Король ворон

— Ты не думаешь, что Гвенллиан сказала бы нам, если бы считала, что её отец был ещё ниже, вместо того, чтобы заставлять нас блуждать по пещере среди костей?

— Думаю, Гвенллиан преследует собственные цели, — ответил Гэнси. — И ещё я должен выяснять, какие у неё могут быть цели.

— Я просто считаю это неразумным риском. Плюс, там место преступления.

Если бы Ронан был здесь, он бы заметил: «Везде место преступления».

Гэнси предположил:

— Это означает, что у тебя есть другие идеи?

Идеи? Во множественном числе? Адам был бы счастлив иметь хотя бы одну идею. Самый многообещающий путь, пещера в Энергетическом пузыре, разрушился во время их последней экскурсии, и никакие новые возможности, казалось, не появлялись, чтобы его заменить. Гэнси заметил, что это было похоже на проверку способностей, и Адам не мог не согласиться. Энергетический пузырь устроил им испытание, и они набросились на него, так или иначе, они оказались не на высоте. Хотя всё ощущалось таким правильным. Он и Ронан работали вместе, очищая пещеру от опасностей, а потом вся группа объединила свои таланты, чтобы ненадолго оживить скелеты древнего стада, которое привело Ронана и Блу к Море. С тех пор каждую ночь, прежде чем заснуть, Адам вновь проживал те воспоминания. Грёзы Ронана, Адам, концентрирующийся на энергетической линии, усиливающая её Блу, Гэнси, приводящий весь план в движение. Адам никогда не чувствовал себя так... естественно прежде. Они были слаженным механизмом.

Но это не привело их к Глендоверу.

Адам предложил:

— Больше говорить с Артемусом?

Гэнси издал звук «хмм». Получилось бы пессимистично у кого угодно, но у него вышло очень двояко.

— Не думаю, что будут проблемы с тем, чтобы поговорить с Артемусом. Меня беспокоит, как получить от него ответ.

— Мне казалось, ты всегда говорил, что ты убедителен, — сказал Адам.

— Опыт этого не доказал.

— Гэнси, парень! — прокричал голос с другой стороны поля. Уитман, один из старых товарищей Гэнси по команде гребцов, поднял три пальца в знак приветствия. Гэнси не ответил, пока Адам слегка не коснулся его плеча тыльной стороной ладони. Гэнси моргнул, а затем выражение его лица преобразилось в улыбку Ричарда Кемпбела Гэнси III. Каким сокровищем была эта улыбка, передаваемая сквозь века от отца к сыну, запрятанная в сундуках с приданым, пока в поколениях нет сыновей, отшлифованная и с гордостью демонстрируемая всякий раз, когда компания перестаёт быть интересной.

— Сит-уит, — отозвался Гэнси, его старый южный акцент благородно перекатывался сквозь гласные. — Ты оставил ключи в двери[3]!

Смеясь, Уитман застегнул ширинку. Он подпрыгнул к ним и вступил с Гэнси в непринуждённый разговор. Спустя мгновение ещё двое парней к ним присоединились, затем ещё двое. Они легко подтрунивали друг над другом, поверхностно, энергично и дружелюбно, реклама порядочного и хорошего образования.

Это был мастер-класс, который Адам так никогда и не усвоил, хотя проводил месяцы специального обучения. Он анализировал манеры Гэнси, разбирал реакции других парней и упорядочивал образцы диалогов. Наблюдал, как лёгкий жест раскручивал мужской разговор, элегантно, словно фокус. Он обращал внимание на закулисные моменты: как печальный Гэнси мог в одно мгновение стать радушным. Но ему никак не удавалось поработать над практическими занятиями. Тёплые приветствия замерзали на губах. Небрежные жесты становились презрительными. Ровный зрительный контакт превращался в нервирующий пристальный взгляд.

Он заново брал этот урок каждый квартал, но решил, что это маловероятно, возможно, там были некоторые навыки, которые даже Адам Пэрриш не мог постичь.

— Где Пэрриш? — спросил Энгл.

— Он здесь, — ответил Гэнси.

— Не знаю, как я пропустил ветер с ледника, — сказал Энгл. — Как дела, чувак?

Это был риторический вопрос, на который нужно отвечать слегка искусственной улыбкой. Парни были тут из-за Гэнси. Где Пэрриш? Слишком далеко, чтобы пешком дойти туда за день.

