Королева для эстонцев

— Подушк! — сказала я.

Подушка тут же заткнул уши.

— Ну вот и сам заткнул.

Девушки стали наводить марафет, Подушка, тоже решив навести его перед предстоящей дискотекой, старательно лазил ко всем в косметику. Одна особенно впечатлительная девушка, убрав зеркало и узрев на его месте Подушкино лицо, отшатнулась.

— Я думала, я так накрасилась! — ужаснулась она.

Тут в комнату заглянул Одеяло.

— О, заходи! — позвала его девушка, вооруженная тушью. — Что ты стоишь, как бедный родственник!

Одеяло увидел грозное оружие в руках хрупкой девушки и спрятался за дверь, но вскоре снова вынырнул.

— Да заходи, не будем мы тебя красить, тут уже есть один желающий прихорошиться! — сказали ему.

Подушка в это время уже бегал накрашенный. Но девушки над ним не издевались, они накрасили его весьма прилично и даже красиво. Ой, как Подушка похорошел-то! Прямо не узнать! Он даже сам попробовал себя в роли красильщика. Когда одна из девушек подвела ему глаза, он убежал в другую часть комнаты, где нашел ту, которая никак не могла накрасить ровно.

— Крась, все равно хуже не будет, — согласилась она на его просьбу попробовать накрасить ее самому.

Одеяло тем временем сидел на койке и с ужасом озирался.

— Ты попал в дурдом, ха-ха-ха, — рассмеялась я.

— А ровно накрасил! — похвалила девушка Подушку.

На сие чудо сбежалась посмотреть вся комната.

— Мм… — покивали все, и началась дискуссия на тему, что у девушек все получается несимметрично, поэтому они и практикуются каждый день, а парням это неинтересно — у них и так все симметрично.

Подушка был на седьмом небе от счастья. Тут одна девушка, рисовавшая татушки, подцепила Подушку за руку и усадила рядом разрисовывать ему плечо. Моя щека тем временем уже подсохла.

— Эй, у кого-нибудь есть рассыпчатая пудра? — спохватившись, спросила я.

— Есть, — ответила одна из украинок.

— Подушке не давай, — предостерегла я.

— М? Почему? Почему? — оживился Подушка.

— Ты еще ее понюхай. Будет опять тьфу, пчхи! — я изобразила его же самого, когда он эту пудру и нюхал.

— А, это та гадость! — ужаснулся Подушка, потеряв к ней всякий интерес.

Девушка посмотрела на пудру повнимательнее, постучала по голове, закрыла и положила ее на место. Что взять с диких эстонских парней, которые косметику, видно, в глаза не видали?

Одеяло был в ауте, и тут одна девушка заметила.

— Ба, не накрашенный! — сказала она.

Одеяло боком, боком к двери, но тут ему и перекрыли выход. Но красить его никому не понравилось, слишком он брыкался. Неинтересно. Мы тем временем уже резались в карты с двумя девушками, уже освободившимися от покраски.

— Сколько тебе лет? — спросила я у девушки, с которой играла.

— Семнадцать, а тебе? — ответила она.

— Кхе, кхм, — поперхнулась я. — Угадай.

— Пятнадцать, шестнадцать, — ответила она.

— Ага, двенадцать, — ответила я.

— Что? — не поняла девушка.

— И она не врет, — подтвердила Ира.

Украинка выпала в осадок вместе с картами из ее рук. Химическая реакция дошла до конца. Правило Кондратия! Подушка тем временем, полностью осчастливленный, пришел к нам и похлопал глазами. Вот это ресницы!

— О господи, — удивилась Ира и так же, как и он, похлопала глазами.

— Что? — не понял Подушка.

— Пока белые были, было не так заметно, — кивнула я, сама не меньше Иры поражаясь размаху ресниц эстонца. Прямо хлопай ресницами и взлетай!

— Ты еще скажи, что ему десять, — неожиданно сказала девушка, с которой я играла в карты.

— Утверждает, что шестнадцать, — ответила я.

— Утверждает, а на самом деле сколько?

— Не знаю, может, десять, — пожала я плечами.

Подушка тем временем без труда сложил руки на второй ярус кровати, а на них голову. В который уже раз поражаюсь его росту! Подушка следил за мной.

— Что? — не выдержала я.

Подушка похлопал глазами.

— Сейчас спросит, кто это тебя так разрисовал, и пойдет искать, чем! — рассмеялась Ира.

— Подушка равняется полазучка! — сказала я.

— Ну что, играем на раздевание? — сказала Ира.

Я заглянула ей в карты. Одни шестерки.

— Ире так не терпится раздеться, — усмехнулась я.

В итоге Ира проиграла.

— Что снять? — спросила она.

Я со своей оппоненткой тоже доиграла, причем последней ходила я козырным королем, и она покрыла козырным тузом.

— Все! — я пожала плечами. Она тоже пожала плечами и вытащила из-под ноги припрятанные карты.

— Ну, ты и жулик! — поразилась я. Каким чудом я не проиграла?

Я бросила играть и направилась к двери. Мы вошли в комнату, там уже был Одеяло.

— Ба, ты когда успел сбежать? — удивились мы.

Он пожал плечами.

— Что там, какие дикие девицы? — удивился Подушка.

— По-моему, мы "дикее", — усмехнулась Ира.

Я уронила Ларискину кепку в тумбочку, долго мучилась, доставая ее, наконец, сообразила, что проще залезть через дверцу, и вручила кепку Ларисе. Тут что-то стукнуло, шлепнуло и дзынькнуло.

— Кто тут такой умный? — громко спросила я и увидела, что Подушка, как нашкодивший кот, входит в открытую нараспашку дверь, которая как раз и стукнула об шкафы. — А, ясно, кто тут такой глупый! — ответила я сама себе.

Все дружно полюбовались на нашего накрашенного Подушку, отшатываясь при его приближении.

— Класс, тебе определенно идет! — сказали ему все дружно.

Он гордо встал посреди комнаты, смотря то в одну сторону, то в другую.

— Прическа растреплется, — сказала я, он застыл, хлопая глазами. — Ресницы заклинит!

Подушка перестал моргать.

— Ха, лучше не дыши, а то легкие испортятся, — сказала Ира.

Мы закончили сборы в своей комнате.

— Чего это Подушка прибежал? — спросила у меня Ира.