Король пиратов

— Нет, — возразил Дзирт. — Есть нечто большее.

— Ба-ха-ха-ха! — заревел дворф. — Да ты еще молод, как я погляжу!

— Я могу обещать тебе амнистию, начиная с этого момента, — заверил его Дзирт. — Тебе простят все прошлые преступления или, по крайней мере… не будут о них спрашивать.

— Ба-ха-ха-ха! — опять проревел дворф. — Если бы ты знал хоть о половине, ты бы не спешил привлекать Атрогейта на свою сторону! — А затем он снова рванул в атаку с криком: — Получай!

Дзирт задержался лишь для того, чтобы оглянуться на Реджиса и бросить ему: «Уходи!»

Хафлинг не успел пройти и пары осторожных шажков по крыше, как услышал, что битва возобновилась с прежней яростью.

***

— Кричи громче, — скомандовал Ворон, провернув кинжал в животе женщины, и несчастная тотчас выполнила его приказ.

Спустя мгновение Кенсидан, посмеиваясь над собственной выдумкой, оттолкнул раненую женщину в сторону, и тут дверь распахнулась и вбежал капитан Дюдермонт, привлеченный воплями несчастной.

— Благородство тебя подвело, — сказал Кенсидан. — А ведь путь к отступлению уже был свободен. Наверное, я должен тебе салютовать, но что-то не хочется.

Взгляд Дюдермонта переместился с раненой женщины на сына Ретнора, который удобно прислонился к подоконнику.

— Ты все хорошо рассмотрел, капитан? — спросил Кенсидан. — Падение Города Парусов… Это было великолепное зрелище, не находишь?

— Зачем ты это сделал? — спросил Дюдермонт, медленно и осторожно проходя вперед.

— Я?! — воскликнул Кенсидан. — Против Главной Башни вышел отнюдь не Корабль Ретнора.

— Та война закончилась, и мы победили.

— Та война и эта — одно и то же, глупец, — заявил Кенсидан. — Обезглавив Лускан, ты положил начало беспощадной борьбе за власть.

— Мы могли бы объединить силы и править по справедливости.

— Справедливость для бедняков… Ах да, звучит прекрасно, но это с точки зрения риторики. — Кенсидан не скрывал насмешки. Он оттолкнулся от подоконника и вдобавок к кинжалу вытащил длинный меч. — Неужели до охотника за пиратами еще не дошло, что не все жители Лускана заслуживают справедливости? Или то, что в этом городе слишком много тех, кто вряд ли добьется процветания при таком идиллическом порядке?

— Вот для этого мне и нужны были верховные капитаны, недоумок, — выплевывая каждое слово, ответил Дюдермонт.

— Капитан, неужели ты настолько наивен, что считаешь, будто мы добровольно поделимся властью?

— А ты, Кенсидан, сын Ретнора, неужели настолько циничен, что не видишь преимуществ общественного блага?

— Я живу среди пиратов и думаю как пират! — огрызнулся Кенсидан.

— У вас был выбор. Вы могли все изменить.

— И у тебя был выбор. Ты мог продолжать заниматься своим делом. Ты мог оставить Лускан в покое, и еще совсем недавно ты мог спокойно отправиться восвояси. Ты обвиняешь меня в гордыне и жадности за то, что я не пошел за тобой. Но на самом деле это тебя ослепила гордыня, и ты не захотел увидеть истинного положения вещей в этом городе, который ты пожелал перестроить по своему желанию, и твоя гордыня удерживает тебя здесь. Как ни печально, но здесь ты и погибнешь, а Лускан окажется намного дальше от твоих надежд и мечтаний, чем прежде.

Раненая женщина на полу застонала.

— Позволь мне вынести ее отсюда, — попросил Дюдермонт.

— Конечно, — пожал плечами Кенсидан. — Только для этого тебе сначала придется меня убить.

Дюдермонт больше не колебался. Подняв свой великолепный меч, он бросился на сына Ретнора.

Кенсидан попытался парировать выпад кинжалом, с тем, чтобы замахнуться мечом для смертельного удара, но Дюдермонт был для него слишком быстрым и опытным противником. Сын Ретнора едва сумел отвести кинжалом меч, но его собственный клинок ушел в сторону, даже не задев противника.

Капитан быстро отскочил, занес руку для колющего удара, а потом провел целую серию яростных выпадов и снова выставил перед собой меч.

— О, да ты сильный фехтовальщик! — крикнул Кенсидан.

Дюдермонт не стал отвечать на его комплимент, а провел еще один выпад и резко поднял меч для удара сверху вниз.

В последний момент Кенсидан все же сумел блокировать его горизонтально поставленным мечом, а потом обернулся, опасаясь упереться в стену. Удар сверху заставил его покачнуться.

Дюдермонт, не встретив достойного сопротивления, продолжал проводить атаку за атакой. В глубине души он удивлялся, почему юный глупец решил с ним биться. Или в своем самодовольстве он вообразил себя отличным фехтовальщиком? А может, он только притворяется неловким бойцом, чтобы сбить противника с толку?

Эти мысли насторожили капитана, и, несмотря на продолжающиеся атаки, он взвешивал каждое движение, чтобы в любой момент перейти к обороне.

Но контратаки так и не последовало, хотя он и усилил натиск.

Капитан удержался от усмешки, но вывод был ясен: Кенсидан ему не противник.

Женщина на полу снова застонала, что вызвало новый приступ ярости у Дюдермонта, и он решил, что эта победа станет первым шагом по пути мести, которую он обязательно продолжит по возвращении в Город Парусов.

И он предпринял решительную атаку. Прыгнув вперед, Дюдермонт отбросил своим клинком меч Кенсидана в сторону и повернул руку, чтобы избежать удара кинжалом.

Кенсидан высоко подпрыгнул, но капитан был уверен, что достанет его, как только тот коснется пола.

Вот только Кенсидан так и не спустился.

Сильное замешательство охватило Дюдермонта, когда наверху послышалось хлопанье крыльев и одно из них ударило черными перьями по его голове, да так сильно, что капитан качнулся в сторону. Он обернулся и взмахнул мечом, чтобы отогнать птицу, но на Ворона Кенсидана это не подействовало.

Он слетел на пол, подпрыгнув на трехпалых лапах, — огромный, в рост человека, Ворон. Птичьи глаза пристально следили за Дюдермонтом, и голова поворачивалась справа налево, охватывая сцену с разных углов.

— А ты заслужил свое прозвище, — сумел произнести Дюдермонт, отчаянно стараясь правильно выговаривать все слова, чтобы не подать виду, насколько его выбило из колеи неожиданное превращение человека в это поразительное существо.

Ворон двинулся вперед, и Дюдермонт встал в оборонительную позицию. Когтистые лапы постукивали по полу, и широко разведенные крылья угрожающе надвигались на Дюдермонта с обеих сторон. Отступая, он взмахнул мечом и даже сумел срезать несколько черных перьев.

Но Ворон, пронзительно крича, продолжал наступать и, отведя крылья, бросил вперед торс и лапы. Дюдермонт не опускал меч, все еще пытаясь отогнать страшную тварь. Вдруг ему навстречу устремились шесть широко расставленных острых когтей.