Когда-то давно такие взаимоотношения огорчили бы Адама. Испугали бы его. Но сейчас он был уверен в своём месте одного из фаворитов Гэнси, так что он всего лишь сунул руки в карманы и спокойно пошёл вместе с остальными.

Внезапно Адам почувствовал, как Гэнси напрягся рядом с ним. Остальные всё ещё гудели и смеялись, но выражение лица Гэнси стало задумчивым. Адам проследовал за его пристальным взглядом к большим колоннам, держащим крышу Грубер Холла. Директор Чайлд стоял наверху лестницы между ними с учебником или чем-то подобным в руке. Кожистая птица, а не человек, сердечная рекомендация солнцезащитного крема и широкополых шляп.

— Хорошо, джентльмены, — позвал он. — Я смог услышать вас из своего кабинета. Мы ведём себя как вороны? Занятия ждут.

Кулаки друг о друга ударены, волосы приглажены, плечи похлопаны. Остальные парни разошлись, Гэнси и Адам остались. Чайлд поднял руку по направлению к Гэнси в своего рода волновом движении, прежде чем нырнуть в кабинеты Грубер Холла.

И снова Гэнси выглядел рассерженным, а потом он стал выглядеть никак. И возобновил путь на урок.

— Что это было? — поинтересовался Адам.

Гэнси притворился, будто не слышал, пока они поднимались по лестнице туда, где только что стоял Чайлд.

— Гэнси, что это было такое?

— Что?

— Рука. Чайлд.

— Дружелюбный жест.

Не то чтобы мир не был более дружелюбен к Гэнси, чем к Адаму, но не директор Чайлд.

— Скажи, что мне не расскажешь, но не ври.

Гэнси проявил чрезмерную заботу, заправляя рубашку и одёргивая свитер. Он не смотрел на Адама.

— Я не хочу ссориться.

Адам обоснованно предположил:

— Ронан.

Глаза Гэнси украдкой метнулись к нему и снова уставились на свитер.

— Ни за что, — вздохнул Адам. — Что. Нет. Ты не сделал этого.

Он точно не знал, в чём обвинял Гэнси. Просто... он знал, что Гэнси желал для Ронана, и знал, как Гэнси что-либо получал.

— Я не хочу ссориться, — повторил Гэнси.

Он потянулся к двери, Адам, чтобы помешать, положил на дверь свою руку

— Посмотри вокруг. Ты видишь Ронана? Ему всё равно. Что бы ты ни пытался засунуть ему в глотку, все равно оставит его голодным.

— Я не хочу ссориться.

Гэнси спасло раздавшееся жужжание, телефон звонил. Строго говоря, им не разрешалось принимать звонки в течение учебного дня, но он достал сотовый и повернул экраном так, чтобы Адам видел. Два факта поразили Адама: во-первых, экран сообщал, что звонила мама Гэнси, что, скорее всего, было так, а во-вторых, телефон Гэнси показал время 6:21, что точно было не так.

Поза Адама неуловимо изменилась, он больше не мешал Гэнси войти в Грубер, а скорее опирался рукой на дверь, будто бы стоя на стрёме.

Гэнси приложил трубку к уху.

— Алло? О, мам, я в школе. Нет, выходной был вчера. Нет. Конечно. Нет, только давай быстро.

Пока Гэнси говорил по телефону, Энергетический пузырь поманил Адама, предлагая поддержать его, предлагая подкрепить его утомлённую фигуру, и всего на минуту он это позволил. На несколько непринуждённых вдохов всё стало листьями и водой, стволами и корнями, камнями и мхом. Энергетическая линия рокотала в нём, прибывая и отступая, или наоборот. Адам мог сказать, лесу нужно поведать ему что-то, но он не мог разобрать, что же это было. Ему следовало погадать после школы или найти время, чтобы вообще пойти в лес.

Телефон был отключен, убран. Гэнси сказал:

— Она хотела знать, нравится ли мне идея проведения последнего этапа предвыборной кампании здесь, в кампусе, в эти выходные. Не возникнет ли здесь противоречие со Днём Ворона, нормально ли будет это обсудить с Чайлдом? Я сказал, что... Ну, ты слышал, что я сказал.

На самом деле Адам не слышал. Он слушал Энергетический пузырь. Фактически, он всё ещё слушал его настолько внимательно, что когда тот внезапно и неожиданно покачнулся, он тоже покачнулся. Ослабленный, он схватился за ручку двери, чтобы устоять.