Королева для эстонцев

— А сумка-то вам зачем? — удивился он.

— Да так, вам подарочек, — отмахнулась я и увидела, что Ирка благополучно спускается, повесив сумку на шею.

— Не надо!

— Надо, надо, — назидательно сказала я.

Ирка спустилась, и полезли остальные. Ларка такая неуклюжая — спустилась, и прямо в акацию.

— Интересно будет посмотреть на их реакцию, — злорадно хихикнула я.

— Ага, — ухмыльнулась Ира.

— Если у одного была такая реакция, представляешь, какая будет у остальных?

Худо-бедно спустились остальные, и провожатый повел нас на красную дачу в гости.

— Ну, все я вас довела, — сказал провожатый и полез вверх по стене.

— А, а… как тут лезть? — поразилась Ира.

— Да тут плющ, — пояснил провожатый и исчез в окне.

— Теперь я первая, — сказала Ира, повесила сумку на шею и начала свое восхождение.

— Лезть можно, — одобрила Ира, и я полезла следом.

Мы вылезли с ней почти одновременно и узрели такую же, как у нас комнату, битком набитую эстонцами. У всех, как на подбор, волосы длинные (для русских местами даже очень длинные), все в одних артековских шортах. Везет людям, у них нет завязочек! На каждой кровати сидело их штуки по три, еще и на тумбочках. Мама родная. Зоопарк!

— Лезьте быстрее! — поторопили мы остальных.

Мы подождали, когда заберется достаточно народу, и начали представление.

— Магическая чумодана! — подражая эстонцам, сказала Ира и открыла сумку. Эстонцы с интересом воззрились на нас и на открытую сумку. Паук не пожелала почтить нас своим присутствием. Мы его вытряхнули на подоконник. К нему подбежали ближние эстонцы и взяли наше чудо на руки. Челюсть непроизвольно отвисла. Мы с трепетом ожидали, что будет дальше. Паучка транспортировали на середину комнаты и так и оставили на руках. Странные, ей-богу. Провожатый позорно смылся из комнаты, те эстонцы, которые уже были у нас, наблюдали за сценой с открытым ртом, как и мы.

— Ой, паук!

— Какое большое!

И дальше залопотали по-эстонски, так что мы ничего не поняли. Хотя, скорее всего, они обсуждали странных девиц, которые притащили им паука. Наши знакомые, видно, засомневались в нашем подношении и тоже подошли ближе. Паучку понравилось кататься на руках, он воодушевился и показал, что он живой.

— А-а! Оно живое! — завопил катающий паучка на руках эстонец. Паук шмякнулся на пол и заметался. Знакомый уже нам парень с длинными темными волосами не успел вовремя убежать, и паук, подгоняемый визгом со всех сторон (а неслабо эстонские юноши визжат, ничем не хуже нас) вцепился ему в зад.

— А-а, снимите его на меня! — заголосил он (так я впервые услышала его голос). — Снимите его!!!

На фотокамеру, аль на видео?

Он закрутился волчком по комнате.

— Да снимите же что-нибудь!

Все дружно заржали. К слову, ржут они тоже не хуже чем мы.

— Давай, поворачивайся, — добродушно согласилась помочь Тома, невысокая девушка с большими глазами.

Парень поскорее повернулся к ней пауком и страдальчески заломил брови. Тома потянула за паука, парень шагнул назад.

— Да стой ты что ли!

— О, мне еще штаны дороги!

Тома отпустила паука, а тот, воспользовавшись ситуацией, перебрался в противоположное место на теле эстонца.

— А-а-а. Ты с ума сошло! Шу! — бедолага схватился за голову, и уже даже орать не пробовал.

— Подожди, — Тома вцепилась в паука, потянула на себя, а эстонца отпихнула ногой, попав, само собой, по самому чувствительному и нужному месту.

— Ы-ы, спасибо, — выдавил парень, сложился пополам и плюхнулся на тумбочку.

Хохот не прекращался. Паучок и лапки сложил, скрючился, бедный. Даже жалко стало… всех участников действия. В дверь вошел парень, боящийся паука, которого Тома осторожно опустила на пол.

