Королевская кровь. Сорванный венец

Ирина видела, как ее проклятия, сбивающие обычного человека с ног, развеиваются, не долетая до Смитсена. Она видела, как духовники, синхронно создавшие полупрозрачную цепь и шагнувшие вперед, синеют и задыхаются, оседая на пол. Как разбиваются его проклятия о щиты Алмаза Григорьевича, и те тускнеют, слабеют, истончаются. Видела, как группа магов во главе с придворным, окружившие королевскую семью защитным куполом, хлещут по медленно продвигающемуся вперед черному всеми возможными заклинаниями, но ни одно из них не достигает цели, в отличие от проклятий самого Смитсена, обращающих противников в прах.

Он обошел телепорт по кругу и уже приблизился к семье, когда сзади раздались выстрелы. Стрелял Игорь, пробивая в груди Смитсена кровоточащие дыры. Черный махнул рукой – Стрелковский отлетел к стене и замер там поломанной куклой. Враг приближался, шатаясь, – все-таки человеческая оболочка уже была мертва.

– Девочки, все мне за спину, – быстро сказала королева, разводя руки в стороны. Черный дошел до защитного купола и остановился, трогая его с кривой ухмылкой. Так, кружа по залу, переступая через трупы, они дошли практически до того места, где лежал ее муж. Он был еще жив, даже пришел в сознание и теперь сидел на полу, зажимая культю рукой. Бледный и раненый, Святослав был ей не помощник. Сзади рыдали в два голоса Каролина и Маринка. Ирина явственно чувствовала страх дочерей и отчаянно хотела их спасти, выгрызть врагу горло, сражаться за них как кошка за своих котят.

– Зачем тебе все это? – спросила она, желая выиграть время и вспомнить точную вязь мощного проклятия. Не было уверенности, что оно подействует, ведь ее враг был черным, а проклятия – их стихия.

– Ваше величество, – рассмеялся Смитсен, ощупывая как слепец защитный купол, – считайте, что я восстанавливаю историческую справедливость.

– Не понимаю, – произнесла она, отбивая в голове ритм проклятия.

– И не нужно, – произнес черный, пытаясь найти тонкое место в защите. – Если бы не ваше желание сохранить трон, сегодня не было бы крови. Это только ваша вина, королева. Ваша и вашей немереной гордыни. Но вы еще можете сдаться. Подумайте. Я оставлю вам жизнь, если вы согласитесь на мои условия…

Краем глаза Ирина видела, что лежащий у стены Игорь шевельнулся, неуверенно поднялся. Одна рука у него висела, видимо, сломанная, изо рта шла кровь. Занятый распутыванием защитного заклинания черный ничего не заметил. Он поддел пальцем одну из светящихся нитей купола, что-то прошептал – и защита лопнула со звенящим звуком как мыльный пузырь. В этот же миг королева накрыла детей своим щитом и ударила по врагу со всей мощью, так, что в зале посыпались стекла, а бегущего к ней Игоря сбило с ног.

Смитсен остался стоять, хоть и выглядел теперь как обугленная головешка, а глаза его, утратившие все человеческое, сверкали змеиной зеленью сквозь спекшиеся глазницы того, кто был некогда Фабиусом Смитсеном.

– Упрямая, – прохрипело это существо и, падая в агонии, выпустило в сторону королевы шипящую черную кляксу, стремительно врезавшуюся ей в область груди. Дети закричали. Ирина, понимая, что не успевает, уже сгибаясь от невообразимой боли, дернула амулет, висевший на груди, раздавила хрупкое стекло в руках и прокричала, давясь кровью, несколько слов, намертво зазубренных еще в глубоком детстве.

Сзади воцарилась мертвая тишина.

Умирая, она видела бегущего и падающего перед ней на колени Игоря. И сквозь льющиеся от мучительной боли и осознания скорой смерти слезы, судорожно комкая влажной рукой то самое платье, пропитанное кровью, она все-таки успела прошептать ему: «Игорь… тоже тебя люблю».

