Королевский дракон

В беспокойстве Вернер принялся крутить золотые кольца, которыми унизаны были его толстые пальцы, — привычка, замеченная Лиат за ним и раньше. Действительно, великолепные кольца: одно с рубином, другое с аметистом, третье — с нежно-голубой бирюзой, четвертое — без камней, но столь тонкой работы, что казалось, не было делом человеческих рук.

— Все же это его задача защищать Гент, и если чернь разозлится или вздумает мне угрожать…

Лиат кивнула и быстро вышла из залы. Светило солнце. Из-за частокола, опоясывавшего дворец, доносился многоголосый шум толпы. Страх бургомистра был вполне объясним — людям нечего было терять, и виновным считали его.

Происходило худшее из возможного — восстание в осажденном городе. Теперь понятно было, что имел в виду вчерашний ремесленник. Лиат поправила кафтан, рассердилась на себя за то, что прихорашивается. Принц Санглант, конечно, всегда внимательно следил за ней, но не более чем за любой привлекательной девушкой во дворце. Она в очередной раз решила по возможности избегать его. Впрочем, размышлять об этом не было времени.

Она вошла в конюшни. Вчерашнего крестьянина и его дочери не было. За конюшнями на небольшой площадке «драконы» грелись на весеннем солнышке и тренировались в обращении с оружием. Она стряхнула с волос приставшую к ним солому, стараясь при этом не чихнуть. Два человека сражались между собой на длинных шестах. Несколько юношей старательно колотили деревянными мечами по массивным, вкопанным в землю столбам. Какой-то старик сидел на скамье и неторопливо чинил старые кожаные доспехи. Санглант смеялся. Его резкий смех звенел в теплом весеннем воздухе. Сам принц был едва виден за развешанным бельем. Он вышел, вытирая пот со лба. В одной руке был меч, обернутый в тряпицу, в другой — каплевидный щит с изображением черного дракона. Он был без доспехов, в подбитой войлоком подкольчужной рубахе. Следом вышли женщина и светловолосый молодой человек, вооруженные точно так же.

Санглант перестал смеяться и смотрел прямо на Лиат. Затем поднял руку — и все во дворике утихли, глядя на девушку. Ей захотелось спрятаться, но, поборов испуг и высоко подняв подбородок, она приблизилась к принцу.

— Бургомистр Вернер желает вас видеть, — отчетливо проговорила она, — там собралась толпа…

— Ах да, — перебил ее Санглант. — А я все думаю, когда бургомистр наконец пошлет за мной.

Он спокойно передал женщине меч и щит, взял в руки копье и махнул Лиат рукой, приказывая следовать впереди. Остальные «драконы» вернулись к своим занятиям.

Пока они шли, девушка чувствовала на себе его пристальный взгляд.

Наконец он заговорил:

— Ни разу не видел, как ты стреляешь из лука. Куманская работа?

— Да.

— Странный орнамент. Олень, которого убивают и который тем не менее дает жизнь грифонам.

Она почему-то вздрогнула, но не осмелилась ни замедлить шаг, ни обернуться.

— У тебя яркие голубые глаза, — прибавил он как бы в раздумье. — Как бирюза на перстне у этого Вернера.

Лиат не знала, что ответить.

Бургомистр стоял во внутреннем дворике, окруженный слугами. Крики за частоколом становились все громче.

— Открывайте ворота, — приказал Санглант.

— Но…

— Открывайте!

Вернер быстро пошел по направлению к дворцу. Все, кроме принца, последовали за ним. Оказавшись внутри, бургомистр закрыл за собой резные двери и по лестнице поднялся на балкон, выходивший во внутренний двор. Отсюда хорошо было видно происходившее за воротами. Большую часть толпы составляли крестьяне — напуганные, худые и изможденные, похожие на тех, что вчера чуть не напали на нее. Увидев на балконе бургомистра, они закричали сильнее, кто-то гневно, кто-то с мольбой, кто-то бессильно проклиная. Один человек поднял над головой исхудавшего ребенка, будто обличая этим бургомистра, чье круглое и красное лицо говорило, что его владелец не знает голода. У некоторых в руках были палки и косы, и они потрясали ими с явной угрозой. Вернер пытался заговорить, но из-за шума не услышал собственного голоса.

