Королевский сорняк

– Вот это да!

– Только на философии денег не заработаешь.

– Это понятно… Многие так сделали во время перестройки, переквалифицировались. Друзья моих родителей, врачи, ушли из поликлиники и открыли туристическое бюро.

– И не жалеют?

– Нет. Хотя свою врачебную работу они любили, а эту не любят. Но она приносит им деньги, и деньги они вкладывают в досуг и в семью. Они много путешествуют, отдыхают на лучших курортах, оплатили образование детей… В результате очень довольны.

– Вот и я не жалею. Примерно по тем же причинам. А голосок-то твой сник к концу истории! Это потому, что тебе твои родители не смогли оплатить учебу?

– Вам показалось, Виталий Григорьевич.

– Не показалось. А знаешь, это мысль! Мы тебя направим на учебу от нашего предприятия, так сказать. Пойдешь учиться пиару?

Тоня покраснела от неловкости. Вышло так, будто она намекала!

Директор усмехнулся, глядя на ее пунцовые щеки.

– Ну, мы вернемся к этому разговору позже. Так слушай дальше: тогда я сказал нашим пиарщикам, что поставлю тебя начальницей над ними. Но и это на них не возымело действия!

– Не возымело, – согласилась Тоня. – Не то бы я заметила.

– А почему?! – воскликнул директор. – А потому что, циники, они снова не поверили! И были правы: в тебе нет жилки руководителя. Ты не любишь власть, ты не любишь распоряжаться. Ты любишь хорошо делать свою работу, и чтобы при этом тебя ценили и не ставили палки в колеса. Все творческие люди так устроены, уж я-то знаю, повидал на своем веку. Если однажды встретишь творческого человека, который рвется к постам, – сразу знай: ничего творческого в нем нет. Один прикид.

– Я запомню, – улыбнулась Тоня.

– И тогда я им сказал: либо вы совершенно бесталанны, либо чудовищно ленивы, и с этим надо срочно что-то делать. И посему я назначу Антонину главным редактором отдела. Такой должности у нас нет, есть только зав, – сам халтурщик, как тебе известно. Но я эту должность ввел и объявил, что через тебя будут проходить все тексты. Именно ты будешь решать, пустить их мне на подпись или отправить автору на доработку. И по итогам твоего отсева через три месяца я буду решать, кого уволю, а кого оставлю… И вот тут они мне поверили! Видела, как сразу тебя залюбили?

– Ну, насчет «залюбили»…

– А это я фильм старый цитирую, «Красную Шапочку», не помнишь, что ли? Там противный мальчишка-принц говорит: «Как дам больно, сразу меня залюбишь!» Вот, я по этому принципу. Они теперь будут стараться. И к тебе будут относиться иначе.

– Фальшиво улыбаться и при этом меня ненавидеть?

– Ты многое недооцениваешь, девочка… Есть такая вещь: категория времени. Не надо ничего предпринимать, не надо суетиться, доказывать и на них обижаться: дай времени время. И тогда они, все эти ребята, потихоньку сами пересмотрят свои взгляды. Да, их к этому подтолкнет ситуация, в которую их поставил я, – но остальное сделает время… Они увидят себя другими глазами, и они увидят другими глазами тебя… А тех, кому и время не поможет, я действительно уволю. Мне не нужен балласт в фирме. У меня бизнес, Тонечка, и деньги на ветер я выбрасывать не собираюсь. Я, хоть по образованию и по жизни философ, – но жить в бочке, как Диоген, не намерен. Так-то. И, знаешь, искать с фонарем «человека» нет никакой нужды. Надо только уметь разглядеть того человека, который рядом. И решить, зачислить ли его в «человеки». Тебя я зачислил, Тоня.

Виталий Григорьевич не переставал поражать ее с того самого дня, когда повинился в своем поведении и заговорил о комплексах старения. Его доверительная откровенность Тоню смущала и в то же время радовала: по крайней мере, с ним было легко и понятно и не приходилось разгадывать загадки… На мгновение ей вдруг захотелось выговориться ему, рассказать о том, что произошло с Кириллом, обо всех странностях…

Но она вовремя вспомнила, что работает здесь если не по рекомендации самого Кирилла, то какого-то его приятеля. Ее откровенность была бы неуместна и неосторожна: как знать, до кого дойдут ее слова?

