Королева Бланка

– Не забывай к тому же, сын, что мы тоже Капетинги, – все не успокаивалась мать. – Наш род ведет свое начало от Роберта Благочестивого. Вот почему мы с тобой здесь.

Гуго тяжело вздохнул в ответ.

– Так что же, не пора ли собирать войско? – вопросительно оглядела герцогиня собравшихся. – Третий день уже мы сидим в Шиноне. Довольно! Не опередила бы нас испанка. Что, если она движется сюда, собираясь захватить нас врасплох и упрятать в своей проклятой Луврской тюрьме?

– Вряд ли это возможно, – махнул рукой Филипп Строптивый. – Откуда ей знать, где мы?

– Да и кто мог бы ей сказать о нашем собрании? – поддержал его Пьер Моклерк. – Ни среди нас, ни в нашем войске шпионов нет. Пусть себе наслаждается мгновениями власти, недолго уже ей осталось.

– В лучшем случае она будет следовать нашим советам, – высказался граф Оверни, – в худшем – уедет в свою Кастилию… или сгинет в монастыре. Вспомним Филиппа Августа. Ловко он спровадил в келью свою женушку, с которой даже не переспал. Та целых двадцать лет скиталась по тюрьмам королевства. Не отправить ли и нам иностранку в такое же путешествие?

– По мне так пусть остается, – возразил ему Филипп Юрпель (Строптивый). – В самом деле, чем вы недовольны, граф? Тем, что она не пожелала видеть вас среди членов Королевского совета? Но, черт возьми, она права! Невозможно усадить за стол всю знать.

– Да, но вы-то тоже оказались за бортом, – огрызнулся граф Оверньский. – Однако не потому ли вы вдруг стали защищать испанку, что приходитесь дядей юному королю? Клянусь, тем больше прав у вас, чем у кого бы то ни было, стать первым советником в правительстве! Впрочем, вас и без того не оставят без внимания: как близкого родственника королевского семейства вас, можно не сомневаться, щедро одарят замками и землями. Неплохой способ заткнуть рот такому медведю.

– Опомнитесь, граф, вы все же разговариваете с братом покойного короля! – осадил оратора Пьер Моклерк.

– С бастардом, хотите вы сказать, – искоса взглянул на него Строптивый.

– Не стройте из себя отверженного, всем известно решение Папы Иннокентия узаконить брак Филиппа Августа с вашей матерью.

Лица побагровели. Назревала ссора. Этого еще только не хватало!

– Черт вас возьми, господа, кто мне ответит на вопрос, для чего мы здесь собрались? – вспылила Алиса де Вержи, стукнув ладонью по подлокотнику кресла. – Чтобы разбирать родословную графа Булонского или оспаривать решение покойного Папы Иннокентия? Честное слово, меня удивляет это собрание! Вместо того чтобы быстро и четко выработать план будущей кампании, мы перемалываем друг другу кости. А может быть, среди нас вообще нет недовольных? Может, мы собрались здесь, чтобы посудачить о том о сем, да и разойтись? Выходит, ничего не стоит предпринимать, а надо лишь подчиняться иностранке, следуя решениям, которые будет принимать она?

– Нет, – горячо возразил граф де Ла Марш, – она должна действовать согласно нашим советам, ибо мы вассалы короны! Мы – знать, на которую должна опираться королевская власть, как столешница на свои ножки.

– Что она без нас? – поддержал Лузиньяна герцог Бретонский. – Плантагенет пойдет на нее войной, а она без нашей помощи не сможет даже собрать войско. Мы не пойдем защищать женщину, которая отказалась от наших услуг.

– Вы что же, мечтали присутствовать на королевских заседаниях? – бросил на него недовольный взгляд Тибо Шампанский. – Полагаете, она не сможет обойтись без ваших советов? Она права – выбрала тех, кто остался после свекра и мужа. Не будь этих, она нашла бы других. Не уверен, что вы оказались бы в их числе.

