Короли анархии

Моя рука опустилась на колено Татум, и я сжал его так сильно, что останется синяк, но мне было все равно. Мне нужно было чувствовать ее рядом со мной, быть уверенным в том, что она постоянно присутствует рядом со мной.

— Я уже отправил Найла забрать вас двоих, так что, возможно, стоит взять с собой сумку на ночь.

— Но… — Линия оборвалась прежде, чем протесты успели слететь с моих губ, и я сжал телефон в кулаке, вскочив на ноги и запустив им через всю комнату, где он покатился по ковру в угол.

— Киан? — Татум ахнула, когда я начал расхаживать по комнате, в голове у меня крутились все возможные варианты, как это могло бы сработать.

Было ясно, что это не обсуждается. Лиам уже решил, что ценой, которую он заплатит за этот долг, будет жизнь девушки, которую я любил. И я знал, что они согласятся. Она была одной из самых потрясающих девушек, которых я когда-либо видел. Соедините это с тем фактом, что она была дочерью Донована Риверса, и я точно знал, что они сделают с ней, когда она будет у них. Они собирались оставить ее как игрушку для продажи в этом гребаном месте. Продать ее плоть любому старому грязному ублюдку, который захочет трахнуть дочь человека, выпустившего в мир вирус «Аид», а затем сделать это снова следующей ночью. И еще через день. И следующий.

— Черт! — Я взревел, расхаживая все более отчаянно, мои мысли путались. Найл уже был в пути. Он сделал бы все, что в его силах, чтобы убедиться, что заберет ее с собой, когда уедет. Если это были приказы Лиама, то он выполнит их и даже не потрудится спросить почему.

Мне пришлось бы убить его. Что было бы нелегко, но я бы это сделал. Семья или нет, мне было похуй. Связь нашей крови значила для меня меньше, чем дерьмо. Я выбрал своей семьей Ночных Стражей и убил бы всех, кто им угрожал.

Но на этом все не закончилось бы. Даже если бы мне удалось убить Найла, у меня было бы еще восемь дядей, бесчисленное количество двоюродных братьев, бесконечное количество наемных головорезов, которых отправляли бы сюда одного за другим, пока одному из них не удалось бы забрать ее. И они, вероятно, убили бы других Ночных Стражей, чтобы наказать меня за попытку противостоять им.

— Киан? Расскажи мне, что происходит, — потребовала Татум, встав передо мной и уперев руки в бедра, чтобы я больше не расхаживал.

Я смотрел на нее сверху вниз с колотящимся сердцем, и ярость в моей плоти покалывала с такой глубокой интенсивностью, какой я никогда не испытывал, когда я молча поклялся защищать ее всем, что у меня есть. Но этого было бы недостаточно. Я знал это. Я мог бы отдать все, и этого было бы недостаточно, чтобы встать между ней и О'Брайенами и этой долбаной судьбой, которую выбрал для нее мой дедушка.

— Моя семья поняла, что люди, которых мы убили, были из «Ройом Д'Элит», — сказал я, придвигаясь ближе, чтобы взять ее лицо в ладони и заставить смотреть мне в глаза, пока я рассказывал о самом худшем. — И Лиам решил, что вместо того, чтобы пытаться скрыть их участие и мое, он хочет признаться и заплатить.

— Какова цена? — спросила она, у нее перехватило дыхание, как будто она уже догадалась.

— Я скорее умру, чем позволю ему продать тебя этим животным, — прорычал я, крепче сжимая ее лицо. — Должен быть другой способ. Я придумаю другой способ.

— Киан… — Страха в ее глазах было достаточно, чтобы разорвать меня надвое, и я вызывающе покачал головой, захватывая ее губы своими и целуя ее так, словно тонул.

Она подчинилась требованиям моего рта, прижатого к ее, наши языки боролись, дыхание было прерывистым, моя хватка оставляла синяки, и все же ничто из этого, черт возьми, не имело значения. Не имело значения, был ли я готов сжечь мир дотла ради нее, потому что Лиама О'Брайена невозможно было убедить изменить свое мнение. Я знал это более точно, чем свое собственное сердце. Как только он выберет путь, ничто и никогда не свернет его с него, если только это не повредит семье.

Гребаная семья, которую я так чертовски сильно ненавидел и о которой он заботился больше всего на свете. Но не отдельные люди. Его ни на йоту не волновали наше счастье или любовь. Все, что его заботило, — это наша кровь. Он сражался зубами и ногтями, чтобы гарантировать, что ни один член нашей семьи никогда не будет убит, если только это не будет абсолютно необходимо. Единственные исключения, которые он делал, были для предателей. Но я не был предателем. По крайней мере, он об этом не знал. Я согласился на его условия стать его марионеткой в обмен на то, что он оставит в покое людей, о которых я заботился, но я должен был знать, что на самом деле это не распространится на Татум. Он никогда не считал партнеров ценными, если только они не были женаты в…

У меня перехватило дыхание, когда мой разум зацепился за эту идею, и я отстранился от Татум, прервав наш поцелуй так внезапно, что она, спотыкаясь, сделала шаг вперед.

— Возможно, есть способ, — сказал я ей, мое сердце бешено колотилось, когда идея укоренилась во мне, и я обнаружил, что это было не просто средство для достижения цели — я действительно, черт возьми, хотел этого. Я никогда ничего не чувствовал к девушке так, как чувствовал к Татум. Я никогда ничего и никого не хотел сохранить так, как ее. И я был более чем горяч желанием привязать ее к себе другими способами, если бы мог. Чтобы она не смогла сбежать от меня. — Лиам не тронет тебя, если ты член семьи, детка.

— Что? — пробормотала она, хмуро глядя на меня, поскольку идея, которая пришла мне в голову, пленила меня, и я не мог не ухмыльнуться ей.

— Послушай, я знаю, что я грязный, испорченный сукин сын и практически последний мужчина, с которым любая девушка действительно захотела бы связать себя на всю жизнь. Но я клянусь тебе, если ты скажешь мне «да», я буду проводить каждый день, заставляя тебя смеяться, кричать и стонать мое имя, и я буду купаться в крови любого ублюдка, который хотя бы посмотрит на тебя не так.

— О чем, черт возьми, ты говоришь, Киан? — спросила она, и с ее губ сорвался смешок от моих слов, хотя ее голубые глаза все еще были полны беспокойства.

Я наклонился вперед и крепко поцеловал ее, лишая дыхания ее легкие и используя его, чтобы подпитывать охватившее меня безумие. Я переместил рот к ее подбородку, прочерчивая линию вдоль горла и прикусывая ключицу, прежде чем опуститься перед ней на одно колено.

— Выходи за меня замуж, — сказал я, когда ее полные губы приоткрылись, и она уставилась на меня сверху вниз, как на сумасшедшего.

— Киан… Что?

— Выходи за меня замуж, детка, сделай это, потому что я принадлежу тебе, а ты — мне, и ты никогда не захочешь, чтобы это, блядь, заканчивалось. Но сделай это сегодня, потому что ты хочешь жить, и единственный способ, которым Лиам пощадит тебя сейчас, — это если ты будешь О'Брайен по браку.

Татум слегка покачала головой, прикусив нижнюю губу, обдумывая мою безумную просьбу.

— Но если я выйду за тебя замуж, я буду Роско, а не О'Брайен…