Короли анархии

— Ну, она моя жена, и такой и останется, — вставил Киан. — И просто, чтобы вы все знали, я принял во внимание ваши соображения о том, что ее имя должно вернуться обратно на Татум Риверс в школьном реестре, и решил отказаться от этого. У Татум Роско просто слишком хорошее кольцо, чтобы менять его на прежнее.

Мой кулак ударил по столу как раз в тот момент, когда Блейк запустил пустой пивной бутылкой ему в голову, и Монро обругал его. Татум, казалось, тоже была раздосадована этим, но, на мой взгляд, она недостаточно протестовала.

— Это неприемлемо, — прорычал я.

— Ну, это единственный способ уберечь ее от моей семьи, — самоуверенно заявил Киан, как будто то, что кровожадный сукин сын угрожает жизни единственной девушки, на которую ему когда-либо было не наплевать, было своего рода победой в его расчетах. — Кроме того, мне чертовски нравится иметь жену. Никогда по-настоящему не думал, что я из таких, но оказалось, что меня это до чертиков удовлетворяет. Ты не можешь просить меня бросить ее. Я не буду. Я не могу.

Наступила тишина, и я зарычал себе под нос, но, как бы это ни приводило в бешенство, я уже пришел к выводу, что он был прав, по крайней мере, в одном. На данный момент это был единственный способ обезопасить ее от Лиама О'Брайена, и поэтому я не стал бы настаивать на разводе, пока он все еще был проблемой.

— Я думаю, мы все можем согласиться, пусть и неохотно, что безопасность Татум является нашим приоритетом, и поэтому мы позволим ей оставаться твоей женой, — сказал я, стиснув зубы.

— Вы знаете, меня уже тошнит от вас, ребята, предполагающих, что вы все время что-то там мне позволяете, — проворчала Татум.

— Тогда тебе не следовало клясться, что ты будешь нашей навсегда, — пренебрежительно сказал я. — В любом случае, это не обсуждается. Дело в том, что мы все должны согласиться с тем, что означает этот брак.

— Ты такой засранец, — пробормотала она, но я проигнорировал ее и продолжил.

— Насколько я понимаю, брачный союз — это контракт, который обеспечивает безопасность Татум от семьи О'Брайенов. Кроме этого, это ничего не значит…

— Неправильно, — прервал меня Киан со своей самой дерзкой гребаной улыбкой. — Это значит, что она надела чертовски горячее белое платье, прошла по проходу в большой церкви, посмотрела мне в глаза и поклялась принадлежать мне вечно, в то время как я клялся ей в том же, черт возьми. На самом деле, Найл был настолько любезен, что переслал мне фотографии сегодня утром. Сейчас покажу. — Он вытащил свой мобильный телефон из кармана и открыл оскорбительные фотографии, прежде чем увеличить ту, на которой они целовались перед священником с такой страстью, что казалось, что они были всего в нескольких секундах от того, чтобы выебать друг друга прямо здесь и сейчас.

Ярость скопилась у меня внутри, и я выругался себе под нос, прежде чем покачать головой и смахнуть его телефон со стола взмахом руки.

— Это не имеет значения, — рявкнул я. — Когда мы вчетвером поклялись стать Ночными Стражами, мы поклялись быть вместе во всем. Когда Татум поклялась быть Связанной Ночью, она поклялась принадлежать всем нам в равной степени. Нет никакого способа изменить это соглашение, и я не верю, что кто-либо из нас хочет этого, кроме тебя, и это только потому, что ты ослеплен ею и хочешь эксклюзивного доступа для своего члена.

— Эй, — пожаловалась Татум, как будто это было чем-то оскорбительным, и я повернулся к ней с мрачным взглядом, наклонившись ближе, так что мои слова были произнесены, когда наши губы почти соприкасались.

— Это не оскорбление, Татум, — прорычал я. — Я думаю, совершенно ясно, что все мы четверо хотели бы получить эксклюзивный доступ к твоей киске и любой другой части тебя, если бы могли. Это вполне естественно для мужчины заявить права на свою женщину и отпечатать на ней свое имя, чтобы держать подальше всех остальных ублюдков. Но это не та ситуация, в которой мы все вчетвером находимся.

Монро пробормотал какой-то идиотский комментарий о том, что она его ученица, и Киан рассмеялся, как будто знал что-то, чего не знали остальные из нас, но я проигнорировал их.

— Я…это… — Татум на самом деле покраснела, и это было так чертовски очаровательно, что я почти хотел отпустить ее с крючка, но с этим нужно было разобраться.

— Я думаю, нам нужно прояснить, что статус Киана как мужа не дает ему права голоса в отношении того, что кто-либо из нас делает с нашей девочкой, — сказал я. — Ты согласна с этим, Татум?

Я откинулся назад, чтобы дать ей возможность дышать, и она облизнула губы, переводя взгляд с одного на другого, прежде чем, наконец, кивнуть в знак согласия.

— Это было то, в чем я поклялась в первую очередь — принадлежать всем вам. Я думаю, имеет смысл, что эта клятва имеет приоритет над той, которую дали мы с Кианом, — призналась она.

— Я согласен, — мгновенно сказал Блейк, и Монро тоже кивнул.

— Это четверо против одного, — сказал я, пригвоздив Киана к месту своим взглядом. — Ты собираешься продолжать спорить с нами по этому поводу или готов согласиться прекратить нести свою пещерную чушь?

Киан выглядел так, словно хотел поспорить дальше, и я даже не мог винить его за это. Если бы я мог придумать способ сделать ее своей, я бы сделал все возможное, чтобы это произошло. Ну, что угодно, кроме как настроиться против мужчин в этой комнате. Наша связь была для меня самой важной вещью в мире, и если остальные чувствовали то же самое, то было очевидно, что это был единственный выбор, который мы могли сделать. Независимо от того, какую ревность это вызвало или как это могло подтолкнуть нас к соперничеству за ее внимание и привязанность, мы должны были найти способ сделать это так, чтобы не разлучать нас, а это значит, что мы должны были научиться делиться, не убивая друг друга.

— Хорошо, — согласился Киан. — Но если вы все трахаетесь с ней, то я хочу участвовать в этом. По крайней мере, некоторое время.

Татум рассмеялась, как будто этот разговор был безумием, но после того, как я сразу увидел ее с Блейком и Кианом, я не мог сказать, что был полностью против этой идеи. Главное заключалось в том, что ничто не было исключено, когда дело касалось нас пятерых. Даже Монро не утруждал себя протестами сегодня вечером, хотя я был уверен, что он все еще пытался отрицать сам себя, что хотел нашу девочку так же сильно, как и все мы.