Королевы смеха. Жизнь, которой не было?

Она прожила без малого век. И что удивительно, никогда не оставалась без работы. В актерской среде это, скорее, исключение. И еще удивительнее, что Рине Зеленой нашлось бы место и в сегодняшнем искусстве: она обязательно придумала бы что-нибудь острое и неординарное для современной эстрады, украсила бы любую телепередачу, оживила какой-нибудь эпизод в кино или даже выступила бы в драматической роли на сцене. Ведь прочла же она некогда на радио грустную историю Брэдбери «Вино из одуванчиков» и раскрылась совершенно в ином качестве, найдя в себе новые психологические краски.

Рина Васильевна с успехом могла бы выступить и в мюзикле, что появляются сейчас в Москве, как грибы после дождя – это ее конек, ее любимый жанр.

Она говорила, что иногда, глядя на детей, мысленно просит: «Возьмите меня с собой в XXI век!» И сегодня, когда стираются из памяти многие имена, имя Рины Зеленой по-прежнему в зените. С нами, в XXI веке.

Даже пятка с юмором Елизавета Уварова

Странная, почти мистическая процессия спускалась с верхнего этажа знаменитого старого «дома Воейковой» на углу Кировского и Большой Монетной. По черной лестнице, при тусклом свете нескольких свечей четверо скорбно несли плотное покрывало с укрытой от посторонних глаз ношей. Впереди шла женщина со старинным канделябром, замыкала процессию еще одна – с подсвечником. Зловещие тени неотступно сопровождали эту маленькую компанию по стенам, усиливая ощущение фантасмагории. Открылась дверь одной из квартир, раздалось: «Ах!»… и замок усиленно защелкал.

Возможно, соседи догадались, что стряслось. Знаменитая актриса покидала свой дом навсегда…

«Уварова Лиза. Характер трудный, склонный к самомучительству. Когда встретил я ее впервые, тридцать с лишним лет назад, была она очень хорошенькой, очень молоденькой тюзовской актрисой. Она и Капа Пугачева были красой и гордостью театра. Лучшими травести… – так писал о Елизавете Александровне в 1956 году прекрасный драматург Евгений Шварц. – Теперь Лиза Уварова совсем другая… Теперь, по общему мнению, она актриса острохарактерная, «гротесковая», как написали в последней рецензии, и играет она уже не в ТЮЗе, а в Театре комедии. Играет много. Умна. Владеет французским языком. Комната обставлена с необыкновенным вкусом. И просто. Небольшая, но отличная библиотека. Самостоятельна материально. Кроме театра, работает на радио. Золотые руки. Она бутыль из-под чернил, похожую по форме на старинный штоф, расписала маслом так талантливо под екатерининский, что весело смотреть. И вряд ли хоть минуту в своей жизни была она счастлива. Ни когда была она женою Гаккеля, ни в замужестве за Чирковым. После каждой премьеры – в молодости – плакала она, что провалила роль, и ее общими силами утешали. Но вряд ли она хотела утешений. Она из той породы женщин, что, уставши, не отдыхают, а принимаются мыть полы в доме или стирать белье».

В этих строчках – вся биография и сложный характер актрисы. Гениальный драматург Шварц двумя абзацами дал точное определение своей приятельнице. Но жизнь, конечно, гораздо объемнее и пестрее. Были и роли, и люди, и одиночество, и радость, и горе.

Когда, где и в какой семье родилась Елизавета Уварова, точно не знает никто. Родственников у нее не осталось, биографию она скрывала. Известно, что ее настоящая фамилия Герцберг. Согласно всем справочникам, год рождения – 1902, но на могильном кресте значится другая дата – 1900. Те, кому довелось заглянуть в паспорт актрисы, утверждают то же. Вероятно, этот год и есть настоящий. О происхождении тоже не известно ничего. Но рискну предположить, что вряд ли предками девушки-сибирячки, всесторонне образованной, с правильной русской речью и совершенным знанием французского языка, были простые крестьяне.

Хотя… В одной из старых статей о Елизавете Уваровой писали, что до десяти лет она вообще не знала грамоты. «Из глухой сибирской деревни отец впервые привез ее в Петроград, где обилие новых впечатлений явилось непосильной нагрузкой для маленькой «дикарки». Некоторое время Лиза даже серьезно болела…» Вполне возможно, что актриса сочинила эту легенду для «чистоты анкеты». А, может, так все и было. Истину теперь никто не прояснит…

Еще известно, что юная Лиза Уварова прошла пыльные дороги Гражданской войны сестрой милосердия. После демобилизации – вновь в Петроград, теперь уже навсегда. По командировке омского военно-санитарного управления Лиза поступила сразу в два вуза – медицинский и филологический. Так и ходила по городу – в рваной длиннополой шинели, вязаном шлеме, валенках… Но, волею случая, однажды девушка оказалась в актерской ложе театра Госдрамы. Что ее в тот день так завело? Как никогда она была в ударе – шутила, строила комические гримасы, пародировала чопорную публику и артистов. Кто-то сказал: «Вам бы на сцену, голубушка!» Тут же выяснилось, что на завтра назначены приемные испытания в театр-студию «Водевиль» при Народном доме.

