Королевская стража
Шрифт:
— Я еще не сошел с ума, чтобы ездить на монстре, — нахмурился бард. — Но могу преотлично дойти ногами.
— Нет, тогда карета, — Батин Второй фыркнул не хуже упомянутых лошадей. — Не хватало еще, чтоб ко мне на прием приходили барды в пыльных сапогах… Хотя, конечно, во время "Белой дороги" с порванным рукавом и в грязных сапогах ты смотришься очень гармонично…
— Я не буду петь "Белую дорогу", — сообщил Кайса светским тоном. — Я спою сначала что-нибудь печальное, потом забавное, а потом что-нибудь жизнеутверждающее, вроде "Безумного мятежника"… А потом… а потом какую-нибудь героическую балладу о честности и верности. Ваши послы проникнутся настроением
— Боюсь, спеть так проникновенно не под силу даже тебе, — усмехнулся Батин Второй, откидываясь в кресле. — Ах, такой голос, Ортор, такие пальцы… Твоими бы руками — пассы творить, а в голову — заклинаний побольше…
— Тогда бы мне не было цены, — не смутившись, откликнулся бард. К тому же, он считал магов поголовно чокнутыми — но при короле-колдуне сказать это было бы, по меньшей мере, невежливо.
— И при таком голосе, — продолжил чародей, — такая ипостась. Нет, воистину, жить стоит, пока есть, чему удивляться.
— Тот жуткий конь, Ваше Величество, тоже был созданием удивительным. Только долго не прожил, — справедливо отметил Кайса.
— Иди уж… Ортор. Мне еще вон сколько всего просмотреть нужно до вечера.
Кайса поклонился еще раз и быстро пошел к выходу. Уже в дверях его нагнало немного мечтательное замечание короля:
— А шурин Тоннту, кстати говоря, собрал недавно отличнейший весенний мед…
Бард улыбнулся широко-широко и отсалютировал "Преданиями кочевников".
"Медный клюв" был, как уже упоминалось, не самым роскошным постоялым двором Кадме, но зато у его владельца Тоннту был шурин, владевший пасекой в селе неподалеку. И мед, всегда имевшийся в "Медном клюве", стал для Кайсы, пожалуй, решающим аргументом в выборе жилья пять лет тому назад. Что поделать — Ортор… Медведь.
Отступление 1
— Как зовут тебя, красавица?
Он выпрыгнул прямо перед ней из-за дерева, совершенно неожиданно, и рассмеялся ее испугу. А голос был звонкий и ласковый, как ручей.
— Риннолк, — а она отвечала хрипло и тихо. Просто у нее была дурацкая особенность — всю зиму, пока окружающие кашляли и кутались в платки, она чувствовала себя прекрасно, а вот весной, ближе к лету, заболевала со всеми вытекающими обстоятельствами.
— Вре-е-ешь, — разочарованно протянул он и покачал головой. Черные волосы были совсем мокрые, а черная одежда — сухая.
— Ты тоже, — никто здравомыслящий и трезвый не назвал бы ее красавицей. — Да и кто же открывает нечисти свое настоящее имя? — наверное, если б не проклятая простуда, она говорила бы как обычно — уверенно, чуть насмешливо и очень спокойно. — Но здесь нет обмана. Меня все знают только под этим именем почти три года.
Два года и тринадцать месяцев, если быть точной. И еще пять дней.
— Да и к чему тебе мое имя?
— А зачем тебе так настойчиво меня звать? — он склонил голову на бок, улыбаясь. Блеснули глаза — казалось, будто он вот-вот заплачет, столько в них скопилось воды.
— Я хотела тебя попросить.
Было видно, что ему надоел этот разговор, да и долго стоять на одном месте он не мог. Он сделал пару шагов вперед, назад, повернулся вокруг собственной оси, изящно, словно танцуя, и галантно предложил ей руку.
— Прогуляемся?
Глаза полны слез, а улыбка нежная и невероятно милая. Скольким она стоила жизни?
— Не дождешься.
Он фыркнул, встряхнул головой и нахмурился.
— Так зачем ты здесь?! Ты стояла у пруда до позднего вечера, чтобы похвастаться
осведомленностью?— Почему же ты показался только сейчас?
— Хотел напугать, — признался он, мечтательно закатывая светло-голубые глаза.
— Удалось.
— Так зачем?..
Назвавшаяся Риннолк помолчала немного, развязала тесемки на сумке, пошарила в ней рукой и достала уздечку. Из горла нечисти вырвался какой-то странный хрип, он дернулся, но не посмел прикоснуться к уздечке и вырвать из рук.
— Заколдовала-а, — прошипел он.
— Да, — не было времени объяснять, что заколдовала не она, да и незачем это. — Очень сильно заколдовала. Могу сейчас подойти и напялить ее на тебя. Ты даже не двинешься с места. Можешь принять второй свой облик… Хотя как тебе будет удобнее.
Издевалась, как умела. С недавних пор это доставляло ей удовольствие. Вовремя себя одернула — нельзя довести до действительно серьезной ссоры. Насмешку нечисть еще простит, он и сам любил подшучивать над незнающими людьми…
— Я отдам ее тебе. Честно. Навсегда, — Риннолк улыбнулась. — Мне ни к чему.
— Ты ждала столько лишь ради моей благодарности? — хищно сузил глаза, усмехнулся.
— Именно, — Риннолк убрала уздечку обратно в сумку, присела прямо на траву. — Выслушай меня. Я не хочу тебя вынуждать. Уздечка — это так, чтоб ты был серьезнее.
— Что тебе нужно? — вздохнул с облегчением, он опустился на колени, снова склонил голову на бок. Радует, что не попытался скрыться — значит, заинтересован.
— Один человек.
— Он… важен?
— Невероятно, — Риннолк усмехнулась криво и зло. — Ты даже не представляешь, насколько. Поднимется столько шума…
— Шума? — заинтересованно подался вперед, в глазах зажегся лукавый огонек.
— И все испугаются… — задумчиво пробормотала Риннолк. — Невероятно испугаются… Человек в обмен на уздечку.
— Ты забываешь одно — я прикован к этому месту. Ты подведешь его к пруду?
— Я… — Риннолк обхватила колени руками и прикрыла глаза. — Я подумаю об этом. Главное — ты согласен?
Он вскочил на ноги, топнул ногой и рассмеялся. Риннолк победно улыбнулась.
Глава 3. Королевский прием
В "Медном клюве" барда любили. Тоннту нравилась ответственность и честность — еще ни разу Кайса не задержал оплату. "Комнаты простаивают", — жаловался Тоннту иногда, если знал, что путешественник уходит надолго, и Кайса спокойно протягивал еще несколько монет. К тому же, в "Медном клюве" он часто пел, а это тоже приносило прибыль хозяину двора. Что еще немаловажно, Кайса всегда покупал у Тоннту мед, и тот уже дважды скидывал обычную цену только для него — правда, оба раза после пары-тройки кружек эля и проникновенных песен, но это не суть важно. В общем, на такого постояльца Тоннту нарадоваться не мог, чего уж говорить о двух его дочерях, то и дело заглядывающихся на менестреля, и всегда радушной жене.
— С другими постояльцами не ссорится, — бывало, нахваливала молодого человека хозяйка Керра, болтая с подругами. — Особо не шумит, поесть никогда не откажется — тоже денежка, между прочим…
А уж когда за бардом приехала карета с королевскими гербами, тогда Тоннту с Керрой окончательно убедились в исключительности "Медного клюва", который выбрал не абы кто, а Элле-Мир, за которым даже кареты присылают. Кони глупые, правда, они фыркали и тревожно вскидывали головы, а Кайса… Кайса в срочном порядке чистил сапоги.