Королевства Ночи
Шрифт:
Скорбь, охватившая меня после убийства Клигуса, почти все скрыла от меня. Если бы кто-то даже еще вчера сказал мне, что я буду ощущать такую боль, я назвал бы такого человека лжецом. Но когда я увидел эту родную плоть, превратившуюся в труп, то все ранее сдерживаемые эмоции, вся злость и вина, вкупе с растерянностью, присущей каждому человеку в такой ситуации, парализовали меня. Я не плакал, нет. Не падал в обморок. Я стоял, не в состоянии двинуться с места, и взирал на человека, которого боги даровали мне в сыновья.
Несмотря на собственную слабость, Джанела нашла в себе силы
Но отдыхать долго нам не пришлось. Утром в дверь забарабанили. Ворвался Квотерволз и сказал, что нас вызывает король.
Плохо соображающий после снотворного, я поплескал себе на лицо водой и кое-как оделся. Джанела зашевелилась и спросила, что случилось.
– Король зовет, – сказал я. – А ты спи. Я сам с ним разберусь.
– Прошу прощения, мой господин, – вмешался встревоженный Квотерволз. – Но курьер говорит, что вы обадолжны предстать перед королем. Я пытался спорить, но там в вестибюле находятся солдаты короля, и они намерены добиться выполнения его приказа.
Джанела подскочила в постели.
– Что происходит? – спросила она. Лицо ее посерело от усталости, а глаза лихорадочно блестели. Мне не требовалось особенно внимательно смотреть на нее, чтобы понять – на этот раз ей необходим гораздо более длительный срок для восстановления сил.
Но я лишь повторил то, что сообщил Квотерволз, и сказал, что уж раз король присылает курьера, а с ним и солдат, то лучше подчиниться.
Для нас, столь чтимых в Тирении героев, которыми мы являлись до сих пор, встреча в тронном зале короля Игнати была организована не очень-то радушно.
Здесь было по-прежнему мрачно, освещался лишь трон, а солдаты с какой-то нервозной торопливостью подгоняли нас, когда мы шагали по полу, на котором были высечены имена тиренских героев. Мне показалось, что они выполняли возложенное на них задание как-то неохотно и даже как бы стыдясь.
Солдаты, как и я, испугались, увидев демона, стоящего рядом с троном Игнати.
Огромных размеров, как и все демоны, он походил на ящера. Он стоял на двух задних лапах, как те ящеры, которые охотятся на шакалов среди холмов в окрестностях Джейпура. Рыло его было огромным, глаза горели раскаленными углями, а мешочки ядовитых желез по обеим сторонам шеи раздувались и розовели от злобы.
Когда мы подошли, змеиный язычок вырвался из пасти демона.
– Так вот эти смертные, – прошипел он, – которые доставляют столько хлопот моему королю.
Игнати свирепо поглядывал на нас со своего трона.
– Во всем виновато мое доброе сердце, – сказал он. – Разве не пошел я на это лишь для того, чтобы доставить удовольствие толпе? Не так ли, Тобрэй?
Я оторвал взгляд от демона, чтобы посмотреть, кто еще находится здесь. Поначалу, кроме солдат и охранников, я заметил лишь Тобрэя. Затем у дальней стены разглядел лениво привалившуюся длинную фигуру Вакрама, и мне стало любопытно, что он тут делает. Но я нигде не видел его патрона, принца
Солароса.Тут только я обратил внимание, что Тобрэй не отвечает на вопрос Игнати.
– Я сказал – не так ли, Тобрэй? – повторил король.
Маг явно волновался, но нашел в себе мужество ответить достойно:
– В данном случае, ваше величество, – сказал он, – я думаю, вы были правы, прислушавшись к мнению народа.
Демон-посланник недовольно зашипел.
– Как ты смеешь говорить своему королю такое? Ты кто – дурак или предатель?
Игнати тоже нервничал. Ему явно не понравилось, что демон позволяет себе такие вольности с королевским подданным. Даже если король и собирается кого-нибудь обезглавить, ему не понравится совет постороннего, пусть он и советует то же самое.
– Да, да, – сказал король демону. – Я полностью разделяю твое раздражение, Яшура. Но не обращай внимания на Тобрэя. Он хороший малый. И все делает правильно. Вот только говорит, что думает. Я же поощряю такую привычку у моих придворных. – И добавил, повернувшись: – Не так ли, Тобрэй?
– Именно так, ваше величество, – выдохнул Тобрэй. – Это и делает вас величайшим из монархов. И, как служащий вашему величеству честно и без страха, я вновь рискну вызвать ваш гнев просьбой выгнать этого демона вместе с требованиями его короля.
Маг еще больше вырос в моих глазах. Когда мужественный человек говорит мужественно, это нормально. Но когда так говорит Тобрэй, это воспринимается как акт высшей храбрости.
– Вы хотите войны? – взвизгнул Яшура. Игнати покачал головой.
– Разумеется, не хотим. К чему сразу такие слова? Разве два разумных монарха не договорятся между собой, разве они начнут тут же выкрикивать «война», едва услыхав чью-то глупость?
Он протянул руку, словно собираясь покровительственно похлопать демона по плечу, но на полпути до чешуйчатой кожи отдернул.
Я воспользовался этой минутной передышкой.
– Зачем вы нас вызвали так внезапно, ваше величество? – спросил я. – Разве мы нарушили какой-то тиренский закон? Я просто не понимаю. Мы во всем действовали открыто, испрашивая вашего разрешения на каждый наш шаг.
Прозвенел голос принца Солароса:
– Это совершенная правда, отец.
Принц стремительно вышел из незаметной боковой двери. Он был одет наспех.
– Прежде чем мы продолжим беседу, отец, – сказал он, – я хотел бы узнать, почему меня не поставили в известность об этой встрече. Ведь вы же знаете о моем дружеском отношении к нашим гостям из Ориссы. И вы знаете, как глубоко я заинтересован в наших будущих отношениях с королем Баландом.
Игнати фыркнул.
– Я даже знаю, что ты пытаешься в них вмешиваться, – сказал он. – Но время таких штучек миновало. Слишком многое поставлено на кон. Слишком многое. Поверь мне на слово.
Принц заметил Вакрама:
– А ты что здесь делаешь?
Вакрам не смутился. Казалось, его нисколько не тронуло неудовольствие принца.
– Наблюдаю, ваше высочество, – сказал он. – И ничего больше.
– А мне представляется странным, – сказал Соларос, – что мой личный маг находится здесь, ничего мне не сообщив о происходящем.