Королева отступает последней

— А этот граф и его супруга... — Я сглотнула образовавшийся в горле ком. — Они видел меня? Меня настоящую?

— К счастью, нет. Иллюзия ещё держалась, когда они тебя привезли. Начала сползать уже когда мы послали за лекарем. Видела бы ты, что творилось с Вейнандом, когда стало ясно, что это ты, а не Рифер. — Тесса замолчала. Осторожно коснувшись моей руки, с укором спросила: — Лайра, зачем? Почему ты мне не рассказала? Почему я снова узнаю с опозданием, и снова не от тебя, о твоих сумасбродных решениях?

— Моё решение не было сумасбродным.

— Ладно, будем называть вещи своими именами, — усмехнулась тётя. — Это было чистой воды безумие! Бе-зу-мие. А Эшвар, паршивец, вместо того чтобы сразу рассказать всё мне, полночи бодался с Рифером.

— Я пыталась защитить этого коз... рогатого. — Справившись со злостью, полыхнувшей в груди с новой силой, буркнула: — И это я, если что, не о фамильяре. И безумец у нас в семье не я, а Рифер. Это ему хватило глупости ослушаться приказа императрицы!

— Какого приказа? — прозвучал от двери голос, заставивший вздрогнуть.

Я подняла на генерала глаза и поняла, что вот и настало время для невыносимо сложных разговоров.

— Шейла Глостер, пожалуйста, оставьте нас, — не сводя с меня взгляда, попросил он.

В любое другое время его просьба остаться наедине с шиари в спальне показалась бы возмутительной, но возмущаться Тесса не собиралась. Спешно поднявшись, прошептала:

— Расскажи ему.

И просеменила к выходу, оставив меня один на один с мрачным, как легион джаров, оборотником.

Мрачный оборотник молчал, и я тоже хранила молчание. Расскажи ему... Как будто это так просто! Одно признание повлечёт за собой другое, и тогда Эскорн узнает не только о матримониальных планах Найферии, но и о чудовище Стейроде, об Имаде...

Стейрод!

Только сейчас я осознала, что, когда убегала (ладно, почти уползала), он полыхал ярче костра, какие разжигают у нас в Кроувере в самую короткую ночь лета. После такого вообще выживают? Я что, его... убила?

Духи, не допустите!

Как бы сильно я ни ненавидела Стейрода, как бы сильно его ни презирала, я не хотела отнимать у него жизнь. Ни у кого, если честно...

Я не убийца!

Обхватив колени руками, сжалась в комок, украдкой бросила взгляд на генерала. Он продолжал стоять в дверях, словно не мог преодолеть выросшую между нами преграду. А может, разверзшуюся пропасть, для создания которой я приложила столько усилий.

Невольно, не желая, но... вышло то, что вышло.

— Что приказала Риферу императрица? — наконец нарушил он давящую тишину.

Сделал несколько шагов, но к кровати не приблизился, по-прежнему держался на расстоянии. Отблески пламени, долетавшие от камина, подсвечивали контуры его тела: широкие плечи, узкие бёдра, сильные руки, в которые мне вдруг невыносимо захотелось завернуться. Хотя бы сейчас, сегодня, почувствовать себя слабой шиари в крепких, надёжных объятиях. Укрыться бы в этих руках, как в коконе, спрятаться от целого мира. От императрицы, от бед и неожиданных проблем, от Стейрода, которого, возможно... убила.

Убила.

— Лайра... — Он всё ещё ждал ответа.

— Найферия приказала Риферу жениться на Кайяне.

Эскорн нахмурился и резко поинтересовался:

— Зачем? Всем известно, что принцесса весной отправится в Джагаб, чтобы выйти замуж за амира.

— Императрица не желает этого брака. Как и Кайяна. Она влюблена в Рифера или, по крайней мере, внушила себе это.

«А ещё он стал её первым мужчиной», — угрюмо добавила про себя и, тяжело вздохнув, рассказала генералу всю эту мелодраму.

Он слушал, не перебивая, а когда я замолчала, принялся мрачно рассуждать:

— Рифер испугался и в последний момент сбежал.

— Классический Рифер, — хмыкнула я, подтверждая его слова.

— И ты решила отправиться в храм вместо него. Зачем? — ещё больше нахмурился оборотник.

Разве это не очевидно?

— Чтобы... жениться, — сказала осторожно и очень, о-о-очень тихо.

Но он всё равно услышал. Услышал и сквозь зубы выругался.

А я выпалила:

— Я собиралась только произнести брачную клятву и сразу вернуться в Кальдерок! Туда и обратно!

— Лайра...

— Тогда бы ни император, ни императрица уже не смогли бы ему навредить. Он этого не понимает! Он...

— Лай-ра. — От стали, прозвучавшей в голосе Эскорна, я вся внутренне сжалась. Замерла и услышала тихие, но от того не менее хлёсткие слова: — Почему ты продолжаешь хранить от меня тайны? Почему по-прежнему мне не доверяешь?

— Я не не доверяю тебе. Я...

Стараюсь держаться от тебя подальше в надежде, что это поможет перестать о тебе думать. Думать и чувствовать.

Всё... что чувствую.

— Пусть мы не можем быть вместе как жених и невеста, но почему ты не видишь во мне друга? Что я должен сделать, чтобы ты наконец мне доверилась?

— Ничего, — прошептала я глухо. Уткнувшись подбородком в колени, отрешённо смотрела на дрожащее над свечами пламя. Казалось, ещё немного, и оно полыхнёт также ярко, как несколькими часами ранее полыхал этот мерзавец.

Проклятье.

— Кто на тебя напал? — вернулся к допросу генерал.

— Может, убийца его величества? Перепутал меня с братом. Что не удивительно... — с трудом выдавила из себя и тут же почувствовала, как к щекам приливает румянец стыда.

Опять ему вру. Опять избегаю смотреть в глаза. Но если скажу правду, Вейнанд этого придурка растерзает. Если там, конечно, осталось что растерзывать. Если...

— И как же так вышло, что именно на безымянного убийцу сработала защита? Почему тебе вдруг пришло в голову от кого-то защищаться? — Вот теперь он ко мне приблизился. Встал рядом, нависая надо мной всем своим немалым ростом, вызывая дрожь на коже, жар на щеках. — Я знаю эти чары, Лайра. Они наводятся на одно конкретного человека. Поэтому спрашиваю ещё раз: кто на тебя напал?