Королей убивают неудачники

Отправлять сообщение по рации первоисследователь остерегся. Колдуны кругом, мало — подслушают, так еще и порчу наведут. Кнехта брать к сектантам тоже не хотелось: ненадежный он человек, пустой. Да и Сиригу ненадежен…

Словно бы подслушав мысли Алексея, Сиригу заерзал в седле, устраиваясь поудобнее. Макуаль мешал ему, и тшиин достал меч из ременной петли, уложил поперек седла.

Вот тоже… Глупое оружие макуаль: взяли палку, натыкали стальных лезвий елочкой — говорят, меч получился. Какой же это меч?.. Шаманы сектантские и впрямь стыд потеряли: на каждом макуале чара — чтоб любой доспех пробивал. Устроили сходку, договорились доспехи на неуязвимость не чаровать — а то, мол, неясно, что выйдет. Вот и верь после этого ведьмачьему племени!..

…А верить и в самом деле никому было нельзя. Сиригу перехватил поудобнее рукоять и без замаха всадил меч в бок Евгению. Экзоскелет хрустнул, как яблоко. Словно по команде, кусты лисьей крушины раздвинулись, и на дорогу хлынули размалеванные бандиты.

— Ай-и-и-и-и! Ай-и-та-а-а! — орут.

Фузионер сам прыгнул Алексею в руку. Взвизгнула огненная струя, пеплом осыпался на траву проводник. Страшно закричала раненая лошадь.

Начался ад кромешный: фузионер мигом распластал лес огненными полотнищами. Мокош всех бы перестрелял-перебил, да подвела досадная случайность. Рыцарская лошадь, к огненному бою непривычная, запаниковала. Прыгнула в сторону, прямо под нависшую ветвь каменного дуба… тут для первоисследователя сражение и закончилось.

* * *

Голоса звучали из далекого далека — призрачные, ненастоящие. Говорили натшиинском наречии:

— …эти чужинцы обнаглели, ихи Батини…

— …если мы не обучим крови тех, кто хочет здесь жить, — мы станем похожими на тухлый Айтаайлиль!

— …не об Айлиле разговор. Речь идет об этом парне и о моих ребрах.

Пленник заворочался. Свет ворвался под веки тупой болью; голову заломило. Один глаз заплыл, но вторым удалось кое-что разглядеть.

Выяснилось, что лежит Алексей в юрте, на кошме, неудобно упираясь головой в горку красного дерева. Еще удалось заметить красный сундучок, размалеванный золотыми саламандрами, очаг и широкое ложе, застланное шкурами и бирюзовой парчой.

— Эге, да он очухался. Бачка совсем живой!..

Сознание окончательно вернулось к Мокошу. Это оказалось неприятно: он ощутил все ожоги и ушибы на теле, а взамен перестал понимать чужую речь. Впрочем, не был ли то самообман?.. В бреду и не такое почудится.

Звуки чужой речи расплылись в бессмысленное посвистывание. Затем чей-то голос произнес по-русски:

— Все уходите, да. Ну?.. Ты позовешь Тася Ай. Ну?.. Это правда.

Тени на стене юрты отдали поясной поклон и засеменили к выходу. Странное дело: Алексей мог клясться, что заметил среди сектантов справедливого монашка с перевязанной рукой. Что ж, и он бунтовщик, получается?..

Алексей поморщился. Размышлять о путях священнических — дело пустое… Возле сундучка стоял дородный мужчина в лиловом халате. Халат на плече продрался; из прорехи бесстыдно выглядывала серая вата. Бороду здоровяк не брил, волос не расчесывал — Мокош сразу понял, что перед ним сам великий святой.

— Так это ты, значит, чужинец Алсей Ай? — строго спросил ихи Батини. — Святых людей бьешь, похвалялся мне голову отрезать?

Негромко стукнул металл. Тсиифар выложил на крышку фузионер и браслет; чуть погодя к ним присоединился измочаленный лист сорко.

«Плохо дело! — подумал Алексей. — Лучемет у Тсиифара. Я сам виноват, дурное это дело — святых убивать. Святой — он и без головы святой… Пока люди ему верят и в рукава не заглядывают — никакой фузионер не поможет. Однако, что же пророк Ай деревню прокаженных не исцелил? Или тени на всех не хватит, экономить приходится?»

Вслух Мокош этого говорить не стал. Сказал другое:

— Дай, — сказал, — напиться. В горле пересохло.

Ай рассмеялся, сунул пленнику под нос чашку с бурой жидкостью. Ударило в нос тмяным духом.

— Ты чем это меня поишь?.. Чаю дай!

— Что, не по нраву? — расхохотался тот. — А ведь тесть мой, Кушир, тебя за умного почитал. А ты как есть дурень!.. Да!

Духовитый настой ожег щеку, потек за шиворот. Первоисследователь застонал.

Толстый градоначальник, оборванец Сиригу, монашек, пророк… Тсиифар с Куширом родичи, оказывается!.. То-то масляный так веселился, тмяной вар поминал! Знал, значит… Выходит, у Алексея не было шансов добраться до цели?

Полог откинулся, и вошла женщина в полосатом балахоне. Огляделась направо, налево и опустила глаза к полу.

— Смотри, — сказал ихи Батини. — Все по-нашему вышло, Тася Ай, да. Как с мастером Деной толковали, так вышло. И варвар в наших руках, и огненный макуаль, это все правда! Ну?.. Убедилась?..

Женщина отвернулась. Святой схватил ее за подбородок, привлек к себе.

— Твой брат обмануть меня хотел, да! Кого обманул ихи Каарил? Себя. Сожрут его полубоги Теулеа, и это истина, ага-правда!

Женщина не ответила. Великий святой обернулся к одному из своих спутников — бородачу со звериным лицом — и объявил:

— Хорошо, мастер Дена. Я доволен твоими советами, да. Чужинский рыцарь сам пришел в твою ловушку. — Тсиифар, не глядя, сгреб с сундучка браслет и сунул бородачу. — Можешь позабавиться с чужинкой, это правда.

Женщина тихонько вскрикнула. Только тут Мокош понял, что это Таисия — один из теиров Теулеа. Ни в каком кошмаре ему не могло присниться, что двадцатитрехлетняя девчонка может выглядеть настолько изможденной и забитой.

* * *

Следующие несколько часов Алексей провел как в аду.

Дурманная жидкость быстро испарилась. Там, где тмяной вар коснулся лица, кожа потеряла чувствительность. В мозгу проносились отрывочные картины: оседающий сугробом пепла Сиригу, стеклянные глаза Евгения, который вдруг становился макуртом и брел сквозь пылающий лес, безумная скачка по горной тропе.

Когда кошмар отступал, Алексей корчился, пытаясь разорвать ремни. Увы, те часы, что разбойники везли его избитым и одурманенным в свой лагерь, даром не прошли. Мышцы под действием тмяного вара превратились в студень, в голове звенело.

Далеко за полночь, когда над горой смолкли крики ненаясу, Алексей забылся тяжелым сном. Очнулся же от зябкого порыва ветра, ворвавшегося в юрту. Ветер нес ароматы молочая и дикого лука; входной полог висел наискось, и сквозь щель проглядывала изумрудная луна.

— Алеша, где ты? — позвал женский голос.

— Та… Тая?..

Темная фигура приблизилась. Прохладная узкая ладошка провела по лицу; там, где она касалась кожи, немота отступала.

— Алеша, слушай меня! Времени мало: утром пророк со своим воинством отправляется на Дивгиру. Чужинцев убивать.