Королевский тюльпан. Дилогия

Шаги приближались.

Честно говоря, первым моим желанием было наплевать на то, что голова останется в цепях, фиг с ней, бежать, бежать! Совладать с паникой и заставить тело не двигаться оказалось самым большим подвигом за всю мою прошедшую жизнь.

«Дыши, Алинка, дыши. Ме-е-едленно. Вот так. Вдох-два-три-четыре, вы-ы-ыдох-три-четыре… Думай о величии Англии, как рекомендовали невестам в Викторианскую эпоху перед первой брачной ночью. Не, плохая ассоциация. Тогда, может, включить простую соображалку? Убивать тебя сразу не станут, а выпытывать вроде нечего».

— Так вот вы какая, — сказал высокий темноволосый мужик, останавливаясь возле решетки и небрежным жестом приказывая сопровождающим принести еще свечей, а также открыть замок на решетчатой двери. — Интересно, интересно.

ЭТЬЕН

Если я печально вздохнул, то незаметно и тихо. Славно, что есть хоть какие-то хорошие новости.

— Ты себя отправил в разведку, ты был ее командиром, тебе и решать.

Нико тоже вздохнул.

— Им известно, что Алина и этот, бывший главный над ворами, смогли пройти через оцепление. Теперь их ищут по всему городу. А еще они поняли, что в центре пустоши кто-то смог выжить, и решили это проверить. Завтра привезут какую-то ар… арма… не знаю что, и пойдут в центр.

— Одна новость плохая, другая не лучше, — проворчала Магали. — Хорошие-то есть?

— Нет, наверное, — ответил Нико, обдумав свое сообщение. — Они, вообще-то, боятся сюда идти. Говорят, что подрядились охранять, а на пустошь не сунутся ни за какие деньги и цветы.

— Дураки найдутся, — заметила Магали, — а их для злого дела много не надо.

Не хотелось ни спорить, ни соглашаться. Мы молчали, подземный костерок почти не светил. В полутьме было слышно, как Крошка, поддавшись материнскому инстинкту, вылизывает Паршивца.

— Нико, — спросил я, — как ты смог убежать от добродетельника?

Юный принц несколько секунд молчал. Потом, видимо вспомнив мое заступничество, начал рассказ. Старался говорить как можно короче, особенно о своей приютской жизни, но не получилось. Магали задавала вопросы с дотошностью, с какой, наверное, расспрашивала пациентов о симптомах болезней. К тому же делала это без сарказма в голосе, с искренним интересом, и мальчик стал рассказывать подробно.

Историю приютских страданий я слушал безмолвно, зато принялся за расспросы, после того как Нико «умер» и очнулся в башне. Мне были важны не его отношения с добродетельником, хотя, когда принц рассказал, как его хлестали плеткой, чтобы заставить вырастить цветок, я окончательно понял, что мои руки выздоровели для боя, и пожалел, что мерзавца нет рядом. Меня интересовала сама башня. На какие стороны света выходят ее окна? Удалось ли выглянуть и увидеть верхушки соседних башен?

Благодаря моей настырности мальчишка даже вспомнил, в каком месяце произошла его мнимая смерть и в какие часы в башню заглядывало солнце.

— Зачем тебе это? — удивленно спросила Магали. — Нико, расскажи лучше, как ты сбежал.

— Блюститель Добродетели официально живет в скромном доме неподалеку от дворца Совета. Но у него есть несколько тайных резиденций, под охраной личной гвардии. Две мне известны, а вот башня — третья. Судя по описанию Нико, это башня Заката, остатки старого замка, который разобрали, когда строили королевский дворец. Знания о враге никогда лишними не бывают…

— Только сейчас не мы охотимся за врагом, а враг за нами, и преуспеть у него шансов гораздо больше, — прервала Магали мои рассуждения. — Нико, расскажи наконец, как ты вырвался от этого мучителя.

Мы слушали, Магали радостно и испуганно охала, а я безмолвно восхищался. Смог бы я в его возрасте проявить такую инициативу? Вряд ли.

