Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

Казимир, увидев это, нервно засмеялся. А из его глаз непроизвольно побежали слезы. Он широко перекрестился и, подняв голову к небу истово воскликнул:

— Господи, за что?!

— Кто это?! — Крикнул Никлаус фон Шарнахталь, предводитель швейцарской армии, оказавшийся в тылу из-за раны руки, полученной во время первой атаки. Оттого он и не попал во вторую мясорубку, откуда уже сложно было удрать. Он так без доспехов на торсе и восседал на коне с перевязанной рукой, покачиваясь, но все еще держась.

— Татары… — процедил Казимир, — татары Иоанна… его волчья стая…

— Так вот, значит, что громыхнуло, — хмыкнул произнес Максимилиан Габсбург, — это был им сигнал к атаке.

— Какая разница? — обреченно

покачал головой Казимир.

— Действительно, никакой, — согласился Максимилиан. — К бою! Постараемся прорваться!

И все пришпорив коней последовали за молодым Габсбургом. Но это было в целом бесполезная забава. Татары не собирались никого выпускать из этой ловушки. Поэтому довольно легко «стреножили» спасающихся бегством стрельбой «по колесам», то есть, по лошадям.

Никто не ушел. По крайне мере все, кто ринулся по старой дороге, откуда армия Казимира пришла, оказался или убит, или взят в плен. Включая короля и многих иностранных наблюдателей, что находились в его свите…

[1] Флорин — это золотая монета массой 3,53 грамма золота высокой пробы. 2 млн. флоринов это примерно миллион рублей новгородским счетом (деньга новгородская в то время — 0,8 грамм, а рубль счетный равнялся сотне таких монет). В живом весе это около 7 тонн золота. Само собой, 2 миллионов флоринов — это счетное значение, наличность же Казимиру выдали разными монетами, преимущественно серебром.

Глава 10

1476 год — 10 августа, окрестности Вильно

Разгром был страшный.

От швейцарской армии уцелело едва за тысячу человек из которых половина была ранена. Все-таки стоять под фланговым аркебузно-артиллерийским огнем удовольствия мало.

Фламандцев выжило еще меньше. Они побежали раньше и попали под горячую руку гусар, что громили тыловые службы войска Казимира. Простых солдат там брать в плен было не с руки, поэтому, чтобы не мельтешили, их попросту рубили. В капусту. Только те фламандцы, что прижались к швейцарцам перед капитуляцией, и выжили.

Ломбардских артиллеристов гусары вырубили начисто, как и большую часть слуг и нестроевых. А вот итальянской латной коннице повезло — там с добрую сотню человек пережило битву. Тех, что уланы копьями из седел повыбивали и они не смогли сразу продолжить бой. Остальным досталось по полной программе. Или пулей, или кончаром.

Имперские рыцари пережили битву числом семнадцать человек. Они, как самые «забронированные» шли в атаку первыми. Именно они и нарвались на залпы мушкетеров. Польских рыцарей выжило побольше — тридцать два. Но лучше всего в этой ситуации почувствовали шляхта и магнаты Польши и Литвы. Поняв, что дело пахнет керосином, они «утопили тапку в пол» и дали деру. Из-за чего смогли спастись числом более пятисот всадников. И не просто выжить, но и уйти. Потому что эти ребята оказались единственными, кто ломанулся не по старой дороге, а в ближайший лес, стараясь оторваться от улан.

Ну вот, собственно и все. Огромная армия, которая насчитывала двадцать пять тысяч пехоты, три с половиной тысяч конницы, из которой половина была латной, и сто семнадцать орудий прекратила свое существование. В течение буквально двух часов. Ну, трех часов, если учесть резню, учиненную татарами и гусарами бегущих нестроевых.

Король Казимир и вся его свита были взяты в плен.

Трофеи же, захваченные в лагере, превзошли все самые смелые ожидания короля. Там только монетой удалось взять три миллиона флоринов. Иоанн в своих расчетах забыл об имперских рыцарях, артиллеристах и кондотьерах. А они были людьми небедными, особенно кондотьеры. И эти три миллиона удалось «поднять» только монетой, преимущественно серебряной. А сколько там еще иного имущества? Не счесть.

