Королева шансона
Шрифт:
Вот если она соберется за границу или еще куда, тогда придется изменить внешность, а пока пусть все будет, как есть… Ну, а вычислят ее менты и арестуют, что ж, так тому и быть. Ведь она же знала, что ей грозит за убийство. Знала, но не остановилась и сполна отомстила за Мишу. И если она сядет, значит, так нужно Мише…
Шторм, ветер, холодно. Зато душа успокоилась, пора поворачивать назад. Дом хоть и старый, неуютный, но там тепло, и горячий кофе с сигаретой будет в самый раз. А на ночь можно рюмку-другую пропустить, чтобы лучше спалось. Злоупотреблять, правда, этим делом не надо, а то ведь спиться
Кости больше нет. А ведь он был отличным парнем. Этого нельзя не признать… Но все-таки не дрогнула у нее рука. И совесть не должна дрожать. Хороший он, Костя, или нет, но Алла сделала все правильно. Так, как этого хотел Миша, а значит, ей не стоит себя ни в чем винить.
Алла повернула назад, по узкой петляющей тропинке преодолела крутой подъем, вышла к своему дому.
Темнело, и окна соседних строений уже светились, но в ее доме некому зажечь лампочку. Никто ее здесь не ждет. И никому она не нужна. Но ничего, через девять лет все изменится…
Алла зашла в дом, зажгла свет в горнице и вздрогнула при виде Геннадия Захаровича, сидевшего в старом продавленном кресле и щуривщегося на яркий свет. Казалось, он задремал в кресле, ожидая ее, и Алла его разбудила. Но как он сюда попал?
Алла сунула руку за комод, где у нее был спрятан приготовленный к бою пистолет. Миша всегда так делал, где бы он ни жил, везде у него было спрятано оружие — на всякий пожарный, как он говорил.
Но пистолета за комодом не оказалось.
— Спокойно, не надо нервничать, — положил ей руку на плечо кто-то, стоявший за ее спиной.
Тесть у Кости — человек с большими возможностями, и к нему нужно было относиться всерьез. Тем более после того, как он ее здесь нашел.
— Не надо нервничать, — улыбнулся Завьялов.
Он не пытался изображать из себя крутого босса, которому по колено любое море. Другой на его месте развалился бы в кресле, закинув ногу на ногу, но этот поднялся — как будто для того, чтобы подать руку Алле.
Серьезный он мужик, что называется, конкретный. И при этом очень интересный — высокий, статный и даже красивый. Возраст его, надо сказать, не портил, возможно, даже наоборот. Костюм на нем дорогой, вряд ли меньше двух тысяч долларов. Только Алла не собиралась любоваться им, знала, зачем он к ней пришел.
Завьялов подошел к окну, одернул штору и, повернувшись к ней, заметил:
— Хорошее место, отличный вид на море…
— Хочешь купить? — грустно усмехнулась она.
— Я много чего в этой жизни хочу, только не все получается.
— Но меня-то нашел.
— Кто ищет, тот найдет.
— А почему без ментов?
— А тебе нужны менты?
— Нет, — покачала головой Алла.
Не хотела она в тюрьму, и будет неплохо, если они с Завьяловым договорятся. В принципе, она могла бы и откупиться… Он ведь не зря же кружит вокруг нее. Масленый у него взгляд, и мысли непристойные…
— Но ведь они могут появиться. Догадываешься, что с тобой будет?
— Догадываюсь.
— Покушение на убийство — статья серьезная.
— Покушение?
— Да, Костя жив. А
ты не знала? — с удивлением посмотрел на нее Завьялов.— Ну… знала…
— Врать ты, конечно, умеешь, — усмехнулся он, — но сейчас это у тебя не получилось.
— Он жив?
— Жив. И дальше жить будет. Но не с тобой. С моей дочерью он жить будет.
— Так я не возражаю, — пожала плечами Алла.
— Еще бы ты возражала… — сурово посмотрел на нее Геннадий Захарович. — Поверь, Костя тебя видеть не хочет.
— Понятное дело.
— Зачем ты это сделала?
Он отошел от окна, вернулся в кресло. Его телохранитель по-прежнему стоял у Аллы за спиной, контролируя каждое его движение.
— А Костя не говорил?
— Я у тебя спрашиваю.
— За Мишу отомстила.
— Твой Миша — бандит и убийца.
— Не важно. Важно, что Костя его сдал.
— Чтобы тебя вытащить, сдал.
— Все равно.
— Точно, все равно? — Завьялов смотрел на нее внимательно, вдумчиво.
— Точно.
— Тяжелый случай, — с осуждением покачал он головой.
— Нормальный случай! — едко усмехнулась Алла.
— Убить человека — это, по-твоему, нормально?
— А вот морали мне читать не надо! — с вызовом выплеснула она.
— Надо… Иногда достаточно прочитать мораль, чтобы спасти человека. Но у тебя тяжелый случай, тут морали мало…
— Тюрьма исправит?
— Нет, тюрьма не исправит. Тюрьма тебя еще больше ожесточит… Я ведь наводил о тебе справки. В школе на тебя никто и никогда не жаловался. Это все Кустарев, ты попала под его влияние.
— И что с того?
— Ты до сих пор находишься под его влиянием. — Геннадий Захарович задумчиво качал головой и смотрел на нее так, будто пытался разобраться. — Ты больна им.
— Больна им?! Да, больна, — согласилась она.
— Больна или не больна, но ты не жалеешь о том, что Костя выжил, — заметил Завьялов.
— А я должна об этом жалеть?
Костя выжил, и Аллу ничуть это не опечалило. Скорее наоборот. И дело здесь не только в страхе перед наказанием… В принципе, Костя не заслуживал столь сурового наказания. Достаточно того, что в нем побывал карающий нож.
— Не должна. И не жалеешь. Значит, ты еще не совсем потерянный для общества человек… — покровительственно улыбнулся Завьялов. — Тебя лечить надо, вытравливать зло мало-помалу… Поверь, ты сама вздохнешь с облегчением, когда освободишься от этого зла.
— Нет никакого зла!
— Да, но и добра тоже нет…
— Добро есть! — неожиданно рассмеялась она. — Много добра. У Миши. Только я не знаю, где это все. Так что можешь не стараться, все равно через меня ничего не узнаешь…
— Это ты о чем?
— Признайся, что тебе нужны Мишины деньги!
— Меня не интересуют деньги Кустарева, — покачал головой Геннадий Захарович. — Я по чужим огородам не лазаю. Да и слишком это сложно для меня.
— А что тебя интересует?
— Ты меня интересуешь. Красивая ты девушка, интересная. Глядя на тебя, понимаешь, почему Костя голову от тебя потерял. И я его ничуть не осуждаю…
— Может, ты сам хочешь со мной жить? — усмехнулась она.
Завьялов красноречиво промолчал.
— А говоришь, по чужим огородам не лазаешь… Знаешь, кто по чужим огородам капусту жрет?..