Короли локдауна

Она что-то бормотала себе под нос о жирных, чрезмерно измельченных, покрытых татуировками придурковатых вафлях, вытаскивая пиццу из духовки и раскладывая ее по тарелкам. Я ухмыльнулся, забирая их у нее и быстро нарезая.

Я помог ей собрать все тарелки и перенести их на стол, где мы поставили их все посередине, и Сэйнт даже вздрогнул, когда понял, что не получит свою тарелку.

— Я не собираюсь есть руками, как собака, — прорычал он, отодвигаясь от стола, чтобы взять тарелку и с тоской глядя на ящик для столовых приборов с ножами и вилками.

Татум последовала за ним, упрекая его по поводу необходимости придерживаться ее правил сегодня вечером, а я взял себе пива, прежде чем смешать ей коктейль и занять свое место за столом.

— Ты сказала, что мы должны это съесть, а не то, что я не могу воспользоваться гребаной тарелкой, — прорычал Сэйнт, когда Татум схватилась за другую сторону тарелки, которую он взял, и попыталась вырвать ее у него из рук.

— Это моя ночь и мои правила, — настаивала она. — И мы едим пиццу, черт возьми, руками, как нормальные люди, для этого не нужна тарелка!

Монро усмехнулся, но Киан просто продолжал сердито смотреть, когда взял себе ломтик и начал есть, не дожидаясь, пока они закончат, набрасываясь на еду, как зверь.

— Барби, если меня заставят есть как дикаря, я не могу отвечать за то, что произойдет. Мои правила и распорядок дня — это единственное, что…

— Держит монстра внутри тебя на цепи, бла-бла-бла, — перебила Татум, закатив глаза. — Знаешь, я думаю, ты просто прячешься за этим дерьмом, потому что ты трус и тебе невыносимо пробовать что-то новое. Любое небольшое изменение статус-кво — и ты теряешь свое дерьмо. Тебе нужно повзрослеть и съесть пиццу, Сэйнт.

Она дернула тарелку так сильно, что та вылетела у них обоих из рук и разбилась о каменные плиты. За звуком взрыва последовала тишина, и ноздри Сэйнта раздулись, когда он пристально посмотрел на нее сверху вниз.

— Ты новое, — заметил он тихим голосом только для нее. — И я прекрасно приспособился к тому, что ты здесь.

— Нет. Ты просто сейчас еще больше доказываешь мою точку зрения. Сколько раз ты натравливал на меня своего монстра? — Требовательно спросила она.

— Не так много, как ты думаешь, — прошипел он. — Потому что настоящая тьма во мне не может быть утолена этими мелкими играми, в которые мы играем. Ему нужно полакомиться кровью, чтобы насытиться.

— Ну, сегодня мы едим пиццу, — ответила она, схватив его за руку и потащив обратно к столу, и, к моему удивлению, он сдался, даже не заставив ее убрать разбитую тарелку.

Она надавила ему на плечи, чтобы заставить сесть, и он подчинился, прежде чем она опустилась на свое место рядом с ним. Монро наблюдал за всем происходящим с голодным вниманием в глазах, и я был готов поспорить, что он был удивлен, увидев, что Татум обладает такой силой. Но я не был. Эта девушка быстро становилась слабостью Сэйнта. Черт, она становилась нашей слабостью. И иногда это проявлялось.

Я решил быть настоящим принцем и убрал разбитую тарелку, подмигнув ей, когда она посмотрела в мою сторону, прежде чем выбросить осколки в мусорное ведро и присоединиться к остальным за столом, чтобы поесть.

Мы принялись за еду, и разговор зашел о футболе, пока Татум нас игнорировала. Сэйнт прекрасно присоединился к обсуждению, но я заметил, что он не взял ни кусочка пиццы. И чем дольше продолжался разговор, тем больше я убеждался, что он решил вообще ничего не есть.

— О, ради всего святого, — фыркнула Татум, хватая ломтик с тарелки и протягивая его Сэйнту в качестве подношения.

С его краев свисали полоски тягучего сыра, отчего у меня потекли слюнки, но Сэйнт выглядел более склонным к блевотине.

— Там гребаный ананас, — прорычал он. — Кто, черт возьми, думает, что готовить фрукты — это хорошо…

Татум засунула пиццу ему в рот, пока он был открыт, и мы все замерли в шоке, ожидая, что Сэйнт взорвется.

Вместо этого он оторвал кусочек зубами и медленно начал жевать. Татум протянула свободную руку и вытерла крошку еды с уголка его губ, и, клянусь, у меня отвисла челюсть от удивления, когда он просто позволил ей вот так прикоснуться к себе.

— Хорошо? — Весело спросила она.

Сэйнт посмотрел на нее так, словно на самом деле хотел проглотить девушку перед собой, затем кивнул, и она торжествующе ухмыльнулась, предлагая ему еще кусочек. Который он и принял.

За столом вокруг них воцарилась тишина, но то, как они смотрели друг на друга, говорило о том, что никому не предлагалось прерывать эту игру.

Она поднесла ломтик к губам и откусила, прежде чем предложить ему в третий раз. Он даже не колебался при мысли разделить с ней еду. Ничего. Его взгляд был прикован к ней, как будто он не знал, что с ней делать, но отчаянно пытался это выяснить. Мое сердце бешено заколотилось, когда я задался вопросом, уделяла ли она мне когда-нибудь вот так безраздельное внимание в комнате, полной людей.

Мы медленно вернулись к разговору, пока она продолжала есть вместе с ним, чередуя кормление его и откусывая сама, пока мы сетовали на тот факт, что все спортивные трансляции были приостановлены в свете вируса «Аид».

Закончив есть, мы все сели за стол, обсуждая все — от футбола до занятий с другими учениками. Сэйнт злорадствовал по поводу того, каким был Наживка с тех пор, как ему приклеили маску к лицу, и мы все смеялись над тем, каким чертовски сломленным он казался, в то время как Татум хмурилась. Она ничего не сказала в его защиту, как обычно защищала Невыразимых. Ей явно не нравилось, как мы управляли этой школой, но, насколько я мог судить, Наживка полностью заслужил все дерьмовые вещи, которые с ним произошли. Даже ту гребаную маску. Особенно после того, как он подверг ее жизнь такому риску.

Чем больше пива пил Монро, тем больше он присоединялся к нам, смеясь, шутя и одаривая Татум теплыми улыбками. Киан определенно шел по пути злого пьянчуги сегодня вечером, и то, как его руки продолжали сжиматься в кулаки, сказало мне, что позже он будет жаждать крови.

Он неоднократно отпускал провокационные комментарии и оскорбления в адрес Татум, и она отвечала на каждое своими выпадами, хмуро глядя на него, как будто ненавидела его до чертиков, но в то же время ее глаза вспыхивали страстью при словах, которые она бросала в его сторону. Это могло бы быть неловко, если бы не было так чертовски забавно наблюдать, как они выводят друг друга из себя.

Когда нам, наконец, надоело сидеть за обеденным столом, другие парни направились к дивану и оставили Татум убирать тарелки, хотя хмурое выражение лица Монро говорило о том, что он не слишком рад, что так поступил с ней.

Я воспользовался возможностью вернуться к своей роли Прекрасного принца и, собрав для нее тарелки, понес их через всю комнату, чем заслужил удивленный взгляд.

— Значит, ты все еще ведешь себя прилично? — Насмешливо спросила она, открывая воду в раковине и добавляя моющего средства, от которого все забурлило.