Королева демонов

На ее руках слабо светились чернильные метки.

Уонда выбрала трясинного демона и увернулась, не давшись ему в лапы. Демон был недостаточно гибок для ближнего боя, и она нанесла ему серию плюх, усиленных ударными метками на кулаках и локтях. Отбросила его ударом меченого башмака, и демон, пятясь, зашатался, а Уонда быстро пнула его в колено и опрокинула навзничь.

Она вновь подступила поближе, навалилась на подземника, притиснула его к земле и обрушила на голову очередной град ударов. Демон забился в конвульсиях. Ее метки разгорались все ярче, пока череп твари не лопнул.

– Аваш, – объявила Аманвах, когда Уонда наконец отошла, покрытая шипящим на метках ихором.

Следующим выступил Гаред. Топор висел на ремне, но он надел свои огромные меченые рукавицы и выбрал в дар Небесам лесного демона. Гаред был не так грациозен и проворен, как Уонда, но демон сразу ушел в оборону, пятясь под его убийственными ударами. Он прожил меньше, чем его собрат из трясины.

– Умас. – Назвав третий столп Небес, Аманвах вызвала на поляну подмастерьев Рожера под командованием Гари Катуна.

Жонглеры выбрали полевого демона и довели его музыкой до исступления, после чего натравили на каменного.

Полевой демон прыгнул и чиркнул по собрату когтями, но не сумел пробить броню. Каменный демон сбил полевого наземь и проломил ему череп тяжелой клешней.

Аманвах перехватила взгляд Лиши:

– Рахвис.

Выдохнув, Лиша шагнула вперед и воздела хора-жезл перед каменным демоном. Она быстро и четко начертила в воздухе серебристые метки – холодовые. Они заморозили подземника, ихор застыл в его жилах. Лектрические метки пронзили тварь, причинив ей невыносимую боль.

– За тебя, Рожер. – Лиша нарисовала ударные метки, и демон рассыпался.

– Кенджи.

Вышла и вскинула смычок Кендалл. Она без труда приманила огненного демона и заставила тварь втянуть свое же пламя в рот. Затем сменила песню, вынудив демона проглотить огонь.

Чешую жар не брал, чего не скажешь о потрохах. Демон подавился, пал на спину и забился, сжигаемый изнутри.

Кендалл ускорила темп, кружа вокруг подземника; звуки сделались громче и стали нестройными. Огнеплюй выл и кричал, сворачиваясь в клубок, а Кендалл играла все быстрее. Она отняла голову от подбородника скрипки, и смычок замелькал, превращаясь в размытое пятно.

Наконец огненного демона скрутила последняя судорога, и он затих. Кендалл перестала играть, Аманвах же указала на парившего в небе воздушного демона:

– Ганит.

Настал черед Сиквах, и она призвала подземника. Тот спикировал, выставив когти, готовый подхватить миниатюрную девчушку и утащить в поднебесье.

Но стоило ему приблизиться, как Сиквах коснулась горла и издала вопль, от которого демон резко замедлился, дико захлопал крыльями и замертво рухнул на землю. Сиквах с поклоном поворотилась к сестре-жене:

– Хоржа.

В цветастых, развевающихся на ветру шелках, Аманвах неспешно направилась к скальному демону и затянула «Песнь о Лунном Ущербе». Ее голос одиноко разнесся в ночи, заворожив противника.

Кружа вокруг скальника, она пела все громче. Ладонь лежала на горле, управляя магией колье. Звук возрос до того, что Лише пришлось заткнуть уши, и люди, стоявшие на дороге в полумиле от действа, сделали то же самое. Резонанс усиливался, и Лише показалось, что она видит вибрацию воздуха.

А затем раздался резкий, оглушительный треск – и скальный демон с грохотом повалился на землю.

– Достопочтенный муж, Рожер асу Джессум ам’Тракт ам’Лощина. – Голос Аманвах разносился неестественно далеко. – Рожер Восьмипалый, ученик Аррика Сладкоголосого, пусть наша жертва призовет серафима, который направит тебя одиноким путем к Эвераму, где ты воссядешь ужинать за Его столом и пребудешь там, пока не понадобится, чтобы дух твой еще раз возродился на Ала.

Лиша вступила на Кладбище Подземников бок о бок с Аманвах. За ними в двух шагах шли Сиквах и Кендалл, дальше – рачитель Джона и лесорубы, несшие Рожера на погребальный костер.

Шушельницы постарались на славу. Прекрасное лицо Рожера было безмятежным, без всякого следа насильственной смерти. Он был одет в жонглерский костюм из разноцветного шелка и выглядел так, будто вот-вот вскочит на ноги и заиграет народную плясовую.

Его гроб стоял на своеобразных носилках из топоров, скрещенных на широких плечах Гареда, Уонды и полудюжины отборных лесорубов. То были Даг и Меррем Мясники, Смитт, Дарси. Джоу и Эвин Лесорубы.

Народ заполнил Кладбище Подземников, скопившись на булыжных подступах к костру и растянувшись по дорогам во всех направлениях. Все пути в Лесорубовой Лощине вели сюда, сходились в центре великой метки.

Костер сложили перед звуковой раковиной, где Рожер некогда входил в полную силу. Гаред и Уонда не скрывали слез, опуская гроб с Рожером на огромную платформу, положенную поверх хвороста.

На сцене пали на колени Аманвах, Сиквах и Кендалл, рыдавшие с особым драматическим талантом; молодые красийки собирали струившиеся по щекам слезы в крошечные пузырьки из меченого стекла.

Лише хотелось плакать. Она часто искала в слезах утешения и за последние недели тайком и неоднократно оплакала Рожера. Но сейчас, стоя перед жителями Лощины, она подумала, что ей больше нечего отдавать. Тамос был мертв. Арлена не стало, и судьба Ахмана неизвестна. И вот теперь Рожер. Неужели ей суждено хоронить всех, кого любит?

Спустя какое-то время Аманвах пришла в себя, поднялась в полный рост и, глядя поверх толпы, привела в действие колье:

– Я – Аманвах вах Рожер вах Ахман ам’Тракт ам’Лощина, первая жена Рожера асу Джессум ам’Тракт ам’Лощина. Мой муж был зятем шар’дама ка, но нет сомнения, что к нему и без того прикоснулся Эверам. Мы хороним его тело в согласии с вашим обычаем, но в Красии превыше всего прочего почитаются шарик хора, кости героев. Мощи моего достопочтенного мужа будут изъяты из праха, отлакированы и заключены в меченое стекло для освящения нового храма Создателя здесь, на святой земле Кладбища Подземников.

Кендалл заиграла медленную, скорбную мелодию, и Аманвах запела. Сиквах подхватила, и трио околдовало музыкой толпу с той же легкостью, с какой зачаровывало демонов.

Не прекращая петь, Аманвах извлекла крошечный череп огненного демона и навела его на хворост. Пальцы заскользили по меткам, активируя магию. Из пасти вырвалось пламя и подожгло древесину. Шушельницы наполнили труп химикатами и опилками, он быстро занялся огнем и осветил толпу, завороженную красийской похоронной песнью.