Королевы не плачут

– Что ж, - сказал Эрнан.
– Раз так, пойдем ко мне. Потолкуем без свидетелей.

20. ТАЙНАЯ МИССИЯ ЭРНАНА

В небольшой гостиной квартиры Эрнана Гастон устроился в удобном мягком кресле и сказал:

– А теперь, дружище, раскалывайся. Что ты замышляешь?

Шатофьер сел напротив него.

– Раскалываться, говоришь? А кто ты, собственно, такой, чтобы я раскалывался?

"Кокетничает, значит расскажет," - подумал Гастон, а вслух спросил:

– Когда отправляешься?

– Завтра на рассвете.

– Куда?

– Гм, тебе только скажи...

– Вот и скажи!

– А ты поедешь со мной?
– резко подавшись вперед, выпалил Эрнан.

– Ага!
– усмехнулся Гастон.
– Так вот что ты хочешь!

– Допустим, хочу, - невозмутимо отвечал Шатофьер.
– А еще допустим, что тебе не шибко хочется ехать в Тараскон, равно как и не хочется оставаться в Памплоне.

Альбре явно смутился.

– С чего ты взял?

– Чувство, Гастон, чувство. А это такая штука, которая еще никогда меня не подводила. Ну, скажи откровенно - я угадал?

Гастон неохотно кивнул.

– Да, ты прав... Только не спрашивай почему.

– А я и не спрашиваю. Я лишь предлагаю тебе ехать со мной. Согласен?

– Но куда же? А что если тебя припекло съездить в Пекин? Ведь ты у нас такой.

– Ну, предположим, в Пекин я не поезду, хотя бы потому, что никак не успею через месяц попасть в Барселону. А вот что я отправляюсь в Толедо, это уже ближе к истине.

– В Толедо?

– Умгу. И ради тебя, если ты поедешь со мной, я готов сделать небольшой крюк, чтобы наведаться в Калаорру.

Уже третий раз за этот день слова Эрнана привели Гастона в смятение. В Калаорре как раз находилась Елена Иверо. После смерти брата она не возвратилась в Памплону. Поговорив с Маргаритой и Бланкой, она на следующий же день забрала в усадьбе лесничего тело Рикарда и отправилась прямо к родителям, в Калаорру. Так вся их семья и сидит там безвыездно вот уже полтора месяца. Граф Клавдий, говорят, очень плох, и многие сомневаются, что он вообще когда-нибудь оправится - таким сильным ударом явилась для него смерть сына. За все это время Гастон получил от Елены три письма (а сам написал ей аж семь), и судя по всему, она не подозревает о его причастности к гибели брата.

– Ладно, - вздохнул Гастон, - составлю тебе компанию. Но при одном непременном условии.

– При каком же?

– Ты расскажешь мне ВСЕ о цели твоей поездки. ВСЕ - понял? Без всяких твоих штучек с недомолвками и полуправдой.

– Ну, предположим, я расскажу. А ты будешь молчать?

– Ясное дело!

– Смотри мне!
– Эрнан погрозил ему пальцем, затем напустил на себя серьезный вид.
– Итак, моя миссия состоит в том, чтобы препроводить Фернандо Уэльву из Кастель-Бланко в Толедо.

– Ба!
– пораженно воскликнул Гастон.
– Он все еще в Наварре?!

– Эге. Согласись, хитро придумано. Никому даже в голову не пришло, что брат дона Альфонсо мог остаться в Кастель-Бланко.

– Гм. И впрямь хитро. Я лично не сомневался, что король увез его в Кастилию и держит под стражей в одной из своих крепостей... Однако продолжай.

– Так вот. Кастильские вельможи уже начали выражать обеспокоенность в связи с длительным отсутствием дона Фернандо, и король был вынужден сообщить им, что велел арестовать брата по обвинению в его участии в заговоре против законной власти.

– Да ну! А ты-то откуда знаешь?

– Сегодня я получил письмо от дона Альфонсо.

– Ого!
– удивленно произнес Гастон.
– Он написал тебе письмо? С какой это стати?

– Потому что доверяет мне.

– И что же он тебе доверяет?

– Препроводить Фернандо Уэльву в Толедо, стеречь его по дороге, а в случае надобности даже прикончить его. Как видишь, у нас намечается веселая прогулка.

При этих словах Гастон так и подпрыгнул.

– Прикончить?!

– То-то и оно. В случае крайней необходимости, разумеется.

– И что ж это за необходимость такая, скажи по секрету?

– Если дорогой иезуиты попытаются освободить его. Тогда это следует сделать без проволочек. Вместе с письмом дон Альфонсо прислал мне еще два распоряжения. Первое - для своих гвардейцев, что стерегут сейчас Фернандо Уэльву в Кастель-Бланко, - чтобы они во всем подчинялись мне. А второе, так это указ о казни брата, благо в Кастилии король может самолично приговорить к смерти кого угодно...

– Выходит, он все же решился? Бланка таки убедила его?

– Не совсем так. Этот указ развязывает мне руки, позволяя на законных основаниях убить Фернандо в случае попытки иезуитов освободить его. Там, в указе, прямо говорится, что смертный приговор может быть приведен в исполнение каким-либо способом по моему усмотрению. То есть, я вправе просто перерезать Фернандо горло.

– А что?
– с опаской спросил Альбре.
– Иезуиты вправду...

Эрнан презрительно искривил губы.

– Ну вот! Ты уже испугался.

– Испугался я или нет, - рассудительно заметил Гастон, - но ввязываться в драку мне не больно-то хочется. Возможно, ты сочтешь меня трусом, но как бы то ни было, шкура у меня одна, и я очень дорожу ею, чтобы подвергать ее смертельной опасности из-за какого-то светлейшего негодяя.

– Успокойся, дружище. Твоя драгоценная шкура будет в полной безопасности.

– Правда?

– Я отвечаю. Инморте не так уж глуп, чтобы рисковать жизнью такого ценного своего сторонника, как граф Уэльва. Он, конечно, понимает - да и то, если ему известно, где находится Фернандо, - что король непременно позаботится о том, чтобы его брат не выбрался живым на свободу.

– Однако же дон Альфонсо...

– Да, он подписал ему смертный приговор - но только на тот случай, если иезуиты все же предпримут попытку освободить Фернандо. Король полагает, что Инморте не отказался от своих планов отравить его и возвести на престол графа Уэльву.

– А ты уверен, что он отказался?

– Напротив, я убежден в обратном. Но я знаю некоторые слабости кастильского короля и знаю также, что он них прекрасно осведомлен Инморте. Дон Альфонсо очень привязан к своему младшему брату и вряд ли решится казнить его даже за участие в заговоре с целью захвата власти. Другое дело, когда иезуитам все же удастся отравить короля - уж тогда-то он, находясь при смерти, велит казнить Фернандо.

– Вот видишь! Ты сам противоречишь себе. Выходит, в любом случае Инморте стоит рискнуть и попытаться освободить Фернандо.