Король зомби (сборник)

– Масло, – пояснил я.

На Топи не водилось коров или чего-то похожего, так что я спрессовал ферментированные молоки низководных рыб так, чтобы они походили по цвету и форме. Грохочущее небо смешно взмахнул конечностями, получив описание.

– А хочешь попробовать? – Я пододвинул к нему суп.

Грохочущее небо навел какой-то прибор, делясь со мной сомнениями. Я его понимал, сам бы не рискнул есть земную еду.

– Немного можно, не усвою, но и не отравлюсь, – заключил он и отпил. Потом переломился пополам, но я не мог понять, от радости ли это или от ужаса.

Я ждал вердикта друга даже больше, чем вердикта жюри:

– Ну как? Как? Как переваривается?

– Переваривается-то как-то. Но на вкус… просто шокирующе.

Я не понял.

– Что такое вкус?

И Грохочущее небо рассказал.

Домой я летел, чувствуя себя одновременно и обманутым, и обманщиком. Ужасное ощущение, должен заметить.

Оксана Заугольная Собеседование

Посвящается Далене

– У меня сегодня собеседование было! Очень сложное! Я была директором лесопилки! – заявила Алена, едва зашла в квартиру.

Иван Алексеевич приподнял кустистую бровь. Заинтересовался. Но племянница все испортила:

– То есть директором мебельной фабрики, точно!

Бровь медленно вернулась на место, Иван Алексеевич со вздохом отвернулся. Он сам был директором мебельной фабрики и знал об этом все. Хотя что толку? Лучше был бы директором лесопилки. Все равно жена пилила за то, что он не может позволить себе купить ей ламборгини. И это при том, что сама в постели тянула едва ли на «Запорожец», а вне ее была и того бестолковее. Так бывает, когда женишься рано и, как честный человек, тянешь свою… лесопилку. Всего хорошего от жены и ее семейки была вот эта Алена, племянница, которая не забывала своего скучного стареющего дядьку даже сейчас, когда уже жила своей жизнью.

– Ты же этот… – Он напряг память и попытался проявить внимание. – Айтишник, во! Зачем тебе собеседование на директора мебельной фабрики?

– Аналитик! – приглушенно крикнула Алена из ванной комнаты, где мыла руки. Сейчас начнет хозяйничать. Поставит чайник, накромсает бутербродов. И себе, и дядьке. Не то что родная жена, которая обед или ужин предпочитала заказывать, а если готовила, то с таким страданием на лице, что кусок потом в горло не лез. – Дядя Ваня, ну сколько можно!

Она и правда сразу прошла на кухню, и Иван Алексеевич потянулся следом, важно неся впереди свой живот, чтобы нигде не сбить всякий фэншуй с полочек супруги. А то опять начнется, что растолстел, что как слон в посудной лавке. А он, может, не от хорошей жизни растолстел! На эту квартиру, на эти финтифлюшки работал с утра до ночи, перекусывал всухомятку, нервы ни к черту, желудок убил и того раньше.

И в горячие годы начал работать, когда конкурентов могли подстрелить за здорово живешь, а братки колесили по городу и ничего не боялись. И позже не продал бизнес, устоял на ногах. Да, не тот подтянутый красавчик, за которого она выходила замуж. Так и она со всеми своими ботоксами-мотоксами не походила на юную девицу, куда больше на целлулоидную куклу.

– Аналитик, – послушно повторил он. – А при чем тут директор мебельной фабрики?

– Ни при чем, – Алена накрыла на стол, даже скатерть взяла из шкафа.

Эх, родные дети и то реже приходят! Хотя хорошими он их вырастил. Головастыми и рукастыми. Кто уехал в Москву и там учится, кто на фабрике пристроен на теплое местечко. А что? Спрашивает он с них строго, за закрытыми дверями и подзатыльник отвесить может. А кровиночку не пристроить – это сердца не иметь.

– Задание было. Будто братки заказали кухонный гарнитур, а им сроки напутали. Ну и разрулить надо.

Иван Алексеевич потер ребра слева. Сердце или поджелудочная шалит? Или она с другой стороны?

Тогда селезенка. В анатомии Иван Алексеевич разбирался слабо, не то что в мебели. А вот случай с братками у него был в молодости. И вспоминать о нем было дюже неприятно. Тоже вот так, как у Аленки на ее собеседовании. Только взаправду все.

И сроки попутали, и братки были с золотыми цепями в палец толщиной, а в карманах оттопыривалось что-то, на пистолеты похожее. Как тогда удалось справиться, какие словеса он разводил, Иван Алексеевич не помнил и вспоминать не хотел. Со страху чего не наговоришь! А собеседование – сидишь в креслице мягком и воображаешь. Тьфу!

– Может, ко мне на работу устроишься? – осторожно спросил он. – Мне, чай, тоже аналитики пригодятся.

Зачем ему аналитики, Иван Алексеевич и не придумал еще. У него, слава всем богам, уже давно все хорошо складывалось. Фабрика как часы работала, все враги – кто на кладбище, кто на него же работать пришел. Но Аленку он бы нашел, как пристроить. Родная же. Хоть и по жене.

– Не надо, дядь Вань, – рассмеялась Алена, подливая ему чай. – Я прошла. Тетя Света рассказывала, как ты в свое время разрулил похожее дело, вот я и вспомнила. Добавила только более эффектных графиков, показала анализ данных.

Иван Алексеевич кашлянул в усы, чтоб не рассмеяться и не обидеть племянницу. Эффектные графики. Ну-ну. Стали бы братки на графики смотреть! Эх, жизнь сейчас пошла такая, все просто стало, все в виртуальности, ненастоящее.

– Есть контакт. Виртуальная реальность. Выход, – раздался у него над головой механический голос.

Ощутимо похолодало. Иван Алексеевич в панике глянул на подливающую чай Алену, пытаясь запомнить ее такие родные черты. Тщетно. Лицо и фигура девушки размывались, словно его глаза расфокусировались. А потом его квартира со всем этим ремонтом, с которым Светлана ему проела плешь, с ее фэншуем и с Аленкой, пропала.

Иван Алексеевич оказался в удобном кресле. Точно таком, в каком на собеседовании он вообразил Алену, только его кресло стояло внутри кокона, и к его рукам и голове шли датчики, которые он без сожаления сорвал. Не впервой.

– Десять минут! – пыжащийся казаться суровым рекрутер едва не кричал. – Анисимов, у вас было дело пятнадцати секунд! Вы должны были получить отсрочку у опасного и неприятного клиента и выйти! А вы? Как вас теперь оценивать?!

– Отсрочку я получил, – заметил Иван Алексеевич, медленно возвращаясь в свое собственное тело. Едва ли тридцатилетнее и цветущее с виду, но внутри пожираемое болезнью. Прикинул – десять минут включили в себя пятнадцать с половиной лет. Неплохо для умирающего.

Рекрутер запнулся и нехотя кивнул.

– Получили, Анисимов, – буркнул он. – Задание выполнено. Но потом мы не могли вас вытащить еще почти десять минут! Весь график собеседований сбили.

Он еще ворчал себе под нос, пока провожал Ивана Алексеевича до дверей, а у них дежурно произнес: «Когда примем решение, мы вам перезвоним».

«Не перезвоните», – мог бы ответить Иван Алексеевич, но не стал. К чему это? Работа, да еще на должности аналитика, ему была не нужна. Он мог купить эту компанию целиком, вместе с этим рекрутером и его аппаратом для собеседования… Если бы эти аппараты не были под строгой отчетностью государства.