Королева Тьмы

Картан нахмурился. Он вообще не чувствовал ментального запаха.

— Ты — Целительница? — с сомнением спросил он.

— Да.

Он невольно вздрогнул при звуке голоса, которым говорила сама полночь. Пытаясь не обращать внимания на нарастающее беспокойство, он начал было расстегивать рубашку.

— Полагаю, ты захочешь осмотреть меня?

— В этом нет необходимости. Я знаю, что с тобой.

Его пальцы застыли на первой пуговице.

— Ты сталкивалась с подобными симптомами раньше?

— Нет.

— Но ты знаешь, что это?

— Да.

Раздраженный отрывистыми ответами, Картан отбросил попытки вести себя вежливо.

— Тогда что это, во имя Ада?

— Она называется Брайарвуд, — ответил глубокий, темный, полуночный голос.

Кровь отхлынула от головы, устремившись в сердце. У Картана закружилась голова.

— Брайарвуд — это сладкий яд, — продолжал голос. Бледные руки откинули капюшон плаща. — От него нет лекарства.

Картан уставился не нее, пораженный до глубины души. Он видел ее в прошлый раз, тринадцать лет назад, и тогда она была лишь безвольной куклой, марионеткой, накачанной наркотиками, игрушкой, запертой в одной из комнатушек Брайарвуда, ждущей своей очереди. Но он так и не забыл эти сапфировые глаза — и ужас, нахлынувший на него при попытке прикоснуться к ее сознанию.

— Ты… — Слово прозвучало не громче дыхания. — Я думал, Грир уничтожил тебя.

— Он пытался.

Наконец на Картана нахлынуло озарение. Он обвиняющим жестом наставил на нее палец:

— Ты сделала это со мной! Ты сделала это!

— Я создала спутанную паутину — да. Что же до того, что случилось с тобой, Картан… Ты сам навлек это на себя.

— Нет!

— Да. К каждому вернется то, что он дал. Это был единственный приказ, вплетенный в спутанную сеть.

— Раз ты это сделала, значит, можешь точно так же все отменить!

Но она покачала головой:

— Многие из детей, бывших нитями той спутанной паутины, вернулись в Тьму. Они уже недостижимы, даже для меня, а без них невозможно расплести паутину.

— Ты лжешь! — завопил Картан. — Если я дам тебе достаточно золота, ты быстро найдешь способ.

— От Брайарвуда нет лекарства. Но конец твоему нынешнему состоянию все же есть, если тебя это утешит. К каждому вернется то, что он дал.

— ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ?!

— Каждый удар, каждая рана, каждый акт насилия, каждый миг страха, пережитые другим живым существом из-за тебя, вернутся к тебе. Ты всего лишь забираешь то, что дал, Картан. Когда к тебе вернется все, долг будет уплачен и сеть отпустит тебя — как и других мужчин, развлекавшихся в Брайарвуде.

— Они все мертвы, ты, глупая сука! Остался лишь я один! Никто из них не пережил этой твоей паутины!

— Сеть лишь поставила одно четкое условие. Если никто из других не выжил… Сколько детей, отправленных в Брайарвуд, пережили вас всех?

— Раз уж ты явилась сюда не для того, чтобы исцелить меня, то зачем вообще пришла? Просто позлорадствовать?

— Нет. Я пришла свидетельствовать за тех, кто уже ушел.

Картан пристально посмотрел на нее и покачал головой:

— Ты можешь положить этому конец.

— Я уже сказала тебе, что не могу сделать этого.

— Ты можешь положить этому конец! Ты можешь остановить эту боль! И, будь ты проклята, ты это сделаешь!

С гневным возгласом он бросился на нее — и промчался сквозь, не встретив сопротивления. Он ударился о дверь, не сумев вовремя остановиться.

Когда Картан обернулся, в комнате никого не было.

5. Кэйлеер

Деймон осторожно приблизился к Джанелль, не решаясь нарушить ее уединение и не зная толком, как интерпретировать странную смесь грусти и удовлетворения, отражавшуюся в ее глазах и на лице. Уединение было, разумеется, иллюзией. Когда она вышла из своей комнаты в небольшом форте и отправилась к ручью, чтобы посидеть на берегу, Люцивар, Шаости и с полдюжины Деа аль Мон будто призраки последовали за ней, мгновенно растворившись в лесах неподалеку. Деймон, сколько ни приглядывался, так и не сумел заметить никого из них, хотя прекрасно знал, что они поблизости, наблюдают и прислушиваются.

— Держи, — произнес он негромко, протягивая Джанелль кружку. — Это травяной чай. Ничего особенного. — Когда девушка поблагодарила его, Деймон засунул руки в карманы брюк, внезапно ощутив смущение. — У тебя все в порядке?

Джанелль ответила не сразу.

— Я сделала то, что собиралась. — Она сделала маленький глоток, вгляделась в содержимое кружки и посмотрела на Деймона. — Что это?

— Немного того, щепотка сего.

— Ага, как же.

Если бы это сомнение прозвучало в голосе любой другой женщины, Деймон бы почувствовал себя оскорбленным. Однако сосредоточенность и легкое раздражение, мелькнувшие в глазах Джанелль, когда она сделала еще глоток, смакуя напиток, показывали, что сомневалась она не в качестве отвара, а в том, что тот действительно не представляет собой «ничего особенного».

Джанелль задумчиво посмотрела на своего Консорта:

— Вряд ли ты захочешь обменять рецепт этого отвара на один из моих, верно?

Если этот состав так ей понравился… Деймон испытал большое искушение отказаться, чтобы он и дальше оставался единственным человеком, способным его приготовить для нее, однако он быстро просчитал возможные выгоды от времени, проведенного вместе над столом, заваленным травами.

Он улыбнулся:

— Я знаю еще парочку составов, которые ты можешь найти интересными.

Джанелль улыбнулась, залпом опустошила кружку и поднялась.

— Я бы хотела как можно быстрее отправиться в Амдарх, — произнесла она, когда они вместе направились к форту. — Тогда мы сможем обустроиться еще до ночи.

Несмотря на многочисленные предупреждения, полученные от Люцивара и Шаости, Деймону пришлось в буквальном смысле прикусить язык, чтобы не предложить ей сначала съесть хоть что-нибудь. Мужчины сказали ему, что нежелание девушки съесть что-то будет находиться в прямой зависимости от настроения, в котором она вернется с этой встречи. Деймону хватило одного-единственного взгляда на лицо своей Королевы, когда она вышла из комнаты, чтобы понять: уговаривать ее поесть бессмысленно.

— Я думаю, тебе понравится Амдарх, — произнесла Джанелль. — Это прекрасный… — Она замерла на месте, принюхиваясь. — Это жаркое?