Королева Марго

Морвель побледнел: он начинал понимать.

— Ого! Шутка ли — убить короля Наваррского! — воскликнул он.

— Кто вам сказал убить? Где у вас приказ убить его? Королю угодно отправить его в Бастилию, и в приказе говорится только об этом. Если он даст себя арестовать — отлично! Но так как он не даст себя арестовать, так как он окажет сопротивление, так как он попытается вас убить…

Морвель снова побледнел.

— …вы будете защищаться, — продолжала Екатерина. — Нельзя же требовать от такого храброго человека, как вы, чтобы он дал себя убить, не пытаясь защищаться, а при защите ничего не поделаешь! Мало ли что может случиться! Вы меня поняли?

— Да, государыня, а все-таки…

— Хорошо, вы хотите, чтобы после слова «арестовать» я приписала своей рукой «живого или мертвого»?

— Признаюсь, это разрешило бы все мои сомнения.

— Если вы думаете, что без этого исполнить поручение нельзя, придется приписать.

Пожав плечами, Екатерина развернула приказ и приписала: «живого или мертвого».

— Возьмите, — сказала она. — Теперь вы удовлетворены?

— Да, государыня, — отвечал Морвель. — Но я прошу вас, ваше величество, предоставить исполнение приказа в полное мое распоряжение.

— А чем может повредить то, что предложила я?

— Ваше величество, вы предлагаете мне взять двенадцать человек?

— Да, для пущей надежности…

— А я прошу позволения взять только шестерых.

— Почему?

— Потому что если с королем Наваррским случится несчастье, — а это весьма вероятно, — то шестерым легко простят, так как шестеро боялись упустить арестованного, но никто не простит двенадцати, что они подняли руку на королевское величество раньше, чем потеряли половину своих товарищей.

— Хорошо королевское величество без королевства, нечего сказать!

— Королевский титул дается не королевством, а происхождением, — возразил Морвель.

— Ну хорошо! Делайте, как знаете, — сказала Екатерина. — Только должна вас предупредить, чтобы вы никуда не выходили из Лувра.

— Но как же я соберу моих людей?

— У вас, разумеется, есть какой-нибудь сержант; вы можете поручить это ему.

— У меня есть слуга; он парень не только верный, но уже помогавший мне в такого рода делах.

— Пошлите за ним и уговоритесь. Ведь вы знаете Оружейную палату короля? Там вам дадут позавтракать; там же вы отдадите приказания. Само это место укрепит вашу решимость, если она поколебалась. А потом, когда вернется с охоты мой сын, вы перейдете в мою молельню и там будете ждать, когда наступит время действовать.

— А как мне проникнуть в его комнату? Король Наваррский, наверно, что-то подозревает — тогда он запрется изнутри.

— У меня есть запасные ключи от всех дверей, — сказала Екатерина, — а все задвижки в комнате Генриха сняты. Прощайте, господин де Морвель, до скорого свидания! Я прикажу проводить вас в Оружейную палату короля. Да, кстати! Не забудьте, что повеление короля должно быть выполнено во что бы то ни стало и никакие оправдания приняты не будут. Провал, даже неудача нанесут ущерб чести короля — это тяжкий проступок…

Не давая Морвелю времени ответить, Екатерина позвала командира своей охраны де Нансе и приказала отвести Морвеля в Оружейную палату короля.

«Черт возьми! — говорил себе Морвель, следуя за своим проводником. — В делах убийств я иду вверх по иерархической лестнице: от простого дворянина до командующего армией, от него до адмирала, от адмирала до короля без короны. Кто знает, не доберусь ли я когда-нибудь и до коронованного?».

Глава 2 ОХОТА С ГОНЧИМИ

Доезжачий, который обошел кабана и поручился королю за то, что зверь не выходил из круга, оказался прав. Как только на след навели ищейку, она сейчас же подняла кабана, лежавшего в колючих зарослях, и, как определил по его следу доезжачий, зверь оказался очень крупным одинцом.

Кабан взял напрямик и в пятидесяти шагах от короля перебежал дорогу, преследуемый только той ищейкой, которая его и подняла. Немедленно спустили со смычка очередную стаю, и двадцать гончих бросились по следу зверя.

Карл IX страстно любил охоту. Как только кабан перебежал дорогу, Карл сейчас же поскакал за ним, трубя «по зрячему»; за королем скакали герцог Алансонский и Генрих Наваррский, которому Маргарита сделала знак, чтобы он не отставал от короля.

Все остальные охотники последовали за королем.

Во времена, когда происходили события, о которых идет речь, королевские леса не походили на теперешние охотничьи парки, изрезанные проезжими дорогами. Тогда леса почти не разрабатывались. Королям еще не приходило в голову стать коммерсантами и разбить леса на делянки, на строевой лес и на сечи. Деревья насаждались не учеными лесоводами, а десницей Божией, бросавшей семена по воле ветра, и не выстраивались в шахматном порядке, а росли, где им удобнее, как в девственных лесах Америки. Короче говоря, в то время этот лес являлся надежным убежищем для множества зверей — кабанов, волков, оленей, — а также для разбойников; всего-навсего двенадцать тропинок расходились звездными лучами из одной точки — из Бонди, а весь лес окружала дорога, подобно тому как обод охватывает спицы колеса.

Если продолжить это сравнение, то ступицу довольно точно представлял собой единственный перекресток в самом центре леса, служивший местом сбора отбившихся охотников, откуда они снова устремлялись к тому месту, где слышались звуки потерянной ими из виду охоты.

Спустя четверть часа произошло то, что всегда бывает в подобных случаях: на пути охотников оказались непреодолимые препятствия, голоса гончих заглохли где-то вдалеке, и даже сам король вернулся к перекрестку, по своему обыкновению ругаясь и проклиная все на свете.

— Что же это такое? И вы, Алансон, и вы, Анрио, тихи и смиренны, как монашки, идущие за аббатиссой, — говорил он. — Слушайте, это не охота! У вас, Франсуа, такой вид, точно вас вынули из сундука, и от вас так несет духами, что если вы проедете между моими гончими и зверем, то собаки сколются со следа. Послушайте, Анрио, где ваша рогатина, где аркебуза?

— Государь, зачем же мне аркебуза? — спросил Генрих. — Я знаю, что вы любите сами стрелять по зверю, когда его остановят гончие. А рогатиной я владею плохо — у нас в горах рогатины не в ходу, и мы охотимся на медведя с одним кинжалом.

— Клянусь смертью, Генрих, когда вы вернетесь к себе в Пиренеи, непременно пришлите мне целый воз живых медведей! Наверное, это чудесная охота, когда бьешься один на один со зверем, который может тебя задушить… Послушайте! По-моему, это гон. Нет, я ошибся.

Король взял рог и протрубил призыв. Ему ответило несколько рогов. Внезапно один из доезжачих подал в рог другой сигнал.

— По зрячему! По зрячему! — крикнул король. Он пустился вскачь; за ним последовали охотники, собравшиеся по его сигналу.