Во всяком случае — пока. Но даже «на выпуклый глаз» общая стоимость «улова» уходила за пять миллионов флоринов. Что создавало большие проблемы и угрозу инфляционных процессов в экономике его государства[1]. И требовалось как можно сильнее ограничить попадание в оборот избыточной массы монет, не подкрепленной товарами и услугами. Поэтому король распорядился собирать трофеи в общую кучу, которую он станет делить между участниками сражения. По итогам. Что люди и делали. Кто-то, конечно, себе что-то зажимал и прятал. Но по мелочи и тайно. Потому что открыто «прибарахляться» было нельзя. Не поняли бы коллеги по опасному бизнесу. Ведь ты таким образом и их долю уменьшал.

— Ну что, братцы кролики? — Поинтересовался король у переговорщиков из Вильно, на глазах которых все это сражение и происходило. — Что делать с вами будем?

— Ваше Величество, — осторожно произнес один из этих уважаемых людей, — но ведь это твоя война с нашим Великим князем. Частная. Мы уважаем тебя и твое право осадить наш город, дабы вынудить Казимира атаковать. Но теперь он в твоем плену и город осаждать более нет никакой необходимости.

— Так и есть. Но я потратил время и деньги.

— Мы с радостью возместим тебе этот ущерб, — кивнул другой представитель. — Насколько он велик?

— Меня удовлетворит тридцать тысяч рублей серебром, новгородским счетом. И половина ваших книг, не духовного содержания. И оных книг должно быть никак не меньше сотни.

— Тридцать пять тысяч рублей, а книги — Бог с ними, — сделал встречное предложение глава делегации.

— Вам так нужны книги? — Удивился Иоанн.

— Боюсь, что у нас и пятидесяти книг на весь город не наберется, — пожал он плечами, — любых, а не только тех, что ты просишь.

— По рукам, — улыбнулся король и довольно кивнул. — Сорок тысяч[2]. И деньги вы должны доставить мне до вечера.

Переговоры эти закончились быстро. И уже через час после их завершения Иоанн начал сворачивать осадные дела, так как в его лагерь принесли выкуп. Но еще до получения денег король мог пригласил в свой шатер Казимира, чтобы пообщаться с ним по душам.

— Как твое плечо? — Поинтересовался наш герой у усталого сорокавосьмилетнего мужчины. Сейчас на него глянешь и сразу и не признаешь королем. Он дрался и был немало помят да подран при попытке вырваться. И даже ранен в плечо. Причем, если судить по ране, то по самой грани прошел — могли и зарубить.

— Что ты хочешь?

— Нужно закончить наш спор.

— А если я откажусь?

— Я вызову тебя на божий суд и убью. В таком виде ты драться не сможешь. Ранена правая рука, а ты, насколько я знаю, правша. Сам понимаешь — шансов у тебя никаких.

— Ты же понимаешь, что это будет неблагородный поступок?

— Дядя, ты дурак? — С жалостью в глазах, спросил Иоанн, а потом тяжело вздохнул.

— Молокосос! — Вскинулся Казимир. — Ты понимаешь, что от тебя все отвернутся?!

— Все-таки ты дурак, — устало вздохнув, произнес Иоанн. — Взгляни на свое плечо. У тебя обширная открытая рана. Не глубокая, но кожи много сошло. Выживешь ты или нет с ней — большой вопрос. Учитывая мастерство наших лекарей, я не удивлюсь, если в ближайшие пару дней у тебя начнет сепсис, а потом и заражение крови.

— Что?

— Рана загниет. А это смерть. Ты ведь понимаешь, что тебе там, — кивнул наш герой на плечо Казимира, — ампутировать нечего. Вот и подумай своей травмированной головой, как ты подставишь своих сыновей. Владислав сидит на птичьих правах в Праге. Ты умрешь — его оттуда Матвей Венгерский с одного пинка выпрет. Но это ладно. Это — полбеды. Главное в другом. Твоим детям придется как-то разбираться с чудовищными долгами, что ты наделал, и моими правами на корону Руси. Я ведь не успокоюсь. Думаешь, это то наследство, какое им стоит оставлять?

Поделиться с друзьями: