Королева в придачу

Генрих резко встал, надвинувшись на Мэри, как гора. Она сжала зубы, и снизу вверх, не отрываясь, смотрела на него.

– Кажется, вы не понимаете, Мэри, что вам оказана великая честь. Вы станете королевой – королевой Франции! А это больше, чем я даже мог бы желать для вас. Поэтому при чем тут возрастное отличие? Да, Валуа стар, и именно поэтому ему нужна молодая здоровая женщина из царственного рода, чтобы дать наследника. И великая честь для Тюдоров, что его выбор пал на вас. Вы станете залогом мира меж Англией и Францией – а это больше, чем считаться со своими прихотями.

– При чем тут залог мира! – всплеснула руками принцесса. – Франция сейчас нуждается в мире с Тюдорами уже потому, что со всех сторон окружена врагами – Австрией, Нидерландами, Испанией. Уже одно это вынудит Людовика принять любые ваши условия даже без того, чтобы ради них принести меня в жертву. Я не хочу быть женой Валуа! И не понимаю, почему мой брат ставит проблемы престолонаследия Валуа выше счастья своей сестры.

В покое настала тишина. Мэри чувствовала, как горят её щеки, понимая, как дерзка она была сейчас. Но выпитое вино все ещё шумело в голове, сердце колотилось, и ей надо было держаться... надо было бороться за себя. Что-то в выражении лица Генриха испугало ее. Он побледнел, а глаза стали холодными и жесткими.

– Не пытайся строить из себя политика, Мэри! Тебе ли не знать, что брачный контракт представляет собой гораздо более крепкий и надежный альянс, чем какой бы то ни было договор. Что же касается твоих личных желаний и чаяний, то разве тебе не внушали с детства, что принцессы стоят выше простых смертных и рождены не для счастья. Они рождены для власти – а это куда больше.

– Но, тем не менее, вы, Хэл, женились именно по любви! Даже вопреки последней воле нашего отца!

Теперь лицо Генриха побагровело. Он был не просто рассержен – король был в гневе. В какой-то миг Мэри показалось, что он сейчас ударит ее. Она так испугалась, что ухватилась за стол, чувствуя, как подкашиваются ноги, но тем не менее с языка было готово сорваться все что угодно. И глаз она не опустила.

В этот момент раздался мягкий голос Катерины:

– Мэри, это твоя судьба, твое предназначение. А волю Господню не обсуждают и не критикуют.

Генрих сказал ледяным тоном:

– Катерина права, и вам, миледи, следует смириться. Все уже решено, поэтому ведите себя, как принцесса, а не девчонка из Саффолка...

– Лучше быть девчонкой из Саффолка, чем сестрой короля, которую считают бесчувственной пешкой и двигают по своему усмотрению!

– Но готовят в королевы, – неожиданно подал голос Вулси. Он даже улыбнулся Мэри. – А что бы вы сами пожелали для себя, принцесса?

Как ни странно, этот вопрос словно бы разрядил обстановку, в глазах короля даже мелькнуло любопытство. Мэри бросила украдкой взгляд на Брэндона, который не поворачивался, казалось, весь поглощенный чтением какого-то сонета. Но в этой его неподвижности угадывалось чудовищное напряжение, и Мэри поняла это. Как и то, что в её неравной борьбе он ей не помощник.

– Более всего я бы желала не являть собой разменную монету в политической игре и напомнить вам, государь брат мой, что мы с вами одна плоть и кровь, и что для меня нет большего удовольствия, чем остаться в Англии, при вашем самом блистательном дворе Европы, стать вашей подданной и придворной... Со временем я бы, конечно, хотела выйти замуж, но здесь, дома, в Англии, выйти за какого-нибудь достойного дворянина, верного моему брату, которого бы он счел достойным возвеличить до своей сестры...

Впервые за все время Брэндон поднял глаза, и она увидела мелькнувшее в них молчаливое предостережение... почти мольбу. Мэри вдруг заплакала.

Генрих смягчился. Он все же любил Мэри. Король знал, какая она импульсивная, непредсказуемая, своевольная... и упрямая, как все Тюдоры. По сути, в них было много общего. Но он – король Божьей милостью, а она женщина и обязана повиноваться.

