Королева карантина

Блейк и Сэйнт подошли вплотную ко мне сзади, и мы все сжались в объятиях, хотя этого было недостаточно. Я скучала по присутствию Нэша, как по потерянной конечности.

— Твой дядя сумасшедший, — пробормотал Блейк.

— Хотя он заботился о семье, — рассуждал Сэйнт, и я знала, что он прав, но все равно была зла на него.

— Насилие — это ответ Найла на все, — сказал Киан.

Я вздохнула.

— Давайте просто никогда больше не будем злить Мрачного Жнеца.

Игра на пианино не была тем, на что я когда-либо по-настоящему хотел тратить свое время, но за годы, проведенные за игрой на рояле в Еверлейк, я обнаружил, что мне гораздо лучше делать это самому. Однажды школа наняла человека, чтобы он пришел и настроил его, и я мог только предположить, что у него было что-то вроде кровоизлияния в мозг во время работы на моем инструменте, потому что после того, как он закончил, бедняжка издавал звук, похожий на кошку, которую питбуль с дерьмом тащит задом по переулку.

Достаточно сказать, что я уволил этого человека, разрушил его бизнес, подорвал репутацию и был почти уверен, что его выселили из дома. Вероятно, это было недостаточным наказанием за пытки, которым он подверг мое пианино, но в то время мне нужно было сосредоточиться на экзаменах, так что я не смог отомстить должным образом. Осознание того, что он так легко отделался, все еще преследовало меня всякий раз, когда я слышал нежный звук плохо настроенного инструмента, поэтому я думал о нем, когда играл на пианино в гостиной Лиама О'Брайена. Стоит ли мне проверить этого шута? Посмотреть, нет ли у него чего-нибудь еще, что я мог бы взять у него в уплату за его провал?

Я вздохнул, решив сжалиться над ним. Не то чтобы я чувствовал, что он был достаточно наказан, но я мог признать, что в данный момент у меня были дела поважнее, и отвлекать мое внимание было излишне.

Рояль Лиама, стоявший здесь, в дальнем углу комнаты, был в полном запустении. Но я обнаружил, что нуждаюсь в инструменте, чтобы немного снять напряжение, поэтому решил взять на себя задачу снова вдохнуть в него жизнь.

Когда я, наконец, закончил, я убрал инструменты для настройки, которые приобрел для меня кто-то из домашней прислуги, и с тихим выдохом закрыл крышку.

Сегодня вечером моя кровь бурлила в жилах, пальцы чесались дотянуться до клавиш, и, взглянув в окно на темную местность за окном, я сел за инструмент и легонько опустил пальцы.

Песня, с которой я начал, была медленной, пьянящей, полной мрачных обещаний и сладких истин. Пока мои пальцы танцевали по клавишам, я чувствовал, как напряжение покидает мое тело, как замедляется сердцебиение, и я закрыл глаза, погружаясь в простоту произведения, позволяя ему обволакивать меня и уносить в лучшее место.

Музыка полилась из бедного, заброшенного пианино, и я слегка улыбнулся, почувствовав, что оно оживает после черт знает скольких лет здесь в забвении. Инструменты нуждались в том, чтобы мастера, создавшие их, вдохнули в них жизнь. У них была душа, которая жаждала создавать красоту и чудо, и было почти преступлением оставлять такое прекрасное пианино бездействующим и игнорируемым.

Дверь позади меня открылась, когда я перешел к своему четвертому произведению, музыка становилась все сложнее по мере того, как я продвигался, мои пальцы двигались быстрее, звук все глубже проникал в мою душу.

Татум опустилась на табурет рядом со мной, ее сладкий аромат цветочного меда и ванили поднялся до меня и заставил меня вздохнуть, пока я продолжал играть, песня набирала темп, нарастая и нарастая, пока не оборвалась.

Я повернулся, чтобы посмотреть на нее, когда последняя нота повисла в воздухе, замедляя темп, чтобы уделить ей немного внимания, и тихо играя «Killing Me by the Fugees». Улыбка тронула губы Татум, и она потянулась, чтобы положить свою правую руку поверх моей, совместив наши пальцы так, чтобы она могла чувствовать движения музыки, когда я ее создавал.

— Моя боль зовет тебя? Или мне просто повезло, что ты всегда появляешься, когда я больше всего нуждаюсь в твоем обществе? — Спросил я ее, и она наклонилась немного ближе, запечатлев поцелуй сбоку на моей шее, от которого мурашки побежали по моему телу.

— Ты взываешь ко мне, Сэйнт, — ответила она, убирая руку с моих пальцев, вверх по моей руке и к рукаву черного пиджака, который был на мне. Она тоже была все еще одета к ужину, шелковое черное вечернее платье было глубокого декольте, открывая полные изгибы ее груди, в то время как бедро, обтянутое чулком, прижималось к моим брюкам.

— Ммм, — я снова перевел взгляд на клавиши, продолжая играть, переведя песню на «Halo — Beyonce».

— Я думаю, ты можешь просто лучше общаться через музыку, чем словами, — поддразнила Татум, и я пожал плечами.

— Это более красноречиво, — подсказал я. — Я думаю, мир был бы лучше, если бы мы все просто общались с помощью музыки.

Татум рассмеялась.

— Откуда ты вообще знаешь все эти песни наизусть? Клянусь, ты даже не слушаешь поп-музыку, и все же мне кажется, что я могла бы назвать практически любую песню, и ты бы начал играть ее без проблем.

— Слова скольких песен ты знаешь? — Я спросил ее.

— Не знаю. Сотни… может быть, тысячи. Как только они начинают играть, слова просто всплывают у меня в голове.

— Для меня то же самое, но я просто запоминаю музыку, — сказал я. — И я ничего не имею против поп-музыки или любой другой музыки. Я только предпочитаю, чтобы то, что я слушаю, выражало эмоции и передавало истинные. Музыка должна причинять боль, приносить радость, резонировать с воспоминаниями или просто заставлять чувствовать. Если она делает это, то, насколько я понимаю, ее ценность превосходит все деньги в мире.

— В душе ты просто большой романтик, не так ли? — Спросила Татум, и я усмехнулся.

— Как скажешь, Сирена.

— Тогда могу я подвергнуть тебя испытанию? — спросила она, когда песня подошла к концу.

— Ты надеешься подставить мне подножку? — Спросил я ее, играя «Wrecking Ball by Miley Cyrus» и ухмыляясь ей. Я не был уверен, была ли она той, кто ворвался в мою жизнь, или все было наоборот, но это казалось подходящим для нас.

— Может быть.

— Только если ты предашься моим фантазиям, — сказал я, указывая подбородком на крышку пианино. — Полежи там, пока я поиграю.