Королева морей

— Нам ничего не сделать без толмача, — заметила Асия. — Где-то надо такого найти.

— Верно сказано, Ася. Ни я, ни ты персидского не знаем, как надо.

— И обязательно одарить надо мухтасиба и мустауфи. Они ведают всеми торговыми делами да и сбором податей.

— Тоже верно, Ася. Сегодня и пойду. Только за кого мне выдавать себя?

— Ты же говорил, что в Сиаме бывал. Вот и сказывайся сиамцем. Поди разбери тогда тебя. А русских купцов тут, как видно, не особо привечают.

День спустя Михаил вручил богатые дары правителям города. Теперь дела пошли быстрее.

Пока шли приготовления и поиски судна, Асия и Михаил стали помаленьку торговать с местными купцами, закупать хорасанские ковры, которые славились по всему Востоку. Постепенно перезнакомились с купцами. Выяснилось, что в скором времени ожидаются русские торговцы из Астрахани. Они всегда по весне приходят на торги. Да и один местный купец собирался на север.

— Дела, кажись, наладились, — довольно приговаривал Михаил. — Теперь надо подождать русских и с ними отправляться в путь.

— Тут пираты тоже могут объявиться, Миша, потому людей надо нанять для охраны. Помни об том.

К ним зачастили чиновники, прослышавшие о богатых купцах. Приходилось раздавать множество подарков, но делать было нечего. Без этого не обойтись. Михаил освоился со всем этим, поднаторел в персидском и успешно справлялся с ролью восточного купца.

Примерно через месяц в гавань вошли две ладьи под прямыми парусами. Весть о прибытии русских купцов мгновенно разнеслась по городу. Михаил с Асией разволновались и помчались на пристань встречать долгожданных торговых гостей.

Кряжистые купцы в кафтанах и с короткими бородами степенно кланялись в пояс народу и чиновникам. Охотно вступали в разговоры, платили требуемые пошлины. Их люди проворно стали разгружать ладьи, снося товар в амбары, тут же предоставленные мухтасибом.

Асия с Михаилом с замиранием сердца наблюдали, не решаясь подойти и познакомиться. Робость и неуверенность охватили их. Они переглядывались между собой.

— Иди, Миша, поговори вон с тем пузатым. Да не выказывай себя. Говор измени малость. Пусть думают, что чужой. Мало ли что.

— Чего хитрить, Ася? Свои же, русские.

— Береженого бог бережет. Иди.

Михаил подошел к купцу, поклонился и заговорил:

— Приветствую ваше степенство! Давно хотел познакомиться с русскими купцами.

— Погляди, Еремка, как знатно по-нашему говорит! — воскликнул купец, отвечая поклоном. — Где так научился? Вроде на нашего не похож. Как прозываешься, молодец?

— А кличут меня Михаил, почтеннейший.

— А меня Федот сын Иванов. Мы астраханские и частенько в эти края на торги приходим. А вот Еремка с другого судна, тоже астраханский. Стало быть, надо обмыть нашу встречу, или ты басурман какой и веру рушить не станешь?

— Вера позволяет, — ответил Михаил. — И я с удовольствием отмечу нашу встречу и знакомство.

— В одном караван-сарае будем обитать. Другого нет. Значит сговорились, Михаил?

— Сговорились, Федот, — с довольным видом ответил Михаил.

Асия стояла невдалеке и жадно ловила слова разговора, порываясь вмешаться, но остерегалась и молча наблюдала за мужчинами. Федот отмахнулся, не до разговоров в такое время. Товар доглядывать надо. Чего доброго — утянут прямо из-под носа.

— Миша, это же наши, свойские! — зашептала восторженно Асия, когда тот с неохотой отошел от занятых купцов.

— Так, дорогая моя! Свиделись и знакомство свели. Как твое мнение?

— Не знаю, Миша. Вроде подходящие мужики.

— Тогда подождем свободного времени, и пойду проведаю их с винцом заморским.

— Проведай, обязательно проведай! И наш интерес блюди, не забывай.

С пристани уходить не хотелось. Персы глядели на русских, которые суетились со своими товарами. Пытались заговаривать, но те были заняты и отмахивались. Народ из низов предлагал свои услуги, но купцы сторонились их, обходясь своими силами. Люди здесь вороватые, и глядеть надо в оба.

Ближе к вечерку Михаил собрался к русским купцам. Мешок закуски взвалил на плечо, да лучшего вина взял. Купцы сидели в своей комнатке с открытой дверью. Им было жарко, в одних холщовых рубахах угощались шербетом.

— О, наш знакомец! Милости просим, гостем будешь, Миша! — воскликнул Федот, пропуская гостя в комнату.

— Вот, значит, знакомства ради, — несколько смущаясь, проговорил Михаил, осторожно сваливая мешок с плеча.

— Пахом, тащи посудину! Закуску да заедку разложить надобно.

Молчаливый детина с рыжеватой кудлатой бородищей громыхал посудой, посматривал мельком на гостя, сопел. Низенький столик запестрел яствами и кубками тонкого серебра. Купцы тоже хотели выставить себя не лыком шитыми. Выпили по кубку, крякнули, похвалили винцо, посетовали, что уж больно сладкое, не на русский вкус сготовлено.

— Слух идет, будто царь Петр новшества заводит в стране? — осторожно спросил Михаил.

— Это, братец, не слух, а истинная правда! — ответил Федот, смачно терзая бараний бок. — Старину побоку, бороды приказал брить, а как нам без них? Да и послабление вышло нашему брату. Очень за торговлишку ратует. В том ему наше почтение и уважение. Бояр-то поприжал, воют от страха и злобы. Силен царь, не чета батюшке — тишайшему Алексею.

— А как с иноземными гостями обходится?

— Гостей привечает, многие льготы им дает, беспошлинно торги дозволяет вести. Аж обидно нашему брату, Миша, бывает. Но против царя не попрешь. Кишка тонка. Да и крут он на расправу.

— Стало быть, с торговлишкой дело пойдет? — не унимался Михаил, подливая вино в кубки.

— Коли голова на плечах имеется, так чего же не пойти. Ты, Миша, из каких краев до нас добираешься? — спросил с хитринкой в глазах Федот.

— Издалече, Федот Иванов. Есть такая страна южная, Сиам прозывается. Аж за Индиями, далеко. Так из тех краев. Наслышан о богатой торговлишке на берегах реки Волги, вот и захотел спытать счастья. Авось не прогадаю.

— Что везешь, позволь полюбопытствовать?

— Всякого помаленьку. Все больше южных товаров. Шелка, дорогое дерево, ладан с миррой, сушеные фрукты, самоцветов малость, пряности тоже прихватил.

— Ну, с таким товаром не проторгуешься! И барыш большой отхватишь, Миша.

— Это ежели посулы умеючи сунуть кому следует, — буркнул молчавший все время Ерема, громоздкий, медлительный и угрюмый.

— Так без этого нам никак не обойтись. Иначе любой обмишурит, — отозвался Федот, утирая усы и бороду цветастым рушником.