Алмаз Григорьевич Старов проснулся от настойчивого звонка в дверь. «Кого еще нелегкая принесла», – ворчал он про себя, проходя через ночной двор и открывая ворота. Увидев стоявшего напротив человека, он скривился, но жестом пригласил его войти.

О чем они разговаривали, неизвестно, но к себе Старов поднялся, качая головой и периодически тяжело вздыхая. Гость прожил у него две недели и уехал так же неожиданно, как появился, получив то, за чем явился: амулет, позволяющий обмануть защитные сигналки и отвести глаза тем, кому нужно.

Тем временем в стране было сформировано новое правительство, возглавляемое премьером Северяном. Часть дворян покинула Совет и разъехалась по своим владениям. Народу, взбудораженному смертью королевы и предшествующими событиями, объяснили, что Ирина-Иоанна пала жертвой своих интриг и понесла заслуженное наказание от неизвестного мстителя, безусловно, потерявшего голову от смерти своих родных на площади перед дворцом. Похоронили ее тихо и быстро на закрытом фамильном кладбище, и никто не видел, как через две недели после похорон на могилу королевы пришел человек, молча просидевший там несколько суток.

Агенты, работавшие на Стрелковского, в большинстве своем поувольнялись, не желая работать на предателей, и его место занял один из тех, кто голосовал против Ирины на памятном Совете. Были и попытки найти королевскую семью, которые не увенчались успехом. Несколько месяцев нанятые ищейки безрезультатно прочесывали страну. Рудлог был большим государством, и девочки с принцем-консортом словно канули в воду. Дружественные страны разорвали с Рудлогом дипломатические отношения, а Талия вообще грозила войной, и только уговоры короля Блакории позволили избежать полноценного военного конфликта. Верные королеве офицеры уходили со службы, Север объявил автономию и заявил, что преклонит колени только перед носителем крови Рудлогов. Королевство медленно впадало в хаос, потому что верные монархии люди не желали мириться с существующим порядком, а их противники у власти использовали все имеющиеся возможности, чтобы заткнуть им рот.

Еще через пару месяцев в Иоаннесбурге произошло первое убийство. Премьер-министр Северян, возглавивший правительство после смерти королевы и уничтожения монархии, был найден застреленным у себя дома, в своей спальне. На пропитанной кровью подушке следователи нашли игральную карту – красную королеву. Вслед за ним в течение месяца были убиты новый спикер Совета, два министра, заместитель Смитсена Щеглов и новый руководитель разведуправления. Сыскари сбились с ног, разыскивая неведомого убийцу, собирающего кровавую жатву и оставляющего рядом с жертвами свою красную королеву. Но тот словно был невидимым, обходя каким-то чудесным образом и охрану, и щиты.

Генерал Бельведерский сидел в кресле библиотеки, когда открылось высокое окно веранды и в библиотеку вошел знакомый ему человек. Он был страшен – исхудавший, высокий, с заросшим бородой лицом. Только глаза горели яростным огнем фанатика, огнем без тепла, огнем поломанной души.

– Я ждал тебя, – сказал генерал и поднял голову. – Я это заслужил. Давай.

Человек поднял пистолет – и тут в библиотеку вбежала коротко стриженная девочка четырех лет с криком: «Деда, я не лягу, пока ты мне не почитаешь!» Увидев вооруженного мужчину, она притихла, молча подошла к генералу, настороженно блестя черными глазами, положила голову ему на колени. Человек с пистолетом перевел взгляд на книгу – это были детские «Сказки про бурундучка и мешок бобов».

– Анюш, иди ложись, я сейчас договорю с дядей и приду, милая, – мягко произнес Бельведерский, подталкивая ребенка к двери.

– Точно придешь? – смешно шепелявя, спросила девочка.

– Точно-точно, котенок, иди. Нам нужно с дядей поговорить.

Девочка недоверчиво фыркнула, но убежала. Бельведерский перевел взгляд на гостя.

– Жизнь за жизнь, – объяснил он. – Я готов.

– Да пошел ты, сука старая, – процедил человек сквозь зубы. Глаза его потухли, он отшвырнул пистолет и вышел в ночной осенний сад.