Королева туфель

Но за дверью стояла не горничная.

39

Ольга наклонилась, чтобы получше рассмотреть скульптуру венгерского скульптора Густава Миклоша, высеченную из горного хрусталя. В ней было что-то фаллическое, но одновременно она напоминала небоскреб с заостренными углами.

— Замечательно, — воскликнула она.

— Благодарю вас. — Запах омлета продолжал навязчиво беспокоить Женевьеву. Отвратительный запах несвежих яиц. — Не хотите чаю?

Ольга бродила по гостиной. Ласкала рукой мягкую кожаную обивку одного из стульев «Бибендум», разглядывала стены, на которых ясно выступал серебряный геометрический узор на черном фоне. Вытащила пробку из хрустального графина от Лалик для шерри и взвесила ее на ладони.

— У вас чудесные вещи. — Она была словно пропитана серебром. Ее глаза и волосы несли в себе тот же оттенок, что и сияющие стены гостиной.

— Простите, я отлучусь на минуту. Прикажу подать чай. — Женевьева вышла в холл, чтобы позвать Селин, и только тут вспомнила, что та ушла. Черт побери эту девчонку! Чувствуя неловкость оттого, что оставила Ольгу одну, вернулась в гостиную. Женщина примостилась на кушетке в форме пироги.

— От них мало света. — Она указала на одну из ламп из лакированного дерева и расписного пергамента. — Для чего они?

Женевьева попыталась представить себе квартиру Ольги. Истории Паоло и что-то в поведении самой Ольги навевало мысли об убогой, тесной и мрачной квартирке, сыром белье, покрытых плесенью стенах и детях с голодными лицами.

Сегодня Ольга определенно чувствовала себя не очень хорошо. Она похудела по сравнению с тем днем, когда Женевьева в последний раз видела ее, а это случилось всего четыре дня назад, в магазине. Ее светлое платье без пояса еще больше подчеркивало бледность. Она часто кашляла в платок и, похоже, немного задыхалась.

— Паоло знает, что вы здесь? — Женевьева села на один из стульев «Бибендум». — Он послал вас ко мне с сообщением?

— Не будьте смешной.

— Тогда зачем вы пришли? Это определенно не визит вежливости.

— Где вы храните свою коллекцию туфель? — Она произнесла эти слова с притворной беспечностью.

— Зачем вам это?

— Просто интересно. Ведь туфли — это моя жизнь, вы же знаете.

— Правда? — Женевьева достала сигарету из шкатулки слоновой кости, лежащей перед ней, и протянула Ольге. Та взяла сигарету.

— Конечно. Ведь я уже несколько лет работаю вместе с величайшим создателем обуви.

Женевьева взяла зажигалку и дала Ольге прикурить.

— А мне казалось, что вас интересуют вовсе не туфли.

— Неужели? — Женщина вскинула безупречную бровь, затянулась сигаретой, практически сразу зашлась в приступе кашля, едва вдохнув дым.

— Да. — Женевьева громко произнесла слово, и оно повисло в воздухе, какое-то мгновение они обе молчали.

— Вы ведь вчера были с Паоло, правда? — в конце концов выпалила Ольга. — Он рано отправил меня домой. Это все из-за вас.

— Это вас не касается.

— А что это за мягкий материал? — Она трогала основание кушетки. — Это ведь не дерево, правда?

— Это черепаховый панцирь. — На мгновение Женевьева с ужасом подумала, что Ольга затушит свою сигарету о кушетку. В голове этой женщины всегда существовали подводные течения, но сегодня это было особенно заметно. Но Ольга стряхнула пепел в пепельницу, и напряжение прошло.

— Так вы не покажете мне вашу коллекцию? Я слышала, у вас есть комната, забитая туфлями.

— Она не открыта для посещений, — коротко ответила Женевьева. — Мне хотелось, чтобы вы перешли, наконец, к цели своего визита.

— Хорошо, как вам угодно. Вы не подходите Паоло, и я хочу, чтобы вы оставили его в покое.

Женевьева скрестила руки на груди, словно пыталась защитить себя.

— Это не ваше дело.

— Я хочу, чтобы вы пообещали мне, что оставите его в покое. Навсегда.

— Простите, но я не могу этого сделать. Не могу.

Ненавидящий взгляд был ей ответом. Похоже, женщина к чему-то готовилась.

— Эта кушетка очень неудобная. Лампа неяркая. Ваш мир полон нелепых, бесполезных, дорогих игрушек. — Она ударила подушку кулаком. — Держитесь подальше от Паоло!

— Нет.

И тогда она сделала это. Она затушила свою сигарету о черепаховое покрытие кушетки, а потом швырнула окурок в пепельницу.

— Я слишком давно знаю его, миссис Шелби Кинг. Я видела его со многими женщинами. Он раздавит и вышвырнет вас, — она протянула руку в ее сторону и щелкнула пальцами у нее перед лицом, — словно вы ничтожное мелкое насекомое. А если он не осмелится, это сделаю я.

Женевьева оттолкнула вытянутую руку Ольги и в гневе вскочила.

— Что вы, черт возьми, о себе возомнили, явились сюда и угрожаете мне в моем собственном доме! Портите мое имущество! Я пыталась разговаривать с вами по-человечески только ради Паоло, потому что вы дороги ему. Но, честно говоря, от вас один вред, и я обязательно расскажу ему, как вы обошлись со мной.

— Делайте что хотите. — Ольга встала и смахнула невидимую пыль со своего платья.

— Послушайте. — Женевьева попыталась успокоиться. — Если вы станете продолжать в том же духе, заставите Паоло выбирать между нами, вы еще можете пожалеть, что сделали это. Я знаю, что он любит вас, Ольга, но неужели вы действительно считаете, что он предпочтет подругу любовнице?

Неприятная улыбка тронула лицо Ольги.

— Так он сказал, что я всего лишь подруга?

Что-то перевернулось у Женевьевы в животе. У нее появилось непреодолимое желание уйти прочь, но она не могла бежать из собственного дома. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы заговорить вновь.

— Убирайтесь из моей квартиры.

— Он не для вашей коллекции, — заявила Ольга. — Вы не знаете его, как я. Он должен оставаться свободным. Именно это я и давала ему все годы — свободу.

— Вы слышали, что я сказала?

Наконец, она медленно двинулась к двери, но затем остановилась и взглянула на Женевьеву.

— Если вы еще раз встретитесь с Паоло, я все расскажу вашему мужу.

— Рассказывайте что хотите.

Рот Ольги приоткрылся, между зубами показался кончик языка.

— Думаю, мистеру Шелби Кингу будет очень интересно узнать о малышке Жозефине, вы так не считаете?

— Что?

— Всего хорошего, миссис Шелби Кинг. — Ольга помахала рукой, и Женевьева снова увидела мелькнувший между ее зубами кончик языка. Словно змеиное жало.