Короли и королевы. Трагедии любви
Шрифт:
Сияющий украшениями и весельем принц танцевал в большом праздничном зале почти без перерыва. Ничуть не уставая сам, он заставлял выбиваться из сил одну красавицу за другой. Вопреки своему прозвищу, он не был красив. Высокий мускулистый, со светлыми волосами, красным цветом лица, типичным для фламандца, и ясным взглядом. Но его длинный нос сильно округлялся на конце, а из-за чересчур резко очерченных губ создавалось впечатление, что он постоянно дуется. Однако он был таким живым и веселым, что смотреть на него было одно удовольствие.
В высоком кресле у камина, в котором горел целый ствол дерева, сидела молодая женщина, не спускавшая с
Она была красива: темно-каштановые волосы, узкое, нежное лицо, постоянно беспокойные глаза выделялись из вереницы молочно-румяных лиц ее окружения. Но сейчас она была бледна, под глазами темные круги, что объяснялось ее беременностью. Роскошное, усыпанное бриллиантами платье из затканного золотом сукна и пурпурного бархата, несмотря на широкий покрой, не скрывало этого.
Молодая женщина была супругой веселого принца: Хуана Кастильская, третий ребенок знаменитой католической королевской четы, Фердинанда и Изабеллы. Она была очень любящей и ревнивой женой и терпеть не могла, когда ее муж приближался к другой женщине. Из ревности она пришла и на этот праздник, хотя предстоящие ей скоро роды второго ребенка должны были бы приковать ее к постели. Но она должна была быть там, где находится Филипп, даже если он за весь вечер ни разу не взглянет на нее.
Придворные дамы посматривали на королеву и беспокоились, когда увеличивающаяся бледность выдавала ее волнение. Наконец, одна из них осмелилась обратиться:
– Ваше высочество не должны здесь оставаться. Ваше высочество слишком болезненны для этого.
Рукой, судорожно сжимавшей до того ручку кресла, она сделала властный жест.
– Я хочу быть здесь, Касильда. Оставь меня в покое.
Молодая дама не настаивала и отошла на свое место за креслом госпожи. Но она заметила, что под краем покрывала на лбу у Хуаны выступили капельки пота, и принялась посылать мольбы к небесам, чтобы принц вывихнул ногу и праздник поскорее закончился. Настало время ужина.
Внезапно Хуана издала глубокий вздох и крикнула:
– Касильда… руку… скорее…
Дамы подскочили к ней и вывели из зала.
– Мне кажется, пришло время, – тяжело дыша, сказала Хуана. У меня не хватит сил дойти до спальни.
Отнесите меня в соседнюю комнату… скорее… скорее!
Несколько минут спустя Касильда выбежала оттуда и распорядилась приготовить госпоже постель и принести носилки. Затем она ворвалась в бальный зал и подошла к Филиппу.
– Монсеньор, я должна сообщить вам, что ее высочество родила сына.
Эрцгерцог удивленно повернулся к ней.
– Как? Уже?…Но еще несколько минут назад я видел ее высочество сидящей здесь…
– Ребенок очень хорош, ваше высочество, красивый мальчик.
Красный от гордости и волнения, Филипп обнял посланницу, а затем обратился к гостям:
– Дорогие дамы и господа, прошу извинить. Я должен навестить моего наследника.
Когда он пришел к жене, ее только что перенесли в постель, и она была обессиленна. Увидев, что он вошел, она протянула ему навстречу руки.
– Филипп, у тебя есть сын!
Он склонился над ней, небрежно поцеловал ее и высвободился из ее объятий.
– Вы не должны напрягаться, Хуана. Я очень счастлив.
– Правда? Ты счастлив? Скажи это еще раз!
Ее зеленые глаза пытливо, не отрываясь, изучали его
лицо. Он смягчился.– Ну, конечно же, счастлив. Благодарю вас. А теперь я хочу посмотреть на своего сына.
Он посмотрел на младенца, улыбнулся ему, потрогал его ручку кончиком пальца, обернулся к двери и крикнул:
– Это событие должно быть отпраздновано!
Он больше не взглянул на жену. И вышел. Хуана разразилась слезами на плече придворной дамы.
– Даже сегодня он не остался со мной. Он больше не любит меня, Касильда, я потеряла его навеки.
– Нет же, мадам, нет, – тихо шептала девушка. Но для всех было заметно равнодушие принца.
С того дня отношение Филиппа к жене стало еще более холодным, если не сказать, безразличным, и он видел ее лишь издалека, ложе с ней делил редко. Казалось, рождение ребенка, которому позже было дано имя Карл V, разорвало последнюю связь между Филиппом и его женой. Теперь у него был сын, с наследником все было в порядке, и эта темноволосая испанка, которая никогда не внушала ему любви, была больше не нужна. Еще перед женитьбой он решил, что его жена должна иметь несколько детей, которыми будет заниматься, а он посвятит все свое время развлечениям и любовницам. Возможно, он еще станет солидным человеком, когда умрет отец, император, и передаст ему в наследство корону Габсбургов.
Принц жил в свое удовольствие, а Хуана мучилась от ревности, которая чередовалась с ужасными приступами ярости. Она часами сидела безмолвно у окна и совершенно не заботилась о своих детях, Элеоноре и Карле, которых тем не менее любила всей душой.
В начале своего замужества ей очень нравился Гент с его башнями и остроконечными крышами, с его узкими, окаймленными каналами, улочками, с его рядами богатых домов и всегда немного пасмурным небом. Но теперь она тосковала по облитым солнцем ландшафтам родной Кастилии с ее ярким освещением и прозрачной тенью, с ее теплом, которое так радовало людей и животных. Когда ее взор вновь обращался на фламандскую действительность, она говорила себе, что ей уже никогда не придется возвратиться на родину.
Но течение истории принесло ее туда.
Старшая сестра Хуаны Изабелла и ее брат Хуан умерли: Изабелла в 1498 году, Хуан в 1497, Изабелла во время родов сына, который умер в 1500 году. Поэтому родители Хуаны объявили ее единственной наследницей двойного престола Кастилии и Арагона. Она должна была отправиться в Испанию, чтобы торжественно принять корону. Филипп, который был рад неожиданно приобретенной короне, некоторое время обращался с женой крайне любезно. Путешествие откладывалось из-за рождения третьего ребенка. В начале 1502 года супруги все же отплыли из Брюгге в Испанию.
Изабелла Католичка, мать Хуаны, в свои пятьдесят два года казалась старухой. Но правительница, которая мечом завоевала себе королевство, объединила Испанию, изгнала последних мавров из Гранады и дала свои корабли Христофору Колумбу, несмотря на свои преждевременно поседевшие волосы и на зримые следы той ответственности, которые носят на себе лица государственных деятелей, выглядела все еще величественно и внушала чувство глубокого благоговения своим подданным.
Зять ей не нравился. Она считала его легкомысленным, ветреным и неспособным управлять. Вид дочери обеспокоил ее. Хуана была очень худа и бледна. В ее тревожных глазах застыл какой-то тайный страх. Изабелла попыталась кое-что выяснить у придворных дам, Касильды и донны Марии Пачеко.