Король терний

В какой-то момент мы ехали по полю древних камней — сотни и сотни камней, уложенных рядами, среди них отдельно стоящие глыбы чуть выше и чуть шире обычного человека, вросшие в землю, покрытые мхом, а вокруг колышется трава по колено. До прихода Зодчих камни уже были здесь, так мне говорил Лундист. Тревожащая сила пульсировала между этими монолитами, и я пришпорил коня, заставляя братьев следовать за мной. Благоразумно покинуть это место как можно быстрее.

На четвертый день нашего путешествия пошел дождь, он моросил с раннего утра и до заката. Какое-то время я ехал рядом с Мейкэлом, который мерно покачивался в седле на своей серой кобыле. Он всегда раскачивался так, словно плыл по морю, неуклюже сутулясь вперед и отваливаясь назад.

— Мейкэл, ты любишь собак? — спросил я.

— He-а, говядина или баранина лучше.

Я ухмыльнулся.

— Оригинальная мысль. Я подумал, может быть, они тебе нравятся из-за своей глупости.

Зачем я издевался над Мейкэлом? На самом деле я его почти любил.

Я вспомнил, как однажды возвращался в лагерь после разведки в Маббертоне и его окрестностях, плавно переходивших в Топи Кена. Я съехал с тропы, тянувшейся по болотистой местности, и пустил Геррода раздвигать грудью невысокие кустарники и пушицу. Вначале я решил, что это взвизгнула деревенская девка, по глупости натолкнувшаяся на братьев, но это оказалась собака, которую эти двое братьев тыкали чем-то острым. Я спрыгнул на землю, схватил их за волосы — два пучка: один черный, другой рыжий — и оттащил в сторону. Они закричали, один даже в ярости попытался схватить меня. Я полоснул кинжалом по его ладони — молниеносное отточенное движение.

— Тебе не надо было этого делать, брат Йорг, — проворчал Джемт, прижимая к себе пораненную руку, с которой тонкой струйкой стекала кровь. — Тебе не надо было… а-а…

— Не надо? — переспросил я, когда братья начали обступать нас. — Скажи мне, брат Джемт, где я был, пока ты оттачивал свои военные приемы на этой беззащитной собачонке?

Джоб стоял рядом с Джемтом и потирал голову в том месте, где лишился клока волос. Я многозначительно посмотрел на собаку, он присел и разрезал веревку, освобождая пса.

— Ты был в городе, осматривался там, — ответил Джемт, его лицо сделалось пунцовым.

— Все верно, я осматривал Маббертон, — сказал я. — Куда мы собираемся нагрянуть «со слоном», [2] как выражается твой брат-идиот. И вам было приказано сидеть здесь тихо.

Джемт сплюнул и левой рукой зажал рану.

— Я сказал: «Сидите тихо и не поднимайте шум на этом вонючем болоте, чтобы ни один головастик, ни одна жаба не вздрогнула от воя этой чертовой собаки». Кроме того… — я повернулся и обвел взглядом свою малочисленную банду, — мучить безответную псину значит накликать неудачу. Нельзя этого не знать, если у вас есть хоть капля мозгов и вы умеете читать.

2

Слон— на военном жаргоне «смерть».

Макин первым поддержал мой спектакль, его губы растянулись в широкой улыбке.

— Я умею читать, — сказал он, немало удивив братьев. — И в какой книге это написано, брат Йорг?

— Такая большая толстая книга, и называется она «Пошел ты ко всем чертям», — ответил я.

— И мучить собаку — к неудаче? — все с той же улыбкой спросил он.

— Да, знаю из личного опыта, — ответил я ему тогда.

А сейчас я чувствовал, как дождь тонкими струйками стекал по моему лицу, а мы все ехали по берегу Райма. Я тряхнул головой, отгоняя воспоминания.

— Брат Мейкэл, ты помнишь ту собаку, что твой брат нашел перед тем, как мы сожгли Маббертон? — спросил я.

Конечно же, Мейкэл не помнил, в его голове вообще мало что удерживалось. Мейкэл посмотрел на меня, поджав губы, и смахнул с лица воду.

— Мучить собаку — к неудаче, — сказал он.

— Неудача постигла твоего брата, — напомнил я, — на следующий же день.

Мейкэл смущенно нахмурился и медленно кивнул головой.

— Все знают, что нельзя причинять вред своей еде, — сказал Мейкэл. — От этого мясо портится.

— Еще одна оригинальная мысль, брат Мейкэл, — вздохнул я. — Ради них я держу тебя подле себя.