Ворота распахнулись. Санглант вышел навстречу толпе, опираясь на копье и подняв правую руку. Он был один. Лиат неожиданно испугалась, выхватила лук и вложила стрелу, готовая поразить любого, кто приблизится к принцу. Санглант глянул наверх, будто услышал, как она натягивает тетиву, и улыбнулся великолепной улыбкой, удивляясь тому, что она собралась его защищать. На мгновение Лиат забыла, где находится и что здесь делает. Но он вновь повернулся к бунтовавшим и поднял копье.

Еще минуту назад ненавидевшие своего врага бургомистра люди расступились перед Санглантом, и он бесстрашно вошел в самый центр толпы. Будучи на голову выше любого из толпы, он вдобавок прыгнул на небольшой камень и взмахнул копьем, призывая к молчанию.

К удивлению стоявших на балконе, толпа моментально затихла.

— Боже мой, Боже мой, — причитал Вернер, но тут только сообразил, что Сангланта сейчас не разорвут на части, и замолк.

— Выберите трех человек, — без всяких предисловий начал принц, — они изложат бургомистру ваши жалобы. Сделайте это быстро и без споров. Остальные пусть немедленно разойдутся по домам.

Он снова повернулся, и отблеск солнечного луча сверкнул на его золотом ожерелье. Лиат опустила лук. Она не могла сосредоточиться, но не могла и не смотреть на него. Вот, оказывается, что такое влечение к мужчине, не случайно древние называли страсть проклятием. Она почувствовала, что ее руки дрожат, и чтобы скрыть это, стала медленно убирать стрелу в колчан. Принц был вне опасности. В отличие от нее.

— Послушайте меня, — продолжал тем временем Санглант, — Гент осажден варварами. Это враг более неумолимый, чем голод. В городе есть продовольствие, надо только правильно его распределить. Эйкийцы будут беспощадны. Мы же не можем сражаться друг с другом. Вы вправе требовать пищи для голодных детей, но пусть никто не надеется на роскошные пиры.

— Бургомистр пирует каждый день! — крикнула женщина в облачении диаконисы.

— Вот ты, добрая диакониса, и будешь первой из тех кто скажет ему об этом. Пусть выйдут еще двое.

Его повелительный голос утихомирил толпу. Некоторые начали расходиться. После короткой перепалки показались еще два человека и проследовали во дворец вместе с Санглантом и диаконисой. Одного Лиат узнала — вчерашнего ремесленника, который помог ей на рыночной площади. Ворота захлопнулись за их спинами, и только тогда Вернер осмелился спуститься вниз.

Простолюдинов, робеющих в присутствии бургомистра и принца, провели в большой зал.

— Вот что, «орлица», — сказал Вернер, — найди и приведи сюда епископа. Мне нужна ее помощь.

Санглант двинулся с места, и Лиат почему-то подумала, что он хочет сопровождать ее. Но вместо этого принц пересек залу и уселся на стул рядом с бургомистром.

Глупая! Она снова выругала себя и поспешила выйти. Ворота распахнулись перед ней, и толпа на этот раз почтительно расступалась, давая дорогу королевскому посланцу. Отец, должно быть, был прав, когда спрашивал ее: «Неужто ты столь легкомысленна, что видишь в людях только преследователей?» Но ведь он имел в виду Хью, и тут она оказалась права. Отец так и не понял, чего на самом деле хотел Хью. Об этом, впрочем, думать не хотелось, никогда.

Женщина, бывшая епископом Гента, не теряла времени даром. Лиат сразу же отослали с запиской, гласившей, что епископ явится к бургомистру в течение часа.

Когда девушка возвратилась во дворец, диакониса и ремесленник закончили говорить. Говорил третий человек — старик, судя по одежде и манере держаться, состоятельный и весьма уверенный в себе. Оживленно жестикулируя, он объяснял бургомистру положение звезд на небесной тверди и рассказывал о судьбе, ждущей Гент. Вернер слушал с напряженным вниманием и не заметил, как Лиат вошла.