Король-одиночка

– Ладно, – буркнул Король (только этого ему не хватало!). – Беги домой. А то Петро еще раз съездит.

– Пугали ежа голым задом! – отмахнулась Роза. – Вот клянусь, Володенька, если б не дети – давно бы ушла. Ну, что это за мужик, скажи ты мне? Поколотить толком – и то не умеет, сопля зеленая.

Она круто развернулась на босых пятках и побежала к дому.

* * *

К развалюхе за вокзалом Король подошел спустя два часа. Все подступы к старому дому буйно заросли крапивой и лопухами – он даже не сразу смог найти дверной проем с разбитыми ступеньками. На пороге миловались две беспризорные кошки. При виде Короля они брызнули в полынные дебри. Хрустя подошвами по бутылочным осколкам, он вошел внутрь.

Ганка с братом ожидали его на втором этаже, в пустой комнате. Король вошел как раз в тот момент, когда между ними происходила отчаянная беззвучная пикировка. Они ругались на своем обычном, непонятном для чужих языке, состоящем из жестов и гримас, и лишь изредка Васька отпускал вслух забористый матерный комментарий. При виде Короля он прекратил махать руками, встал и показал в ухмылке золотой зуб:

– Сто лет жить, дорогой!

Король кивнул в ответ. Жестом попросив сигарету и получив ее, Васька задумчиво почесал голый живот под рубашкой:

– Как это ты живой еще? Граф вроде зря никогда не болтал.

– Зачем звали? – хмуро спросил Король.

Сидевшая на грязном матрасе Ганка без улыбки подняла на него глаза. На ней был тот же мешковатый пиджак с полуоторванными карманами и вылинявшая полосатая юбка. Заметно выросший живот прикрывал детский фартук в синих зайчиках. Король присел рядом с ней. Ганка тут же взяла его руку и прильнула к ней щекой. Он, чувствуя неловкость, попытался высвободиться – не вышло. Васька взглянул на сестру с нескрываемым отвращением.

– Замучила, чертова дура, совсем… – зло пробормотал он. – Тоже мне, министр на сносях… Долбит, что не ты Графа, а он тебя нагрел.

Король удивленно посмотрел на Ганку. Помедлив, подтвердил:

– Так и есть.

– А мне-то что с того? – скорчил рожу Васька. – Мне-то все едино… Твои дела. Мне с ней лишь бы с голоду не подохнуть. Тут наклюнулось дельце одно, с золотишком – так ревет, курица, не пускает. А жить чем?.. Дай двадцать!

Король нашел в кармане двадцать долларов. Небрежно спросил:

– Не знаешь, хазы в Москве у Графа есть? Бывал там?

– Шутишь?! – вытаращил глаза Васька. – И рядом не стоял! Кто он и кто мы – понимай… Вон только выдра моя… – он умолк, осуждающе посмотрев на сестру. Глядя на нее в упор, отрицательно покачал головой. На его чумазой физиономии отражалась мучительная борьба. Король наблюдал за ним с растущим недоумением, не решаясь задать вопрос. В какой-то миг ему показалось, что Васька сейчас пошлет все к черту и окончательно заткнется, но Ганка вдруг расплакалась. Васька махнул рукой и сдался:

– Она его вчера с бабой видела на улице. Говорит, что Рада Черменская.

– Кто такая? – имя показалось Королю знакомым.

– Артистка, в театре работает. Ее еще по телевизору кажут всегда, как про театр передача. Она тебе родня немного – твоей сестры мужа первая жена. Уй, хороша! – Васька по-взрослому прищелкнул языком. – С чего она с Графом спуталась – не знаю. Но говорят, что он с ней с самой своей свадьбы спит. Ей уже жена Графа обещала волосы отрезать.

– Где живет, знаешь?

– Нет! – отрезал Васька. – И знал бы – не сказал!

– Убью я тебя когда-нибудь, – разочарованно пообещал Король.

– А мне что за разница – ты или Граф? – Васька вздохнул, попросил еще одну сигарету, сунул ее за ухо. – Покойники мы с этой дурой теперь. И на черта я с вами связался? Прирежет меня Граф – хоть свечку поставь. Рублей на пятьдесят.

– Брось… – начал было Король, но Васька уныло отмахнулся, выронил сигарету и, не поднимая ее, пошел из комнаты. Король с Ганкой остались одни. Она счастливо улыбнулась, прижалась к его плечу. В ее светлых глазах запрыгали солнечные зайчики. Король не успел сказать ни слова – а ее пиджак уже полетел в сторону, за ним отправилась выгоревшая блузка, и Ганка растянулась на матрасе, закинув руки за голову.

Под вечер в комнату протянулись низкие красные лучи. Растрепавшаяся голова Ганки покоилась на плече Короля. Он лежал с закрытыми глазами и думал – что теперь с ней делать? Ну, разве до баб сейчас… Одному ему не справиться с Графом. Значит, нужно звонить в Одессу, срочно вызывать Таракана, поднимать свои московские связи, просить помощи у Монаха… А тот может и отказать, и, в общем-то, правильно сделает. Мало ему заморочек с кавказцами, от которых уже житья нету. А время не терпит, тянуть резину – себе дороже… Кинув взгляд на часы, Король присвистнул, быстро сел и начал одеваться.

Ганка не мешала ему. Она сжалась в комок на матрасе, обхватив колени руками, и немигающим взглядом следила за сборами Короля. Но когда он, перед тем как уйти, присел рядом, руки Ганки намертво сцепились на его шее.

– Детка… – вздохнул он. – Ну как ты не поймешь-то… Ну, куда мне тебя сейчас? За собой таскать? Сам не знаю, куда деваться. Ты лучше подожди. Кончится это все, тогда и поговорим. Я тебя в Одессу заберу, лады?

По впалым щекам Ганки поползли слезы. Всхлипнув, она провела ребром ладони по горлу.

– Тебя? – догадался он. – Граф?

Вялый, безнадежный кивок.

– Не должен… Ты же цыганка, не тронет. – Он не верил в то, что говорил, и чувствовал себя отвратительно. – Все будет путем. Спасибо вам. Мне пора.

Ганка уткнулась лицом в ладони. С минуту Король медлил, не в силах отвернуться от ее скорчившейся фигурки с рассыпавшимися по плечам волосами. Затем резко встал и пошел к выходу.

В дверном проеме, опершись рукой о косяк, стоял Васька. На его лице было написано все, что он думает о Короле.

– Сколько тебе дать? – глядя в сторону, спросил Владимир.

– Да пошел ты… – Васька сунул руки в карманы и, зацепив его плечом, продефилировал мимо. Король, не оборачиваясь, вышел.

Он не успел даже отойти от дома. Выстрелы раздались один за другим – два глухих хлопка. Король замер. И кинулся обратно, на ходу выдергивая из-за ремня «беретту».

Ганка лежала на матрасе с запрокинутой головой. По ее волосам скользил закатный свет, фартук в синих зайчиках съехал набок. Темная лужица крови дрожала, растекаясь по пыльному полу. Рядом вверх лицом раскинулся Васька. Между полуоткрытыми губами блестел золотой зуб, черные глаза удивленно смотрели в потолок. Король молча стоял рядом с ними.