– Я их предупредил о твоем назначении, но приказ я подпишу еще через недельку: пусть ребятишки морально подготовятся. Договорились?

Тоня кивнула. Предложение было лестным, оно высоко квалифицировало ее способности, о которых она раньше и не подозревала… Кроме того, оно означало прибавку в зарплате, что существенно, учитывая, что придется снимать квартиру и, похоже, дорогую, так как ждать она больше не намерена…

Квартира. Заколдованный замок. Сумасшедший хозяин – то ли Синяя Борода, то ли маркиз де Карабас…

Маркиз…

Ассоциативное мышление, как говорит директор. Одно слово тащит другое, один призрак тащит другой… И вот вытащило. Продолжением цепочки ассоциаций всплыло: маркиз де Сад – садисты, мазохисты – Клуб С&М.

Клуб, куда Кирилл предлагал ей сходить «для развлечения».

И она сказала «нет».

И этой ночью ей снился сон: черная кожаная маска и плетка, со свистом замахнувшаяся над Тоней.

Неужто теперь в программе клуб С&М??? С последующей запиской: «ты меня не послушалась и за это наказана»???

Не-е-ет! Бежать! Срочно! Куда угодно!

– …Что ты так побледнела, Тоня? – донеслось до нее.

Ах, она, оказывается, все еще в кабинете директора, и он смотрит на нее с некоторым беспокойством.

– Боишься, что не справишься с должностью главного редактора?

Тоня отрицательно покачала головой:

– Это просто грипп, Виталий Григорьевич. Я еще не совсем от него оправилась.

– Дать тебе сегодня отгул?

– Да, если можно…

Тоня вышла из офиса на улицу. Апрельское солнце весело перемигивалось с витринами и теплой кошкой ласкалось к щеке. Но Тоня не замечала ничего. Страх – тупой, не поддающийся осмыслению страх – парализовал ее до такой степени, что серое вещество мозга превратилось в кусок серого гранита с оскольчатыми краями, вонзившимися в черепную коробку. Она боялась идти домой, вернее, в квартиру Кирилла. Она вообще боялась всего. Даже идти по улице. Ей казалось, что за ней следят. Что Кирилл знает о ней все. И может сделать с ней все, что угодно. Она конструктор «Лего» – набор простейших элементов в детских и жестоких руках безумца.

Тоня вошла в какое-то кафе, что-то заказала, почти не глядя в меню. Ей хотелось где-то приткнуться перед тем, как вернуться в квартиру Кирилла, которая за последнее время полностью диссоциировалась со словом «домой»; ей надо было подумать о том, что делать. Что-то надо, но что?!

Так, Тоня, – сказала она себе, – давай по порядку, а? У тебя ассоциативное мышление, но не логическое, не повезло. Тем не менее какое-никакое мышление у тебя есть, и мозги, пусть даже в гранитном состоянии, тоже имеются. И, если постараться, то можно как-то выстроить ситуацию и… Не понять, нет: понимать тут нечего. У сумасшедших не бывает «отчего» и «почему» – они действуют по прихоти испорченного мозга. Тоне следует просто решить, что ей делать и как выбраться из этого кошмара.

Может, к Галке пойти? Попроситься пожить несколько дней, пока не найдется для Тони квартира? Рассказать обо всем, попросить совета?

Нет, только не к Галке! После вечеринки в бассейне она перестала доверять бывшей подруге окончательно. Галка или ее Борька – или, на худой конец, кто-то из их компании – сделали так, как хотел Кирилл. Тоню бросили в воду, ее проучили, ее научили плавать… Нет сомнения, по заказу Кирилла! Они там все в сговоре…

Александра Касьянова? Может, к ней? Она не станет злорадствовать, это точно! Она озаботится проблемами Тони, это как пить дать! Но…