– Уж не собираетесь ли вы, Тибо, защищать испанку? – суженными глазами поглядел на него Лузиньян. – Ну еще бы, ведь она дама вашего сердца! Какого черта тогда вы выразили желание присоединиться к нам? Ваше место у ног испанки, которая с удовольствием продолжит слушать ваши любовные стишки.

Тибо бросился на обидчика и врезал ему в челюсть. Тот пошатнулся, потом замахнулся и нанес противнику удар в грудь. Оба сцепились, повалились на пол и принялись колотить друг друга.

– Прекратите немедленно! – закричала Алиса де Вержи. – Черт знает во что превращается наше собрание!

Драчунов разняли, развели в разные стороны.

– Чего вы набросились на него? – гневно спросила герцогиня у Тибо. – Все знают, что вы были любовником королевы.

– Прежде всего, мадам, – не слишком-то любезно ответил ей Тибо, – этот факт никем не установлен и не доказан. Второе: никто не имеет права вмешиваться в мою личную жизнь, разбирая мои поступки. И третье. Я здесь потому, что королева Бланка нанесла мне обиду, которую я не намерен ей прощать, однако я никому не позволю отозваться дурно о женщине, тем более о даме моего сердца, пусть даже оно и разбито ею. Прошу всех присутствующих уяснить себе это. В противном случае я готов вызвать на поединок любого, пешим или конным, и мы будем биться насмерть! Я, граф Тибо Шампанский, все сказал.

– Ну, ну, успокойтесь, – примирительно сказала Алиса де Вержи, – никто не собирается оскорблять вашу бывшую даму сердца. Не хватало нам тут всем передраться. А вы, Лузиньян, тоже хороши! Кто дергал вас за язык? Или вы полагаете, законы рыцарской чести канули в Лету? Что же до королевы-матери, – обратилась она к присутствующим, – то она, безусловно, не простит тем, кто не приехал на коронацию. И никогда не назначит их своими советниками. Отныне они – ее враги. Все же они остаются слугами короны, которым она сможет приказать как сюзерен своему вассалу.

– А я не желаю покоряться! – грубо оборвал герцогиню Бургундскую герцог Бретонский. – Она иностранка! Никогда во Франции вассал не подчинялся женщине!

– Вы будете подчиняться решениям Королевского совета.

– Руководить которым будет она! Вас это должно устраивать. Ну еще бы, от вашей территории корона не урезала себе ни арпана земли.

– Как вы смеете, Моклерк? – кинул на него злой взгляд молодой Гуго. – Я запрещаю вам так разговаривать с моей матерью!

Моклерк не обратил на него никакого внимания и продолжал:

– Либо я войду в совет, либо она не смеет мне приказывать! Бретань всегда была самостоятельным герцогством, а то, что моя родословная идет от Капетингов, не дает права опекунше считать меня своим вассалом.

– Уж не собираетесь ли вы предоставить это право Генриху Третьему? – съязвила герцогиня. – Браво: Капетинг на службе у Плантагенета! Меньше чем предательством интересов Франции это не назовешь.

– Успокойтесь, мадам! Что это вам взбрело в голову считать меня предателем? Разве был для этого повод?

– Приказываю всем замолчать! – властным голосом воскликнул Филипп Строптивый. – Наше собрание превратилось в балаган. Мы здесь не для того, чтобы выяснять отношения друг с другом. Мы все объединены одним желанием – отомстить короне за наши унижения, которым мы подверглись при Филиппе и Людовике, за наши земли, которые оба этих монарха прибрали к своим рукам. Надлежит немедленно собирать войско. Возглавив его, мы пойдем на Париж! Если удастся, захватим юного короля. Нам поможет граф Тулузский; он за нас: слишком много крови пролито Севером на Юге. Все это надлежит исполнить как можно скорее, пока еще не поздно и власть не оправилась от потрясения, вызванного междуцарствием. Повторяю: пока еще не поздно!..