На экзамены собралось сто тридцать человек, принять могли около сорока. Уварова читала монолог апухтинского безумца глухим срывающимся басом. Худруком театра был знаменитый журналист и театральный критик Александр Кугель. «Талантливая. Будет толк», – подытожил он.

В театре «Водевиль» Уварова была на положении второй инженю и одновременно училась в студии Владимира Карпова. Потом ей стали давать главные роли невинных Машенек, обиженных невест, мальчиков. Громкий дебют состоялся в 1922 году и прошел с успехом. Кугель доверил Елизавете Уваровой роль девочки Лизы в «Вечном муже» по Достоевскому и после премьеры окрестил начинающую артистку Сарой Бернар. Но уже на втором спектакле что-то не заладилось. Девушка серьезная, Лиза Уварова уже тогда точно оценивала окружающую обстановку насквозь видела людей. Бесконечные разговоры о пайках вперемежку со сплетнями раздражали ее. В одном из интервью о своей работе в Народном доме она отозвалась так: «Здоровая была девка. Истерика – не мой стиль. Претила закулисная гниль случайной, сборной труппы…»

А в это же время на Моховой открылся первый театр для детей. Одни отзывались о нем свысока, другие – доброжелательно. Уварова решила попробовать свои силы там. В течение полугода она приходила в этот театр и подстерегала на лестнице отца-основателя – Александра Брянцева. Но у нее не было настоящей актерской школы, и в тюзовскую труппу путь был закрыт. Но как-то заболела исполнительница роли Журочки в спектакле «Догоним солнце» Ивана Шмелева, и Брянцев сказал Лизе заветные слова: «Девочка, ты хочешь работать у нас? Идем-ка попробуем…» Повел к роялю. Уварова пела, танцевала, кричала: «Курлы-курлы!» Ее тут же приняли в ТЮЗ, и еще долго этот журавлиный клич оставался для актрисы символом большой творческой победы. А Елизавета Уварова очень скоро обрела славу среди всей ленинградской детворы.

Поначалу она изображала обезьян, крыс, ветер, камни, грибы, разнообразных живых и неодушевленных существ. А первая настоящая роль – Анютка в пьесе Леонида Макарьева «Тимошкин рудник». Уварова играла десятилетнюю девочку, типичного крестьянского заморыша, которая повсюду следует за своим братом, будто его тень. Главную роль – Тимошку – играла «королева ТЮЗа» Капитолина Пугачева. Актрисы составили прекрасный дуэт, работая на контрасте, ведя каждая свою партию в этой нехитрой драматургии. В журнале «Искусство и жизнь» об Уваровой писали: «Она играла Анютку очень естественно и, вместе с тем, очень изобретательно, очень характерно. Ее Анютка – это была едва ли не первая демократическая героиня вообще на советском театре».

Сегодня трудно понять, что так возбуждало молодых артистов – бесконечные споры об искусстве и философии в театральной столовой или актерская спецодежда в виде светло-зеленых коротких туник. Их обучали различным дисциплинам, первейшая из которых – пластика. Тюзовцы красиво и легко двигались, и пластика эта оставалась у Елизаветы Александровны до глубокой старости. В театре был созидательный, творческий дух. Литературной частью заведовал молодой, восторженный Самуил Маршак. В Ленинградский ТЮЗ принесли свои первые пьесы родоначальники советской детской драматургии – Александра Бруштейн, Евгений Шварц, Борис Житков, Вениамин Каверин. Уварову не оставляло ощущение необычайности того, к чему она приобщилась.

В ТЮЗе Елизавета Уварова сыграла много девочек и мальчиков. Русских, польских, немецких, цыганских – каждый раз это были принципиально разные образы, и для актрисы имело значение все, включая тонкости национального характера. Любимая роль – Маленькая разбойница в «Снежной королеве». И снова – безупречный внешний облик, и снова абсолютно достигнута иллюзия возраста. Но в этой роли на первый план выступила другая особенность дарования Уваровой. «Она обладает необычайно острым ощущением формы, – писала в 1938 году критик А. Марголина. – Она ищет и находит выразительные интонации, походку, жесты, великолепно работает с вещами, подчеркивает детали своего костюма. Особенно важно это чувство формы в сказке, и у Маленькой разбойницы Уваровой, действительно, что ни реплика – то формула: так чеканно, законченно, выразительно доносит она свой текст, но временами, может быть, излишне резко, с некотором нажимом».

В 1926 году в водевиле Николая Некрасова «Осенняя скука» Елизавета Уварова сыграла свою первую «старушечью» роль. Она буквально выпросила ее, вопреки сомнениям режиссера и товарищей. Эта работа прошла почти незаметно. Но вскоре произошло событие, ставшее знаковым в биографии актрисы.

Знаменитый режиссер, драматург, педагог, профессор Леонид Макарьев в своей книге «Мы знали Евгения Шварца» вспоминал: «Наша актриса Елизавета Александровна Уварова серьезно заболела. Женя Шварц вместе с двумя актрисами решил навестить ее. Развлекая больную, Шварц выдумывал всякую всячину, и сам смеялся, и все смеялись. Вдруг… Это случилось действительно «вдруг». Настолько, что даже он сам удивился. «Вдруг» он замолк и совершенно серьезно и неожиданно для самого себя выпалил: