Королевские клетки

Нельзя было назвать поведение барона особенно аристократичным, но и Ричарда, и Джеррисона, это скорее порадовало. Также, как и то что вместо фанфар и ливрей барон вложился в ремонт замка.

За торжественным — что выражалось в десятке факелов вместо четырех, как отметил Рик, глядя на стены — ужином в малом зале присутствовал хозяин, гости, сенешаль, местный священник. Больше — слава Альдонаю — барон собрать никого не успел.

К ужину подали молочного поросенка (гости же!), свежего пива, тушеной капусты — а на полу поменяли солому. Ричард принял эти старания с истинно королевской благодарностью на лице и в словах (и искренней благодарностью усталого путника в сердце). Джериссон вообще чувствовал себя как рыба в воде.

Прислуживали благородным гостям за столом два парня — тринадцати и четырнадцати лет. Ричарду не требовалось представление, чтобы узнать в них сыновей барона. После первых здравиц и уполовиненной свиньи, барон плавно перешел к сути просьбы.

— Вот, значит, мечтается мне сыновей моих воспитать как дворян и рыцарей. А известно же, что нежность родительская не может подвергнуть сыновей своих испытаниям тяжким, что в деле воинском необходимы. Могу ли просить, Ваше Сиятельство, принять сыновей моих оруженосцами?

— Любезный хозяин наш, большую честь оказываете мне! Был бы рад — но…

На лицах сыновей было прямо-таки написан ужас, что граф сейчас откажется — и все подвиги пройдут мимо них! Вот прямо все и навсегда!

— … могу только в полку их при себе держать. Дело не вполне рыцарское, но тяготы и лишения службы воинской — обещать могу в полной мере!

Барон неаристократически ухмыльнулся.

— Им на пользу. Как вспомню своего капитана, да треклятый его щит с шишаком… вот, однажды…

На веснушчатых лицах отразилась тоска, но поскольку Ричард слушал эти байки в первый раз — они его скорее позабавили.

— Ну что, оруженосцы? — обратился к счастливым парням Джериссон. — Собирайтесь. Завтра выступаем.

— Может… гхрм… послезавтра, Ваше Сиятельство? — обратился к ним барон. — Суд у нас завтра поутру, боюсь, не успею — а хоть бы попрощаться, да напутствие дать.

— Суд?.. — заинтересовался Ричард.

— Я ж сеньор, а дело-то… гадкое дело. Снасилил мельников сын девку из деревни, а теперь тащит в замуж, говорит — порченую беру из милости…Э, да что там!

— Снасильничал? Так дело-то Среднего Суда? Что это он смелый такой?

— Ненаследный я сеньор, я ж токо во втором колене дворянин! Только Низший суд у меня на этих землях, обычно и хватает! А коли коронного судью ждать будем, так мельник девку со свету сживет, она и так-то… Да и не предъявит она ему, а я ж не пострадавший! А тут он ее родню подговорил подать вроде как ущерб им нанесли! Ущерб! Горшки побили, али кобыла захромала!

Раскрасневшийся барон сбивался на привычный солдатский стиль, что лучше всего выдавало его отношение к происходящему.

— Вот оно что… — протянул Рик. — Ваша Милость, а позвольте и мне в суде поучаствовать? Может, подскажу что.

— Как Вашей Светлости угодно будет. Что угодно лучше эдакого позора, что законом же мельник барона надул!

Суд предполагалось провести в замковом дворе. Судейского помоста как такового не было, но туда вынесли стол, баронский трон, накрыли синей скатертью — получилось вполне торжественно. Для набившихся с утра на бесплатное развлечение крестьян поставили лавки, в некотором отдалении от них, ближе к судейскому месту, лавки Истца и Ответчика, а рядом со столом барона — и дворянскую скамью. На ней-то Ричард с Джериссоном сидели, старательно сохраняя аристократическую презрительную невозмутимость на лицах. Давалось им это с трудом — дело было и правда мерзкое.

— Да ты, Марика, не тушуйси — без приданого возьмем, семейству твому… — мельник зевнул — возместим… значит… беспокойствие. Будут, значит, воспитывать скромнее!

Девушка — Истица была красива. То есть без всяких скидок — высокая, крепкая, с толстенной каштаново-русой косой ниже талии, высокой грудью. Она сидела в явно парадном платье — но вид имела такой, что краше в гроб кладут. Глаз ее Джериссон не видел — она ни разу их не подняла.

Мельник, толстый наглого вида мужик, с кудрявыми черными волосами и нахальным взглядом, в новом и дорогом кожухе явно специально сел позади скамьи Истцов, чтобы поизгаляться над девушкой.

Его сынуля по имени Бакон, более молодая, мордатая, и сальная копия отца — пока еще не такой толстый, но все к тому шло, спокойно сидел на скамье Ответчиков и, чтобы не раздражать барона, улыбочку прятал.

"Семейство" сидело позади девушки с видом патеруса на свадьбе, с лягушкой во рту — и не плюнешь, и не глотнешь.

Джериссон сидел на дворянской скамье и чувствовал, как в нем поднимается холодное бешенство. Значит, сколько там вира за смерда, пусть и свободного?.. Джесс знал про себя много плохого, но вот изнасилование — такого про себя он не желал знать.

— Позвольте, Ваша Милость, уточнить кое-что у Ответчика. — Ричард воспользовался вопросом "Есть ли что спросить у добрых людей?"

Голос Рика был обманчиво тих и вежлив. До сих пор Джесс слышал у него такой голос ровно один раз, перед юношеской дуэлью — и друг его в тот раз безжалостно убил своего противника.

— Значит, ты утверждаешь, что изнасиловал присутствующую здесь девицу Марику?

— Дык, ить, затмение прямо нашло… но мы возместим! И жаницца, значить, готов…

Мальдонаин ты потрох, — думал Джесс. — Девица-то тебя видать послала на болото за сухим песочком, а ты так вот схитровал.

— А поскольку судья, господин ваш, барон Саверней ненаследный дворянин, права судить тебя Средним судом, как за это положено он не может. И ты, значит, требуешь Низшего Суда — и готов возместить вирой. Законы, значит, изучил.

— А и не глупей других, благородный господин! — Рик в суде не представился.

— А что ж коронного судью не призвали?

— Можем и призвать, дак ить занят жа он, когда и приедет. Жить-то надо нам, благородный господин!

— Ну что же, господин барон Саверней. — голос Ричарда окреп. — Именем отца моего, Его Величества Эдоарда Восьмого, имею я, принц Ричард Ативернский, право Низшего, Среднего и Высшего суда в любом лене, государству нашему подзаконном. Есть ли у кого сомнения в том?

Ричард встал и поднял повыше золотой медальон с гербом Ативерны. Крестьяне посваливались с лавок на колени.

— Сядьте, жители баронства. Прошу Вашу Милость передать мне дело по подсудности, как ближайшему коронному судье, что и предусмотрено Судебником.