Принцесса стояла перед ним, глотая слезы, которые все текли и текли. Генрих мягко взял её руки в свои.

– Мэри, сестрица, я твой брат, глава семьи, и я твой король. Поэтому подчинись и не настраивай себя на бунт. Я хочу, чтобы состоялась твоя свадьба с Людовиком, а значит, она состоится. Сейчас же ты пойдешь в часовню и поблагодаришь Благословенную Деву за выпавшую тебе честь, и пусть доброта Богоматери и её молитвы помогут тебе избавиться от спеси и дерзости. А сегодня после полудня я представлю тебя французам как невесту их короля – и ты, моя дорогая, ответишь своим согласием.

– Я этого не сделаю!

Генрих так сжал её пальцы, что ей стало больно. Она поглядела на него и вдруг увидела самые злые и жестокие глаза, которые ей когда-либо приходилось видеть.

– Ты поступишь, как тебе велят.

– Нет!

Вся её воля, вся её любовь, вся вера в себя... и, конечно же, выпитое вино, придали ей храбрости. Она решила выложить свой последний козырь.

– Я не могу этого сделать, ваше величество! Так как это противоречит всем Божеским и человеческим законам. Ибо для всех – ив Англии, и на континенте – я все ещё являюсь помолвленной невестой эрцгерцога Карла.

Она вырвала пальцы из рук Генриха, даже встряхнула ими, словно стряхивая нечто ненужное.

Генрих побледнел.

– Я расторгну эту помолвку!

– Когда?

У неё появился шанс выиграть время.

– Когда? Когда!.. – почти взревел король, и вдруг неожиданно понял, что она права. Он не может объявить её невестой Людовика, пока не будет официального разрыва с первым женихом Мэри.

– Это не заставит себя ждать, – крикнул он и сердито взглянул на Вулси. Как же его канцлер не позаботился о такой детали?

Но Вулси был не так прост. Он заверил его величество, что расторжение помолвки, которую никто уже не воспринимает всерьез, не займет много времени. Главное – заверить французов, что Мэри станет женой их короля.

– А если я этого не сделаю? – вскинула подбородок Мэри. – Ведь что такое Валуа? Стареющий король, родственники которого уже примеряют его корону. А Карл Габсбург... Во-первых, он по возрасту для меня предпочтительнее, чем Людовик. Во-вторых, у Людовика есть лишь Франция. Карл же наследует несметное состояние, огромное количество титулов и земель. По своему отцу Филиппу он получит Голландию, Нидерланды, Австрию, плюс имеет шанс быть избранным императором Германии. А по матери он имеет права на испанский трон, на испанские земли в Италии, и на все колонии за морем. Когда он все это получит, то будет владеть половиной христианского мира. И я бы хотела владеть этим вместе с ним.

Она умолкла, оглядела всех, оставшись довольной впечатлением, произведенным её словами. Генрих явно растерялся, Катерина улыбалась, а Брэндон поглядел в ее сторону с явным уважением. Лишь Вулси усмехнулся, вновь понюхав яркий апельсин.

– Миледи, неужели вы думаете, что король и я не обсуждали ваш брак с эрцгерцогом? Но, во-первых, Карл все ещё не в том возрасте, когда вступают в брак, но уже за это время его советники несколько раз отговаривали его, пытались разорвать ваш брачный контракт. Карл сватался и к французской принцессе и к инфанте португальской, он явно не жаждет видеть своей женой Мэри Тюдор. К тому же Англия ничего не выиграет от союза с ним, ибо вся наша внешняя политика свидетельствует, сколь непрочен будет сей альянс. Испания и Австрия не раз предавали нас, несмотря на то, что наш король Генрих женат на их родственнице. Валуа же дает нам такие гарантии... и принял столь выгодные для Англии условия, что не может быть и сомнения, сколь выгоден этот брак. Сумма в полтора миллиона дукатов и французские порты, которые отойдут к Англии – это ли не повод, чтобы вы, как сестра нашего монарха, не желали для своей страны этих преимуществ?