Собака прибежала к нам на следующее утро перед тем, как мы атаковали Маббертон, будто я был ей другом, ну или кем-то в этом роде. И не отходила, пока я не дал ей хорошего пинка — бесплатный урок о том, как устроен этот мир. Мейкэл бессмысленно улыбался и продолжал раскачиваться в седле.

Химрифт находится в герцогстве Маладон, где голодное море волнами накатывается на ту малую часть Дейнлендз, которую оно не может проглотить. Туда из Высокогорья Ренара ведет старая извилистая дорога, и другой нет. Нам предстоит путешествие в несколько недель. В длительных путешествиях устанавливается определенный режим. Мой распорядок дня включал час интенсивных упражнений с мечом под руководством сэра Макина. Я упражнялся каждый вечер перед тем, как окончательно стемнеет. И делу этому я отдавался целиком — хороший способ отключить мысли о прошлом.

Долгое время я воспринимал меч как средство нести смерть в толпу. С братьями я часто оказывался в окружении неопытного и неумелого врага, который предпочитал не драться, а спасаться бегством. И я привык использовать свой меч для самой примитивной резни. Конечно, мне иногда попадались более или менее искусные противники среди солдат, которых посылали уничтожить нас. Опытные воины встречались среди хорошо обученных наемников, сопровождавших торговые фургоны, и наших конкурентов на дорогах, охотившихся за той же добычей, что и мы.

Когда я увидел в деле сэра Макина и потом, когда сам вступил в поединок с принцем Стрелы, я понял разницу между подмастерьем и мастером. Разумеется, чтобы стать мастером, требуется время, и требуется не думать о фермере, который тайно крадется за тобой, чтобы всадить вилы тебе в шею, пока ты пытаешься блеснуть своими ложными выпадами и ловким отражением ударов.

Вот поэтому я упражнялся с Макином изо дня в день, тренируя мышцы, развивая способность тонко чувствовать клинок и не противоречить его воле. С каждым днем я становился все искуснее, а он каждый раз меня чуть-чуть превосходил. И я начал его ненавидеть, самую малость. Когда ты достаточно долго работаешь с мечом, то начинаешь чувствовать определенный ритм. Но это не ритм противника, а некая необходимость двигаться в такт выпадам и ударам, словно твои глаза видят еще не родившееся движение, а тело предугадывает его, будто танцует под музыку. И как только я улавливал эту едва слышимую музыку, Макин чувствовал это и начинал действовать быстрее, вынуждая меня отступать. Я мог различить только ее слабые звуки, но даже этого было достаточно, чтобы во мне пробуждалась энергия боя.

Если вы едете от Высокогорья Ренара на север или восток, то вам неизбежно придется переправляться через реку Райм. Учитывая, что ширина реки была никак не меньше четырехсот ярдов, для переправы непременно требовался перевозчик.

Но была альтернатива. Мост в вольном городе Римаген. Мост, перекрывающий такую водную ширь — чудо, которое я решил увидеть собственными глазами, это куда интереснее, чем чуть выше по течению торговаться с владельцем ветхого парома.

Мы направились к Римагену через холмы Кентроу, опутанные узкими долинами, густо усыпанными камнями, где лошадям ничего не стоило переломать себе ноги. Скука, сопутствующая длительным путешествиям, никогда не беспокоила меня, даже когда приходилось преодолевать милю за милей в поисках лихого развлечения или добычи, а часто того и другого. Но после Тара молчание оказалось для меня тяжелым испытанием. Мысли мои плутали по каким-то мрачным катакомбам. Я не знал, какая существует связь между Катрин, моим исчезнувшим кинжалом и мертвым ребенком, но я должен был восстановить эту связь четко, со всеми подробностями. Я знал, где кроется ответ, но ловил себя на мысли, что не хочу его находить. Не хочу открывать шкатулку.

Мудрость брата Мейкэла заключается в том, что он знает, что он глуп, и потому позволяет собою управлять. Глупость всех остальных состоит в том, что мы не ведем себя подобно брату Мейкэлу.

15 ЧЕТЫРЬМЯ ГОДАМИ РАНЕЕ

Когда мы ночевали в одной из теснин Кентроу, Гогу приснился дурной сон. Дурной настолько, что мы, не разбирая дороги, бросились спасаться бегством, путаясь в наших тлеющих одеялах, лавируя между потоками и брызгами огня, бушевавшего вокруг. Пока мы в темноте ловили лошадей, спотыкаясь о камни и натыкаясь на кусты, в глубине долины сияло ярко-красное зарево.