Король пепла

Сыновья пустыни опустошали вражеские ряды, несмотря на болотистую почву, в которой лошади теряли скорость и слишком часто увязали. Харонцы не поддавались на уловки и больше не давали заманить себя к стенам Эль-Задина. Однако это уже было не так важно, так как лучники не решались пускать стрелы в долину, боясь ранить собственных солдат. Они довольствовались тем, что отстреливали отдельно стоящих врагов, целясь им в горло, грудь или поясницу.

С наступлением ночи число харонцев значительно уменьшилось. Чтобы покончить с оставшимися, предводители ликорнийских племен решили бросить в бой последние силы.

Фатум уже покидал минарет, как вдруг столкнулся с морщинистым высоким ликорнийцем с коротко остриженными седыми волосами.

— Эзра! — воскликнул муэдзин. — Ты сбежал, несчастный!

— Нет, Фатум, — хрипло ответил тот. — Смотри, твое правосудие свершилось.

Эзра вытянул вперед перевязанные обрубки, которыми заканчивались его руки.

— Коррозия Темной Тропы разрушила двери моей темницы, — продолжал муэдзин. — Харонцы захватывают город. Фатум, твои стражи гибнут.

— Но… — пробормотал Фатум, — …меня не предупредили…

— Никому не удалось до тебя добраться. Их просто уничтожают одного за другим. Только я смог сбежать и проскользнуть сюда. Нужно действовать как можно быстрее!

Фатум пребывал в полной растерянности. Зрачки его бегали, неудержимая дрожь сотрясала его тело. Видя, что он не способен принять какое-либо решение, Эзра бросил его и убежал прочь.

Был лишь один выход. Но нужно было, чтобы фениксийцы согласились принести эту последнюю жертву.

Море Слоновой Кости нежилось под лучами солнца, никак не реагируя на все потрясения Миропотока. В порту Аиффаз никого это не беспокоило. Все дееспособные мужчины уехали сражаться на материк. Несколько женщин с лицами, закрытыми вуалью, в голубых платьях, бродили по набережной, таская за собой детей, явно напуганных атмосферой опустошения, нависшей над городком.

Саина была одной из них. Она с шестилетним сыном шла к гадалке, к которой посоветовала ей обратиться сестра. Говорили, что старуха умеет читать обрывки будущего в зрачках своих клиентов. Саина никогда в это не верила, но в этот раз она решила с ней посоветоваться. Она хотела знать, жив ли еще ее муж. Месяцем раньше он ушел из дома, чтобы сражаться за Эль-Задин. До него дошли слухи, что харонцы собрались осаждать город.

Саина чувствовала, как от страха и отчаяния тошнота подступает к горлу. Она была настолько потрясена, что уже не слушала плача сына, шедшего позади нее.

Она уже собиралась свернуть на улочку, где жила гадалка, как вдруг ребенок перестал плакать, что привлекло ее внимание.

Мальчик, широко раскрыв глаза, неотрывно глядел на море.

Саина повернулась в ту сторону, и из ее уст нечаянно вылетело ругательство, которое, как ей казалось, она не способна произнести.

В заливе тянулась вереница огромных парусов цвета яшмы. К порту приближалась целая флотилия — десяток кораблей со змеевидными рострами. Никем не замеченные, они готовились пристать к берегу.

Саина еще этого не ведала, но в это мгновение она вошла в историю Ликорнии. Пергаментные хроники народа пустыни будут помнить ее как ту, что увидела, как пришло подкрепление с Берега Аспидов.

Эзра ворвался во дворец столь стремительно, что стражи не успели ему помешать. Он широко распахнул двери зала, где расположились фениксийцы.

Там, в полумраке занавешенных окон, горели сотни свечей. Их алый свет отражался на черных металлических урнах, стоявших на железных пьедесталах. Шестеро фениксийцев, привезших их из Альдаранша, повернулись к незваному гостю.

Эзра коротко поприветствовал их и без лишних слов приступил к изложению своего плана.

— Прошу прощения за вторжение, но это очень важно. У нас очень мало времени, необходимо спасти город.

— Что происходит? — поинтересовался один из монахов, по имени Сильвиэль. — Мы собирались совершить первый ритуал Возрождения, и сейчас не время тревожить нас. Прошу вас обратиться к Коуму, он должен быть…

— Нет времени, — прервал его Эзра. — Выслушайте меня: только вы можете мне помочь. Я не знаю, согласитесь ли вы на то, что я вам предлагаю, если вы откажетесь, я покорюсь вашему решению. Но знайте, что ваш отказ станет смертным приговором для этого города и ускорит падение этой части Миропотока.

Сильвиэль скрестил руки на кожаной тунике, закрывавшей его монашеское одеяние, и переглянулся с собратьями.

— Думаю, мы можем уделить вам несколько минут.

Он откинул назад свои длинные платиновые волосы, как у многих пегасийцев полуострова в районе Лиденьеля, и жестом попросил Эзру сесть на пол.

Шестеро монахов и муэдзин уселись по-турецки. Разглядывая участников собрания, Эзра думал о трагедии города, и его плечи опустились от сознания серьезности положения. Если ему не удастся убедить этих молодых людей, Ликорнии будет отпущено столько времени, сколько будут гореть эти свечи.

— Я вас слушаю, — сказал Сильвиэль, положив руки на колени.

— Я буду краток: вынесенный мне приговор привели в исполнение, — сказал Эзра, показывая свои перевязанные запястья, — и, пока я был заперт в темнице, Темная Тропа появилась в центре города.

— Как? — воскликнул один из монахов. — Харонцы в городе?

— Да. Кажется, нам удалось окружить харонцев, пришедших с первой волной атаки, но сейчас началось новое нападение, и его не может остановить никто, кроме… ваших Фениксов.

— Что? — вырвалось у Сильвиэля, но при виде потемневшего лица расстроенного муэдзина взял себя в руки. — О чем вы говорите?

— Возродите их из Пепла и напустите на центральный квартал.

— Никогда! — воскликнул один из монахов. — Мы стражи урн, наш долг — защищать Фениксов, а не превращать их в… заурядные снаряды!

— Вы отдаете себе отчет в последствиях? — сказал фениксиец, сидевший слева от Эзры. — Половина столицы будет стерта с лица земли!

— Я уверяю вас, что…

Сильвиэль прервал муэдзина:

— Прежде всего, скажите, почему вы пришли сюда, вместо того чтобы спросить Коума?

В глазах светловолосого юноши мелькнуло подозрение.

— Я бежал через все закоулки города, пытаясь укрыться от харонцев, — заговорил Эзра. — У меня не было времени разыскивать его… Я не знаю, где Коум. Если бы я его увидел, я обратился бы к нему. Теперь решение должны принять вы. Именно вам надлежит это сделать, ибо вы и никто другой являетесь стражами Фениксов. Я сознаю величину жертвы, о которой я вас прошу. Представьте себе, что я почувствовал, когда узнал, что все Единороги погибли? Я знаю, что значит смерть Хранителя. Для муэдзина и для фениксийца страдание одинаково.