Король лжи

– Вы никогда не видели этого документа? – спросила она.

– Нет, – сказал я, ощутив пустоту в животе. – Я никогда не видел этого.

– Но согласно названию, это завещание вашего отца. Является ли данное утверждение правильным?

– Да, оно претендует на то, чтобы быть последним желанием и завещанием моего отца, да. Чтобы подтвердить это, вам необходим Кларенс Хэмбли.

– Он подтверждает, – произнесла Миллз, ставя едва заметную точку. Все было бы подтверждено. Каждое сказанное мною слово. – И вы никогда не видели этого прежде?

– Нет.

– Нет, вы не видели этого?

– Так точно.

Миллз подняла документ.

– Я перехожу к странице номер пять. Здесь есть предложение, которое отмечено желтым фломастером. Последние три слова подчеркнуты трижды красными чернилами. Я собираюсь показывать их вам и спросить, видели ли вы когда-либо это?

Она показала документ, положив его лицевой стороной вверх. Чувство сюрреалистического спокойствия, которое охватило меня, начало рушиться.

– Я никогда не видел этого прежде.

– Пожалуйста, прочтите подчеркнутую часть.

Я заметил краем глаза, что детектив Маленькая Голова отделился от стены. Он пересек комнату и встал за спиной Миллз. Плоским голосом я читал слова моего отца; был голос из могилы, и он проклинал меня.

«Моему сыну, Джексону Воркмэну Пикенсу, я оставляю в трасте сумму в пятнадцать миллионов долларов». Красными чернилами была подчеркнута долларовая сумма. Я не мог заставить себя поднять глаза. Я знал, каков будет следующий вопрос, и вот Миллз его произнесла:

– Не могли бы вы объяснить нам, как этот документ, который вы никогда не видели, оказался в вашем доме?

Я не мог им ответить. Я мог только дышать. Завещание отца было найдено в моем доме.

У них был свой мотив.

Внезапно передо мной по столу резко ударили рукой. Я подскочил на стуле, посмотрел на Миллз.

– Черт побери, Пикенс! Отвечайте на вопрос. Как этот документ оказался в вашем доме?

Миллз не останавливалась, обстреливая меня словами, как только что обстреляла стол своей открытой ладонью.

– Вы знали о завещании, – объявила она. – Вы нуждались в деньгах, и вы убили его!

– Нет, – выдавил я наконец. – Все это неправда.

– Хэмбли сказал нам, что ваш отец планировал изменить завещание. Он вычеркивал вас, Пикенс. Пятнадцать миллионов долларов должны были вылететь в трубу, и вы обалдели. Поэтому вы всадили две пули ему в голову и ждали, когда найдут тело. Так все это произошло, да? Признайтесь!

Я был ошеломлен. Отец собирался вычеркнуть меня? Хэмбли никогда не упоминал об этом. Я отбросил эту проблему, сконцентрировавшись на настоящем. Это был тяжелый удар. Я должен был подумать. Мне следовало успокоиться. Я сделал медленный, глубокий вдох, заставил себя подумать о расшифровке стенограммы этого интервью, подумать о будущем жюри. Это было приобщение к материалам дела, сказал я себе. Ничего более.

Я почти поверил в это.

– Вы закончили? – произнеся, откинувшись на спинку сиденья. Мой голос был тихим, и это подчеркивало наигранность Миллз. Она поднялась и, наклонившись над столом, пристально посмотрела на меня, потом выпрямилась. – Могу я взять это? – спросил я, указывая на завещание.

Миллз утвердительно кивнула, сделала шаг назад и села. Краска сошла с ее лица.

– Если вы собираетесь говорить со мной, – сказала она.

Я уклонился от ответа. Взял документ и начал медленно просматривать страницы. Мне нужно было кое-что. Что-нибудь.

Я нашел то, что искал, на странице для подписи.

– Это копия, – объявил я, возвращая документ на место и разглаживая его края.

– Итак? – Я видел, как сузились ее глаза от напряжения.

– Итак, у любого завещания есть несколько оригиналов. Обычно один у клиента, а другой у поверенного. Два оригинала. Возможно, три. Но копий может быть бесчисленное множество.

– Это не относится к делу. Имеет значение только то, что вы знали условия завещания.

Вступление в спор со мной – ее первая реальная ошибка. Она открыла дверь, дала мне лицензию на то, чтобы строить версии, и теперь пришла моя очередь наклониться вперед. Следующие мои слова касались расшифровки стенограммы; я говорил понятно.

– Вы приобрели копию завещания у Кларенса Хэмбли. До этого вы искали завещание в моем доме. Вот уже один известный нам человек, у которого есть копии, – это вы. Я могу также предполагать, что вы дали копию окружному прокурору. Итак, уже двое. Кларенс Хэмбли, владеющий оригиналом, тоже мог сделать копию. В итоге мы имеем трех людей с копиями завещания, которые побывали в моем доме в течение прошедших нескольких дней. – Я вел подсчет, загибая пальцы. – Хэмбли был на опознании тела Эзры в ночь, когда его обнаружили. Окружной прокурор заезжал на днях поговорить с моей женой. Он приезжал специально, чтобы побеседовать с ней дома. Не где-нибудь еще, а дома. И вы были там во время обыска. Любой из Вас троих мог подбросить копию завещания.

– Вы ставите под сомнение мою честность? – возмутилась Миллз. – Или честность окружного прокурора? – Я видел, как к ее щекам прихлынула кровь. Мои слова поразили цель. Она рассердилась.

– А вы бросаете вызов моей честности. Не так ли? Все три человека, у кого были копии завещания, побывали в моем доме за прошедшие несколько дней. Трудная проблема для вас, детектив Миллз. Люди любят предположение о сговоре. И не будем забывать о персонале офиса Хэмбли. У него пятнадцать служащих плюс пять адвокатов. Любой из них мог снять копию с документа. Вы их проверили? Держу пари, что за сотню долларов можно купить копию завещания мертвеца, если найти нужного человека. Какой в этом вред, правильно? За прошедшие полтора года у нас с Барбарой в доме побывало бесчисленное множество людей. Один из них мог купить копию завещания и подбросить ее, нам. Все очень просто. Вы должны проверить их также.

Миллз разъярилась, как я того и хотел. Когда она заговорила, ее голос повысился.

– Вы можете закручивать, как хотите, но никакое жюри не клюнет на это. Жюри доверяют полицейским, доверяют окружному прокурору. Завещание находилось в вашем доме. Вы знали о пятнадцати миллионах.

– Я не спешил бы оскорблять жюри графства. Они гораздо серьезнее, чем вы думаете, и могут преподнести вам сюрприз.

Миллз чувствовала, что теряет контроль надо мной, по тому, как я улыбнулся. Я был спокоен. Она нет. Она назвала жюри глупым. Я выдал им искренний комплимент. Все записывалось на магнитофон.

– Эта часть допроса закончена, – сказала Миллз. В ее глазах горела настоящая ненависть.

Я не собирался позволить закончить. Еще нет. Мне хотелось записать еще одну версию.

– Кроме того, существует человек, который пролез в офис Эзры, – произнес я. – Тот, кто пытался убить меня стулом. Интересно, что он там делал? Возможно, выкрал копию завещания?

– Этого достаточно. – Миллз снова поднялась на ноги, вцепившись руками в край стола. Стало ясно: мне не получить от нее ничего больше.