Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Королева-Малютка
Шрифт:

Тем не менее в нем пробудились смутные воспоминания: он был уверен, что человек у выхода на улицу Кювье, человек, предложивший награду полицейским агентам за розыски Королевы-Малютки, иными словами, герцог де Шав, нынешний муж Глорьетты, имел такой же смуглый цвет лица и бороду черную, как смоль.

Саладен невольно повторил про себя, но на сей раз с жестокой улыбкой:

«Совсем близко от дворца Прален, где некогда один герцог убил герцогиню!»

XXII

ГЕРЦОГ ДЕ ШАВ

Прошло довольно много времени. Круглые

глаза Саладена пожирали аппетитное блюдо, выставленное в окне соседнего ресторана, но он был слишком осторожен, чтобы упустить подобный шанс из-за воплей обезумевшего желудка. Поискав взглядом какого-нибудь булочника с лотком поблизости от дворца и никого не обнаружив, он стоически решил не поддаваться чувству голода, оставаясь на своем посту.

Разумеется, он исходил из весьма неясных соображений. Отправной пункт был таким: сомнамбула с улицы Тиктон сказала ему только, что некая знатная дама готова заплатить значительную сумму, дабы разыскать грошовый браслетик. Было названо одно имя – молодого графа Гектора де Сабрана. Что до самой знатной дамы, то у Саладена не было ни малейших оснований предполагать, будто это именно ее дом; если же он действительно стоял у дверей ее дворца, то это еще не означало, что хозяйкой является именно Глорьетта – иными словами, госпожа герцогиня де Шав.

С другой стороны, встреча с предполагаемым миллионером, толкнувшим Саладена, имела значение лишь в том случае, если расположенный напротив дворец действительно принадлежал чете де Шав.

Это напоминало порочный круг.

Однако Саладен, по мере того как минута проходила за минутой, ощущал растущее и крепнущее убеждение, что это именно так. Он мог сколько угодно злиться на самого себя и повторять, что надежду нельзя подкрепить никаким реальным фактом – это была уже не надежда, а почти уверенность.

Граф Гектор отпустил свою карету у ворот дворца примерно в полдень. На соседних часах пробило два удара.

Саладен решительно произнес:

– Проведем здесь ночь, если нужно. Время у нас есть.

И он добавил мысленно:

«У моего черного миллионера терпения не хватило: ему надоело сторожить».

На аллее действительно никого не было.

Тут к ногам Саладена упала наполовину выкуренная сигара, и он, инстинктивно подняв голову, увидел два сверкающих глаза за приоткрытыми ставнями мансарды.

– Смотри-ка, – пробормотал он, – дело осложняется, мой богатей нашел другую дыру.

В этот момент двери дворца широко распахнулись.

В жизни маркиза Саладена было совсем немного волнений. Он никогда не любил ни отца, ни мать, ни брата, ни сестру – однако сердце может биться и без этого. Саладен любил только себя несравненного, а в этот момент речь шла о нем самом – поэтому ему пришлось ухватиться за стену, ибо у него подгибались ноги.

Что предстояло ему увидеть? Богатство? Или крушение всех надежд? Был ли удачным или роковым первый его ход в сложной партии, которую он готовил в течение четырнадцати лет?

Двери были распахнуты, но никто не показывался. За ставнями мансарды покашливал, раскуривая вторую сигару, человек с черной седеющей бородой.

Вся душа Саладена сосредоточилась в глазах. Он не строил иллюзий: Лили он

видел четырнадцать лет назад и то мельком – один раз в балагане мадам Канады, второй раз на площади Мазас, в тот момент, когда она передавала Королеву-Малютку на попечение мадам Нобле – прогулочницы.

Он не надеялся узнать ее в обычном смысле этого слова; для этого он был слишком рассудителен; но он представил себе в мельчайших деталях лицо мадемуазель Сапфир, повторяя с некоторым основанием: я узнаю мать при помощи дочери.

На крыльце показались двое, затем по булыжному двору застучали копыта: в воротах возникли скакуны, укрытые длинными попонами смородинового цвета – на одном восседал граф Гектор, на втором амазонка в костюме черного сукна и в широком сомбреро с небольшой вуалеткой.

Саладен, повинуясь безотчетному желанию, в котором любопытство занимало лишь весьма скромное место, вышел на середину улицы навстречу всадникам – те уже выезжали из ворот, тут же закрывшихся за ними.

Первой его мыслью было: «Слишком молода!»

В самом деле, счастливого графа Гектора сопровождала молодая, изящная, прелестная женщина.

Под вуалеткой можно было разглядеть слегка бледное, но улыбающееся лицо, а большие глаза сияли тем мягким блеском, что бывает только в юности.

Саладен оказался так близко, что графу Гектору пришлось придержать лошадь, чтобы не толкнуть его.

– Посторонись же, дурень, – вырвалось у молодого дворянина.

Саладен не обиделся, но не посторонился, ибо оцепенел от изумления.

Второй его мыслью было: «Она! Такая же, как прежде! Ничуть не постарела!»

В ней даже не было намека на сходство с мадемуазель Сапфир, на которое он так рассчитывал в надежде узнать ее. Но это не имело значения. Каким-то чудом Саладену явилось юное, прелестное создание, нисколько не изменившееся за четырнадцать лет: именно эта женщина сидела в нескольких шагах от него на жалких скамейках Французского Гидравлического театра; именно она на следующий день обнимала на прощание Королеву-Малютку, свою обожаемую дочку, которую ей больше не суждено было увидеть, потому что об этом позаботился он, Саладен.

Только в одном заметна была разница – да и она могла объясняться роскошным нарядом Лили.

Саладен невольно восхитился тем, с какой непринужденностью носила Глорьетта новый для себя костюм – и это было его третьей мыслью.

– Можно подумать, что она ничего другого не надевала! – проворчал он сквозь зубы, провожая взглядом двух красивых лошадей, неторопливо шествовавших по пригороду Сент-Оноре.

– Поберегись! – закричал ему кучер омнибуса. Саладен, стоявший посреди улицы, отпрыгнул в сторону.

– Поберегись! – закричал ему кучер фиакра.

Саладен едва успел вскочить на тротуар, и взор его невольно обратился к мансарде дома, возле которого он устроил наблюдательный пункт. Смуглый господин распахнул ставни и, удобно облокотившись о подоконник, с довольным, но несколько насмешливым видом следил за удалявшимися всадником и амазонкой.

Он был странно весел, его большой рот оскалился в усмешке, и теперь на этом темном лице больше всего выделялись белые зубы, сверкавшие, как клыки хищника.

Поделиться с друзьями: