Королева Теней. Пенталогия

День уже перевалил за полдень, когда Лучано вернулся в Академию с охапкой свертков и превосходным настроением. Но стоило войти в лазарет, как молодой лекарь, дежурящий в коридоре, окликнул его издалека:

– Добрый день, сударь! Магистр Роверстан просил передать, что ждет вас.

Роверстан? Разумник хочет его видеть? Ну разумеется, он ведь наверняка знает, что Лучано ездил во дворец… Холодок страха, вроде бы растворившийся в приятных заботах, снова пробежал по спине. Лучано обреченно кивнул и попросил указать ему дорогу к кабинету магистра…

– Синьор Фарелли!

Дункан встал ему навстречу из-за большого стола, не пустого, но содержащегося в изумительном порядке. Письменный прибор, стопка бумаг, две книги в потертых переплетах и статуэтка вздыбленного коня из драгоценного черного дерева. Конь имел явное сходство с жеребцом, на котором ездил магистр, и Лучано мельком подумал, что Аластору бы такая безделушка понравилась.

– Прекрасно выглядите, сударь, – улыбнулся Дункан, жестом приглашая его пройти и присесть.
– Прошу прощения, что оторвал отдел. Возможно, вы согласитесь выпить со мной чашку шамьета или горячего шоколада?

– Премного благодарен за приглашение, грандсиньор, –тоже улыбнулся Лучано. – Что угодно на ваш выбор.

Тем более что и то, и другое лишь приправа к самой беседе, а от нее увильнуть все равно не выйдет, разумник не из тех, кто принимает отказ.

– Тогда шоколад, – решил Дункан и прошел к небольшой переносной жаровне, установленной в углу.
– Не удивляйтесь, что я варю его сам. Кухня слишком далеко, по дороге оттуда напиток остынет и потеряет аромат. Но если вы голодны, я прикажу подать обед.

– О, не извольте беспокоиться!
– заверил его Лучано.
– Шоколада вполне достаточно…

Смирившись с неизбежностью беседы, он опустился в удобное кресло возле стола и оглядел просторный кабинет внимательнее. Одну из стен занимали книжные полки, заставленные так тесно, что не осталось ни малейшего просвета. Разномастные корешки книг, новые, потрепанные и совсем дряхлые, были подписаны на дорвенантском, арлезийском, фраганском и еще какими-то неизвестными Лучано символами.

Во второй стене, напротив двери, два окна выходили в сад, и ветерок шевелил легкие занавеси светло-голубого арлезийского шелка.

Третью стену, возле которой и стоял стол с креслами, украшало несколько превосходных марин арлезийской же манеры письма. Море спокойное, запитое солнцем, и штормовое, яростное. На одной из картин парусник сражался с бурей, на другой к тихой глади воды спускалась беломраморная терраса, чьи ступени уходили прямо в прозрачную глубину, а за террасой виднелся то ли особняк, то ли небольшой замок, изящный, словно шкатулка работы искусного ювелира.

А под картинами за спинкой кресла висели перекрещенные парные сабли вроде абордажных, но длиннее. Эфесы роскошной работы были выполнены в виде голов хищных птиц с желтыми топазами глаз и позолоченными клювами, отметины на клинках недвусмысленно утверждали, что это боевые сабли, а не парадные. Лучано вспомнил «бретерскую беседу», а потом сообразил, где уже видел эти сабли. Да на холме же! Магистр полосовал ими демонов!

– Любите искусство?
– обернулся к нему Дункан, умелыми неторопливыми движениями колдуя над жаровней.
– Или оружие?

– И то, и другое, – искренне признался Лучано.
– Простите, грандсиньор, но я несколько иначе представлял себе кабинет ученого. Не сочтите за нескромность, но вы же маг разума. Зачем вам так владеть оружием?

– А что делать?
– пожал плечами магистр.
– Я-то разумник, но вокруг столько…

Он пошевелил пальцами в воздухе, подбирая слово.

– Идиотто?
– подсказал Лучано, и Роверстан кивнул.

– Именно. Идиотто. Прекрасное слово, очень емкое. Знаете, пока я добрался до того холма, меня раз пять пытались задержать в дороге всякие неразумные личности, плохо понимающие любые аргументы, кроме острых и тяжелых. Сабли в беседе с ними были незаменимы.

– Верю, – вздохнул Лучано.

В кабинете запахло шоколадом, но пока еще тонко и нежно, магистр только отмерял порошок из банки серебряной ложечкой. Рядом с жаровней на полочке стоял недурной набор специй в стеклянных флаконах и колба-шэнье из толстой чеканной меди. Сам Лучано предпочитал глиняную, но медь тоже была неплохим выбором. Он потянул носом, пытаясь по запаху определить, что именно магистр добавляет к шоколаду на первом, основном этапе варки.

– Розовый и белый перец?
– уточнил он.
– Тертый миндаль с имбирем?

– О, да вы знаток, – одобрительно отозвался Дункан, ставя шэнье на огонь.

– Самую малость, – заверил его Лучано.

В мыслях предательски промелькнуло, что на рапирах ему с собеседником ни за что не сравниться, даже пробовать не стоит. Но сварить правильный шамьет – это искусство сродни фехтованию, и в поединке на шэнье Лучано выдержал бы любую «бретерскую беседу».

– Вот поэтому я и выбрал шоколад, – невозмутимо заметил магистр, высыпая в воду смесь порошков.
– С моей стороны было бы слишком самонадеянно состязаться с мастером вашей гильдии на его поле.

И посмотрел на Лучано, прикусившего губу, смеющимися черными глазами на совершенно серьезном лице.

– Ну что вы, грандсиньор, я ведь в гостях, и поле здесь как раз ваше, – в тон ему откликнулся Лучано и мстительно подумал, что кабинет почтенного и благородного синьора магистра превосходен, шоколад ожидается выше всяких похвал, но чего-то явно не хватает.

Например, удобного дивана. Неужели грандсиньору никогда не приходилось принимать экзамен у какой-нибудь миленькой адептки частным порядком?

– Туше, – негромко рассмеялся Роверстан.
– Один-один, мой дорогой мастер. Нет, я не сторонник такого подхода к преподаванию. Не в моей гильдии. И можете не думать в этом направлении так старательно, иначе мне придется посоветовать коллеге Бреннану назначить вам успокоительное.

– Но вы же сами сказали, что не имеете претензий, пока мысли остаются мыслями, – обиженно сообщил Лучано, чувствуя восхитительный азарт гуляния по краю пропасти.
– О, а теперь корица и…

Он снова потянул носом. Похоже, Роверстан использовал обычный рецепт пряного шоколада с самыми простыми специями как основу, но теперь, судя по аромату, добавлял в него что-то менее известное. Корень чинского лотоса?! В шоколад?! Как необычно…

– Вы и вправду знаток, – негромко подтвердил магистр, обходясь с его мыслями все так же бесцеремонно. Но, впрочем, тут же извинился: – Прошу прощения, привычка. Обычно я ставлю блоки на чтение чужих мыслей, но сейчас наша беседа имеет слишком большую важность. Чем сильнее беспокойство, тем труднее удержаться.

– Разве вы еще не узнали все, что хотели?
– поморщился Лучано.

Неприятный привкус разговора с королевой вернулся в полной мере, как и воспоминания о нем. Жестокая вкрадчивость Беатрис, неприкрытый приказ молчать, брошенная подачка… Да, Шипы работают за деньги! Но Аластор стал для него не просто заданием, и то, что Беатрис видела в Лучано лишь послушный инструмент, вдруг показалось оскорбительным. Как и то, что она была полностью уверена в его продажности.