Королева белых слоников (сборник)
Шрифт:
Через пару дней после выхода газеты ко мне в кабинет зашел парнишка, по-рокерски одетый в кожаные штаны и кожаный жилет.
– Вы знаете, – сказал «кожаный», – я прочел в вашей газете материал о юноше-гее, и он глубоко тронул меня. Я хотел бы встретится с этим человеком, поговорить с ним, утешить.
– Он предупредил меня, чтобы я не раскрывал его инкогнито, – соврал я.
Парень еще немного поуговаривал меня, наконец, покраснев, заявил:
– Вы должны понять меня. У меня – те же проблемы.
Я был слегка шокирован. Но не мог же я дать ему телефон Михалыча, тот ведь был
– Вот что, – предложил я. – Оставьте мне свои координаты, я поговорю с ним, и, возможно, он позвонит вам сам.
На следующий день история повторилась. С той же просьбой пришел в редакцию другой молодой человек. Не долго думая, я взял у него его координаты, пообещав передать автору статьи, а еще продиктовал ему телефон давешнего «кожаного».
Потом они стали ходить ко мне толпами, и я почувствовал себя профессиональным сводникам, передавая им координаты друг друга. И они стали собираться по вечерам у меня в редакции, объяснив мне, что больше негде. Выпросили у меня ключ от «комнаты для летучек», мол, вы ведь там только два раза в неделю собираетесь, а все остальное время там пусто… И я, добрая душа, отдал им запасной ключ.
Они пили чаи, беседовали и не знаю, что там делали еще. Они часами просиживали там, а вскоре к ним стали приезжать еще и «друзья» из Томска. По Северску поползли слухи. Работать стало уже просто невозможно. Но я не знал, как им сказать, чтобы не обидеть, что это все-таки редакция городской газеты, а не дом свиданий. И все-таки однажды я сделал это. Я был пьян. Часов в одиннадцать вечера я проходил мимо своей редакции и вдруг увидел, что там горит свет.
Я вошел и заявил с порога:
– Все. Теперь вы все знаете друг друга и можете встречаться где угодно. А это помещение прошу очистить. Раз и навсегда.
– Но почему?! – вскричал один из них.
– Потому, – лаконично ответил я.
– Но мы же не мешаем вам работать! Вы – единственный, кто понимает нас в этом городе.
Остальные загомонили. И тут я не выдержал. Позднее мне было стыдно за этот крик души. Но сейчас мне об этом вспоминать смешно. Я рявкнул:
– Пидорасы! Прочь из моей редакции!
Пидорасы пригорюнились и молча покинули помещение.
Я уже переехал в новую северскую квартиру и подал на развод. Но встречались мы с Элькой все так же тайно, как правило, у нее дома, когда не было родителей. Я думаю, именно тогда моя нерешительность окончательно убила ее веру в то, что когда-нибудь мы будем по-настоящему вместе. Но об этом после. Сейчас я хочу рассказать еще один смешной и показательный, в смысле нравов города Северска, эпизод из моих «трудовых будней».
Полтергейсты с Юпитера
В редакцию «Диалога» явилась женщина лет пятидесяти. За соседним столом в кабинете сидел мой заместитель Александр Борисович.
Женщина присела рядом со мной:
– Юлий Сергеевич, вы человек грамотный, фантастику пишите. Я вот по какому вопросу. У меня муж – инвалид, ветеран труда. Уже много лет он лежит парализованный, не двигается…
Я слушал внимательно, приготовившись к тому, что она будет рассказывать о своей тяжелой
доле и попросит у редакции какой-нибудь помощи, вроде решения вопроса в ЖКО о ремонте квартиры, или в Собесе об увеличении льгот, или о чем-нибудь подобном. Она продолжила:– Но в последнее время он начал падать с кровати. – Она испытующе посмотрела на меня.
– Та-ак, – произнес я, чувствуя, что от меня ожидается какая-то иная реакция. Я, видимо, должен был что-то понять, а я не понимал.
– Нет, вы подумайте. Он – парализованный, двигаться не может. А с кровати падает. Это же фантастика!
Она смотрела на меня чуть ли не победно, и мне стало казаться, что взгляд у нее какой-то, мягко говоря, особенный.
– Может, у него бывают судороги? – промямлил я. – Вот он и падает…
– Какие судороги?! – воскликнула она. – Вы себе можете представить такие судороги, от которых падают с кровати?!
– Да, – вяло согласился я, – такие судороги представить трудно…
– В том-то и дело! – энергично кивнула она и замолкла.
Пауза затягивалась.
– Так почему же он падает? – принужденно спросил я.
Она огляделась по сторонам, наклонилась ко мне поближе и тихо, заговорчески произнесла:
– Это у нас полтергейсты завелись, вот что!
Множественной формы слова «полтергейст» я еще не слышал, потому переспросил:
– Кто-кто завелись?
Мой заместитель за ее спиной начал беззвучно хихикать и показывать мне, что, мол, у тетеньки не все дома…
– Полтергейсты, – повторила она. – С Юпитера. Они невидимые. Издеваются над нами, как хотят. С постели мужа сбрасывают, на стенах всякую ерунду пишут, посуду на кухне бьют, безобразничают, как могут!
– Да вы что? – притворно удивился я, думая о том, как бы от нее побыстрее отделаться. А она, увидев, наконец, во мне признаки понимания, напористо продолжала:
– Да ладно бы, только посуду били! Они ж и книжки с полок роняют, а банок с соленьями сколько укокошили!
– Да-а, – покачал я головой сокрушенно.
– Ладно – банки! – продолжала она, – и Бог бы с ними, с банками, но они же мебель портят! А как они меня ебут! Как они меня ебут!!!
Мой заместитель, шумно вскочив из-за стола, вылетел за дверь. А посетительница почти с восторгом продолжала:
– Они меня раком поставят и ебут, а муж на это смотрит, шевельнуться не может, только выговаривает мне: «Ах ты, сука старая, я лежу тут парализованный, а ты вон чего вытворяешь!» А я и сделать ничего не могу, они же меня силой держат! Да к тому же невидимые!
… Я не помню, как я от нее избавился. Но это было серьезное потрясение.
Комары
У Эли было своеобразное чувство юмора. Однажды она, например, заявила: «В человеке все должно быть прекрасно – и душа, и одежда, и хвост…»
Или вот еще. Мы тогда были знакомы около полугода. Очередное свидание должно было случиться в кафе «Лира» в 13.00. Я проспал. Всю ночь не давали спать комары, и заснул я лишь часов в девять. А проснулся где-то в полпервого. Глянул на часы, глянул на себя в зеркало… Пришлось принять ванну, чтобы быть похожим на человека… Короче, в «Лире» я появился около двух.