Королева любить желает

— Хорошо, но я за вами наблюдаю, — проговорил Фрост. Видимо, я пропустила всю перепалку.

— Фрост, лягте, пожалуйста. Вас ещё раз откачивать не хватало, — попросила я, вставая между ними. — Низак, это уже можно смывать?

— Да, миледи, но я бы всё же советовал вызвать горничного. Вам как-то не пристало, — произнёс он смущённо.

— Всё нормально, — буркнула я, беря полотенце. — Когда ты сможешь продолжить лечение? Тебе что-то нужно?

— Нужно. Надо найти особый настой. Сам я его, увы, ещё делать не умею. Завтра утром я вернусь и продолжу. Сейчас я вывел большую часть гноя и яда. Только проблема в том, что тело само…

Да, недолеченная рана загнивает сама, и бактерии в крови сами плодятся. Так что, думаю, к утру всей этой гадости будет не меньше. Я ему кивнула и отпустила, продолжив стирать с тела Милона чёрную кровь. Лишь бы успеть её вывести.

Вдруг ко мне присоединилась другая рука. Я задумалась, поэтому от неожиданности вздрогнула.

— Зачем? Ложитесь. Я всё уберу. Большего не могу.

— Хочу задать тот же вопрос. Зачем? Зачем ты это делаешь? Сидишь тут. Вытираешь, — и снова голос уже не стальной, а усталый, немного надтреснутый.

— Отвечу, если ляжете. Боюсь, что, если вы упадёте, не поймаю и не поддержу, — криво улыбнулась я. Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза, а потом он повернулся и пошел на свою половину кровати. И его походка и поза показывали, что он сильный и ему всё равно, но перед самой кроватью нога подогнулась. Как я не вскрикнула в страхе, не знаю. Но из меня вырвался лишь выдох.

Фрост упал на простыни, а у меня немного от сердца отлегло. Возможно, и не подвернулась нога, а просто он настолько обессилен, что не смог нормально лечь. Видно, что его тяготит это состояние.

— Итак? — закашлял он.

Я же налила простой воды в стакан и поднесла к нему. Не говоря ни слова, одним лишь взглядом попросила выпить. И он меня понял. Выпил, не отводя взгляда. И вот ничего особенного, но глаза в глаза, тишина вокруг и легкое касание пальцев, как электрошок, пустили мурашки по всему телу от макушки до пят. Это был странный момент, но он был тёплым и нашим.

— Зачем? — прочистил он горло.

— А почему нет? Там, где я выросла, супруги заботятся друг о друге. Это нормально, — отвела я взгляд.

— Возможно, — хмыкнул он. — У нас тоже так, хотя и далеко не всегда. Всё больше у простого люда. Но ведь есть ещё причина? Вы действительно хотите спасти Милона?

И такой испытующий и недоверчивый взгляд. Наврать сейчас — значит убить что-то сокровенное.

Я вздохнула, пришлось рассказать и о том, что случилось, и о разговоре с Богиней, и даже о неудачах Ротика, который вроде бы спешил к ним. После рассказа в комнате надолго воцарилось молчание. Я некоторое время смотрела в сторону, потом повернулась к Фросту, но отсутствующий взгляд внутрь себя явно говорил о том, что конкретно сейчас мне не ответят ничего. Поэтому я встала и пошла мыть руки. Вернувшись, обнаружила горничных, которые уже не только принесли завтрак, но и обтёрли мужчин.

Стоять на пороге под взглядом Фроста было, мягко говоря, некомфортно. Поэтому я села за столик и стала завтракать, типа невозмутимо и не замечая, как один из горничных вливает какую-то жижу в Милона, а другой пытается уговорить поесть этого упрямца. Демонстративно я уставилась в какую-то бумажку, пережёвывая омлет с беконом и помидорами. Даже не заметила, как Фрост выгнал горничных.

— Если вы перевернёте лист, читать станет удобнее, — прозвучало насмешливо с кровати. Вот же невыносимый мужчина! Я бросила на пустую тарелку вилку и вскочила на ноги. Что я хотела? Не знаю. Просто посмотрела на него и всё возмущение выдохнула.

— Миледи, — приоткрылась дверь, и в комнату вошёл Ифор, а заметив бодрствующего Фроста, отвесил тому легкий поклон, но обращаться продолжил ко мне: — Анализ провели. Действительно, стрелы были обработаны ядами. Причём разными. На четырёх стрелах, которые были выпущены с востока, был контактный яд быстрого действия, даже больше паралитического действия, а на других — отложенного, но серьёзный.

Пока он говорил, я не могла оторвать взгляд от его уставшего лица. Ифор, что же нам делать? Очень хотелось спросить, только проблема в том, что ответ зависел только от меня. Он был готов быть со мной рядом в любом качестве. По крайней мере, так он говорил, а насколько это соответствует правде, сложно судить. Ифор очень хорошо держит лицо. Например, сейчас я видела лишь усталость и обеспокоенность. Ни ревности, ни зависти, ни обиды не видно. Или я плохо смотрю?

— Есть ещё что-то? — спросила я просто потому, что возникла неловкая пауза.

— Нет. Всё относительно спокойно.

Ещё пара секунд глаза в глаза, и он уходит. Мне остаётся только вздыхать и надеяться на то, что Ифор меня поймёт или хотя бы примет.

— Ты любишь его?

Прямо дежавю какое-то. Не так давно Милон задал мне точно такой же вопрос. И тогда я ответила не сомневаясь. А почему я вдруг сейчас сомневаюсь? Да ни на секунду.

— Да, — резче, чем стоило, ответила я.

— Тогда спрошу вновь. Зачем? Богиня давала тебе удивительный шанс, а ты пожалела нас, — поджал он губы, но взгляда не отвёл. И я не могла. Как можно, когда от моего ответа зависит не вся жизнь, но её часть?

14

— Променять своё личное счастье на ваши жизни? А если посмотреть немного глобальнее, то на судьбу целой страны? И как бы я жила после этого? Не знаю, как вы, но для меня такое неприемлемо. И да, я прекрасно понимаю отведённую мне роль. Насколько богиня была права, покажет время. Но вы нужны живыми. Если вас не станет, в стране начнутся распри и борьба за власть. Да, самых сильных и весомых личностей, которые могли претендовать на трон, мы казнили. Но это вовсе не значит, что не найдётся других желающих.

— Это всё ерунда. Вам достаточно показать метку Богини, и вы станете основательницей новой королевской династии. Никто против воли Богини не пойдёт. А вы смогли бы выйти за любимого.

— Ну если так смотреть, то да, — выдохнула я.

— Богиня дала вам идеальную возможность повернуть события в свою пользу. И при короне остаться, и от неугодных мужей избавиться, и за любимого замуж выйти. И у вас даже были бы все законные основания оставить лишь одного мужа, ведь по трём другим вы были бы вдовой. В вашем мире же так? Муж всего один?

— Да, в моём так. Но это не значит, что нет исключений. И я не пойму, чего вы добиваетесь? Чтобы я пожалела о том, чего не сделала? О том, что не дала вам с Милоном погибнуть? Не дождётесь. Я не смогла бы спокойно жить, зная, что виновна в ваших смертях. Не такая я.

— Вы лично вынесли смертные приговоры, по вашему приказу казни были… — он не сказал изуверскими, но предполагал это. — И после этого вы переживаете за нашу смерть?

И такой скепсис у него на лице был. Прямо на лбу написано: «Женщина, где логика?»