— А потом… Я запомнил только, как провалился, и успел еще подумать: какая злая и насмешливая судьба! Я не погиб, спускаясь с высоты в непроглядный мрак, чтобы тут же рухнуть в подземелье! Там я потерял сознание и пришел в себя, только когда меня нашла Алина. Что было дальше, пусть расскажет она. Когда вернется. А когда она вернется? Когда?!

Последние слова юный принц произнес торопливо и резко, потом отвернулся. Хотя окружавшая нас темнота почти не уступала подземной, я углядел слезинку на его щеке.

— Она вернется! Ты же сам слышал, что ее не поймали, — заговорила Магали. — Ты ведь знаешь, какая она везучая. Уже то, что она из подземелья выбралась, дорогого стоит. Много народу туда шастает, кто за кладом, кто убежища ищет. А обратно ходу почти никому и нет.

— Подземелья надо знать, — заметил я.

— А ты знаешь, что ли?! — взвилась Магали, впрочем, по-прежнему шепотом. — Твои — или уже не твои — мануфактуры, они в подвалах, а не в подземелье.

— Знаю, — ответил я спокойным тоном, каковым всегда полагается реагировать на вспышки женской стервозности. — Был год, когда мне пришлось пройти по подземным коридорам больше, чем по аллеям королевских садов.

— Для чего? — спросил Нико, забыв слезы и тревоги.

— Если позволите, ваше высочество, я расскажу, — начал я.

Нико и Магали внимали с интересом. Похоже, прислушались даже кошки.

— Среди моих ровесников-пажей был Гурбэн, юнец из родовитой семьи, уверенный, что ему простятся любые выходки, на какие не решился бы и я сам. Однажды он переполнил чашу терпения, причем короля и его супруги одновременно. Они поставили его перед выбором: изгнание из дворца или полгода позорной должности — сенешаля-надсмотрщика над канализационной системой королевских апартаментов. Гурбэн подумал, одолжил у нас денег на одеколоны — до этого он в очередной раз проигрался — и начал надзирать над тем, что мы обычно обходим стороной. Немного спустя он обратился ко мне как к самому любознательному другу и сказал, что новая должность оказалась гораздо интереснее, чем ожидалось. Гурбэн выяснил, что достаточно давно все подземные ходы под дворцом и в окрестностях были отданы в канализационное ведомство. Это ведь давным-давно мог начаться всеобщий мятеж, когда скрыться можно лишь в подземелье или король решил бы подослать убийцу к надоевшей фаворитке. Ныне нравы смягчились — фавориток выдают замуж, а большие мятежи остались в истории, — последние слова я произнес с печальной улыбкой.

Нико, внимательно меня слушавший, тоже вздохнул.

— Поэтому подземные ходы, давно соединенные с подземными каменоломнями, стали не нужны. Их отдали под канализацию, но для нее оказалось достаточно лишь малой части подземного пространства. Какой-то предшественник начальника Гурбэна велел замуровать подземелья. «А так как труд плотника дешевле трудов бригады каменщиков, — со смехом сказал Гурбэн, — подземные коридоры заколотили досками. Да еще перед этим составили их чертежи. Я посмотрел: за сто лет с них никто пыль не смахивал. Ты же, Этьен, даже пьяный не ляжешь спать, не почитав древний манускрипт. Бери, изучай и думай, как мы повеселимся. Я сам далеко не заходил, но это гораздо интересней, чем дворцовый подвал, куда мы скрывались с кухни, когда младшими пажами таскали заморскую пастилу».

— И как вы повеселились? — спросила Магали с легким сарказмом, но интерес читался тоже.

— К нам присоединились двое приятелей, — продолжил я. — Мы гуляли в часы, свободные от дежурств. Впрочем, в молодости не спать ночью так же легко, как и днем. В подземных тоннелях оказалось сухо и почти не пахло. Мы, наверное, прошли весь город. Обнаружили древнее подземное кладбище. Тот, кто придет туда сейчас, решит, что посетил место пирушки мертвецов, но пустые бутыли и копченые птичьи кости оставили мы. Однажды я чуть не поссорился с Гурбэном до дуэли: он вылез на берег реки в белом покрывале, собираясь похитить юную прачку, — чтобы думала, будто над ней надругался подземный призрак. Но я успел спугнуть девицу.