— О-о, — парень снова исчез из комнаты.

Паучок со всех восьми лапок драпанул к стенке, где его встретили дружным визгом и отшатыванием. Но теперь нашего друга уже сбить с панталыку не удалось. Он быстро взобрался по стене и застыл в углу. Какой он большой! Да просто огромный!!!

Случилось короткое замыкание. Все дружно уставились на потолок, ожидая новой каверзы в виде паданья люстры на голову (вообще-то голов было слишком много, чтобы всем по люстре досталось), но ничего не происходило. Воспользовавшись замешательством в стане хозяев, мы быстро посгоняли часть эстонцев с насиженных мест и уселись туда сами. Те впрочем, не растерялись, принесли стулья и выглядели не слишком обделенными.

И тут пришел их ночной вожатый, точнее, его часть. Он просунул руку, выключил свет и напутствовал:

— Только попробуйте еще раз включить. И так шумите!

Мы вытащили фонарики (ага, мы запасливые) и начали играться. Мне приспичило узнать какого цвета глаза у пострадавшего от паука и (в большей степени) Томы эстонца. Я стала пытаться засветить ему в глаз фонариком, он стал азартно отворачиваться. Моей идеей загорелась Ира и азартно стала светить в глаза остальным эстонцам, особенно часто и «случайно» попадая по глазам одному крайне высокому и крайне блондинистому юноше с оригинальной прической, который понравился ей еще у нас на даче в первый же день знакомства. Все о чем-то разговаривали, а я продолжала охотиться. Вот я протянула руку, чтобы вовремя включить фонарик, и напружинилась, а он взял и развернулся ко мне, стукнувшись носом об мою руку и перепугав меня. Я в сердцах погрозила ему фонариком (а хотелось звездануть), он хихикнул и отвернулся. Я продолжила охотиться.

— А, у Ольги спроси, — отправила ко мне этого эстонца Лариса. Я даже прослушала, по какому вопросу. Тот повернулся, и я все-таки засветила ему в глаз фонариком.

— Ага! Синие! — восторжествовала я.

— А спросить было нельзя? — щурясь, поинтересовался тот.

— Ты бы сказал, прям, — усмехнулась я. — Так, что ты спросить хотел?

— Сколько вас в хоре человек?

Мой вопрос "в каком" потонул в дружном хохоте эстонской половины людей. Это Ирка в очередной раз засветила в глаз своему блондину и тот прокомментировал сие меткое попадание на эстонском.

— Так в каком? — повторила я свой вопрос.

— А вас их тоже два? — оживился парень.

— У нас их четыре, выступают только три, но третий развыпендирвался и не поехал с нами, — пояснила я.

— Хм… сколько ж там им лет… — пробормотал он.

— Да так. От восьми до четырнадцати, а вообще могут быть и больше. Парни там, парни, — прокомментировала я.

— Хм… — задумался мой собеседник.

— А у вас сколько?

— У нас три коллектива. Третий тоже не поехали, там девушки. Так сколько у вас человек?

— В старшем, то есть у нас, тридцать поехало, а так сорок, у мелочи — двадцать.

— Хм… — словарный запас такой маленький — все хм, да хм? А что это он все свой хвостик теребит?

— А у вас сколько? — решила уж добить эту тему я.

— У старших — двадцать, у младших — тридцать, — проинформировали меня.

— Да уж, много, — покивала я. На этом разговор оборвался, так как он потыкал мне пальцем куда-то мне за спину. Я развернулась к тем, кто сидел рядом со мной. Оба застыли в дурашливых позах, и оба косились на меня. Интересно, кого это они изображали? А, меня! А почему это они изображали мой фонарик какой-то палкой? Я обратила их внимание на Ларису путем тыканья пальцем. Они быстро переключились на нее, в чем я убедилась, пересев на кровать, оккупированную Ларисой. Там один парень пытался пощекотать Ларису, я посоветовала ему тыкать посильнее и продемонстрировала, как именно, на воздухе, после чего поскорее убралась на свое место к гримасникам. Истошный вскрик протряс всю комнату, все обратили внимание на Ларису.