

Сквозь улыбку Атайя поморщилась.

— Пожалуйста, не называйте меня так. Это заставляет меня думать, что перед уходом я просто обязана совершить парочку чудес, просто ради пущего эффекта.

— Приберегите свои чудеса для Кайта, — отвечал Тулис, глядя на нее снизу вверх. — Вы достигли столь многого, но я подозреваю, что в запасе у вас еще есть чем удивить нас.

Это прозвучало так, как если бы к ней обратился сам мастер Хедрик, и Атайе стоило большого труда удержаться от слез. Принцесса помогла старику подняться и сердечно обняла его, надеясь, что, если ей удастся победить в Обряде Вызова, она еще встретится с ним… и стараясь не думать о том, чем обернется для лорнгельдов Кайта ее поражение.

Глава 17

Ноги Атайи коснулись пола ее комнаты в лесном лагере прямо перед рассветом. Один удар сердца — и ритмический шум морских волн и едкий запах соли сменились нежным шелестом листьев и ароматом земли, еще не просохшей после недавнего дождя. Отчаянные крики чаек уступили место знакомому приглушенному уханью совы. Атайя была дома.

Заклинание транслокации, произнесенное сразу после того, как Тулис снял с нее печать Мудреца, вызвало гораздо более сильное головокружение, чем обычно. Принцесса упала на тюфяк рядом с храпящим телом. Она нащупала в темноте Джейрена и легонько потрясла его. Спящий подвинулся, когда Атайя свернулась рядом с ним и прикоснулась рукой к бородатой щеке.

Бородатой?

Дарэк вскочил с полузадушенным вскриком, словно ребенок, проснувшийся от страшного сна, а Атайя чуть не свалилась с тюфяка на пол. Профиль ее брата вырисовывался в слабом лунном свете.

— Что ты здесь делаешь? — вскричала Атайя.

От неожиданности вопрос принцессы прозвучал обвиняюще.

— Это самая большая комната, вот Джейрен и предложил ее мне. — Дарэк отпрянул, так же напуганный ее ночным вторжением, как и Атайя, неожиданно обнаружившая брата в своей комнате. Видя, что озадаченное выражение не исчезает с лица сестры, Дарэк властным тоном прибавил: — Я ведь король, ты же понимаешь.

Только после этого он наконец осознал, что означает присутствие Атайи. Дарэк уселся на постели и отпихнул одеяло, все следы сонливости исчезли.

— Где ты… то есть как тебе…

— Мудрец держал меня в своей крепости, но его управляющий помог мне бежать. На мое счастье, Тулис не разделяет высокомерных амбиций своего хозяина.

Атайя решила воздержаться от упоминания о планах Мудреца — Дарэку было о чем беспокоиться и кроме безумных идей Мудреца об основании династии лорнгельдов. По сравнению со скромными замыслами Родри планы Мудреца выглядели действительно дьявольскими.

— Где Джейрен?

Дарэк качнул головой в сторону смежной комнаты и последовал за сестрой — все еще дрожащей, словно молодой олененок, — к постели Джейрена. Атайя склонилась над мужем и крепко — так крепко, насколько прилично в присутствии короля, — поцеловала его. Однако вместо того чтобы отпрянуть со сна, как сделал это минутой раньше Дарэк, Джейрен медлил просыпаться, наслаждаясь поцелуем. Он томно открыл глаза, ожидая, что прекрасное видение исчезнет, затем, быстро осознав свою ошибку, заключил Атайю в крепкие объятия, чувствуя огромное облегчение, что наконец-то жена вернусь домой, и ей больше не угрожает опасность.