Королева великого времени

Мы выходим из церкви, и на улице нас встречает холодный ноябрьский ветер.

— Нелла, ты как? — Ренато идет ко мне сквозь толпу. — Есть вести от Франко?

— Он все еще в Лондоне. Пока все нормально.

— Можно с тобой поговорить?

— Конечно.

— Тогда идем.

Мы пересекаем площадь перед церковью и направляемся к дому священника. Ренато проводит меня в свой кабинет.

— Я давно не видел тебя в церкви. Почему?

— Мы теперь ходим в церковь Святой Елизаветы в Пен-Аргиле.

— Почему?

— Так решил Франко.

— Это из-за меня?

Я киваю.

— Этого я и боялся.

Я смотрю ему прямо в глаза, такие же ярко-голубые, как раньше. Ренато уже почти сорок, и в нем появилась уверенность, которая приходит вместе с опытом. Под его руководством прихожане построили начальную школу. Этой осенью он собирается огородить место для католической школы. Еще он намерен построить больницу. Когда дело касается заботы о своих прихожанах, он неутомим.

— Эта работа тебе к лицу, Ренато.

— Твоя работа тебе тоже к лицу. Ты так же прекрасна, как и раньше.

Его слова смущают меня. Они неуместны, но я всегда мечтала их услышать. Я всегда рада услышать, что он обо мне думает, пусть даже столько лет спустя.

— Спасибо, — шепотом отвечаю я.

Я склоняю голову и на этот раз молюсь по-настоящему. Пожалуйста, Господи, пусть Франко поскорее вернется домой.

Глава восьмая

— Левее, Франко! — кричу я своему мужу. Он стоит на стремянке. — И пониже. — Франко вешает вывеску: большая доска на двух цепочках. — Вот так, отлично! — командую я, прикрывая глаза от солнца.

Я достаю из кармана солнечные очки, надеваю их и читаю белые буквы на красном фоне: «Текстильная компания «Нелла», основана в 1945 году».

— Ну как? — спрашивает Франко, спускаясь со стремянки.

— Надо было назвать ее «Текстильной компанией семьи Цоллерано».

— Да ну, слишком длинно. К тому же так я все время буду помнить, ради кого столько работаю, — шутит Франко и обнимает меня за талию.

Как мы и рассчитывали, когда Франко вернулся с войны, мы взяли кредит и открыли собственную фабрику. Фредди Дженкинс страшно рассердился, а когда еще почти все его швеи перешли к нам, он пришел в ярость. В итоге он закрыл свою фабрику в Розето.

Папа приехал к нам. Он соскучился по внукам: Фрэнки уже двенадцать, а Селесте — шесть. Когда мы с Франко следим за погрузкой готового товара, приходится возвращаться домой поздно, но мама Франко следит за детьми и готовит им обед.

— Тетя Нелла, вы мне поможете? — спрашивает подбежавшая Ассунта.

Она очень похожа на мать: высокая, стройная, с такими же черными глазами и такой же белой кожей. К счастью, тяжелый характер матери не передался дочке, зато маленькая Ассунта такая же смелая, как и моя покойная сестра.

— Отец Ланзара хочет, чтобы я поборолась за звание королевы Великого времени, — объясняет она.

— Ну, для нас ты уже королева.

Она смеется:

— Знаю, тетя Нелла. Но это же совсем другое дело. У меня будет корона, и я должна буду возложить тиару на статую Святой Девы. Разве это не почетное звание?

— Конечно. Это считалось почетным, еще когда я была маленькой.

— Так ты мне поможешь?

— Обязательно. Но если ты хочешь победить, придется серьезно поработать. Кастеллука-Паджано не может проиграть.

Мы ВСЕ решили постараться, чтобы Ассунта стала королевой. Мы обошли весь Розето, потом отправились в Бангор, Мартинс-Крик и Пен-Аргил. Каждый день мы с Ассунтой и моими сестрами отправляемся продавать билеты. Сомневаюсь, чтобы кому-то удалось продать билетов больше.

Устав после очередного такого дня, я вхожу в дом с черного хода. На плите меня ждет ужин.

— Ты совсем себя уморишь из-за этого праздника. Мне кажется, ты хочешь, чтобы Ассунта победила, больше, чем она сама, — говорит Франко, отрываясь от газеты.

— Ты не понимаешь, Франко, — начинаю объяснять я, зажигая огонь под кастрюлей с пастой фаджоли. Твое детство прошло на Гарибальди-авеню. А я, когда в детстве приезжала в Розето, всегда чувствовала себя здесь чужой. Мы с сестрами могли только мечтать о том, чтобы принять участие в празднике, по-настоящему. Мы всегда плелись в хвосте процессии. Нас ни разу не позвали сопровождать королеву или хотя бы идти вместе с другими школьниками.

— Понятно, хочешь доказать всем, что вы не хуже других.

— Не всем, а самой себе. Я хочу, чтобы девочка из семьи Кастеллука стала королевой Великого времени, несмотря на то что ее мать росла на ферме в Делаболе.

Муж улыбается и снова берется за газету. Я кладу себе в тарелку пасту и сажусь есть.

В последнюю неделю Ассунта старалась изо всех сил. Я слишком волнуюсь, чтобы пойти в церковь и поглядеть на то, как продвигается соревнование. Я сижу дома и жду звонка. Наконец Ассунта звонит и говорит, что выиграла. Моей радости нет предела.

— Мама! — Ко мне в комнату входит Селеста.

— Поторопись, солнышко, надо еще отнести Ассунте ее платье, — говорю я, не поднимая головы от швейной машинки. Последняя примерка показала, что платье надо еще чуть-чуть ушить.

— Я готова. — Селеста поворачивается вокруг себя. На празднике она будет сопровождать Ассунту.

— Почему ты не в колготках?

— Я надену носки.

— Нет, надень колготки. — Я кладу на кровать готовое платье и иду в комнату Селесты, роюсь в ящиках, пока не нахожу белые колготки. — Вот, надевай. И побыстрее.

Я возвращаюсь в свою комнату и заворачиваю в простыню платье Ассунты. Франко и Фрэнки ждут нас на улице. Фрэнки против его воли сделали пажом Ассунты. На нем атласные панталончики и шляпа с пером.

— А где Селеста? — спрашивает Франко.

Я оборачиваюсь — ее нет.

— Ну и ребенок! — Я отдаю Франко платье и возвращаюсь в дом. — Селеста! — зову я. Она не отзывается. Я поднимаюсь в ее комнату. Она запуталась в колготках. — Дай помогу, — говорю я и помогаю ей одеться.

Мы сворачиваем на Дьюи-стрит и у дома Алессандро и Елены выскакиваем из машины, торопясь с платьем к Ассунте. Она ждет нас в доме. Ей сделали высокую красивую прическу. Я помогаю ей надеть атласное, расшитое на груди бисером платье с юбкой из нескольких слоев тюля, похожей на облако взбитых сливок.