Корона Аквилонии

* * *

Барон Данкварт Гленнор

«Душевные друзья»

С возрастом я все чаще начинаю задумываться о том, в какой неимоверной грязи прошла большая и лучшая часть моей жизни. Поступив на королевскую службу в девятнадцать лет и добившись к сорока семи жесткого кресла хозяина Латераны, я оказался посвящен почти во все значительные тайны политики за минувшие десятилетия, однако, как уверяют мудрецы, многие знания лишь умножают скорбь…

Полностью согласен. Обладание чужими секретами не принесло мне особого счастья, ибо все эти секреты составлены из человеческой крови, страданий и несчастий.

Нечто хорошее и доброе не нуждается в сокрытии, своей радостью люди делятся охотно и готовы оповестить весь мир о своих успехах. Грязь и скверну наоборот, прячут глубоко, так, чтобы никто и никогда не узнал о темной стороне человеческой жизни.

Вот пожалуйста, оправдывающий эти унылые философские сентенции насущный пример восседает в кресле напротив меня, смакует тонкое вино и любезно улыбается. Имя сему примеру граф Лорас. Его бывший господин, герцог Лаварон, однажды сказал, будто «отбросов не существует, существуют только сотрудники» и был прав, но куртуазничать с Лорасом мне противно. Такое впечатление, что я пригласил в гости очковую кобру и теперь пытаюсь добиться ее искреннего расположения.

Он не династический дворянин, а титульный — то есть графское достоинство получил не по наследству, а в качестве награды за верную службу немедийскому Пятому департаменту. Вышел в люди из самых низов, начинал карьеру с тайного осведомителя городской стражи в «веселом квартале» Бельверуса, успешно совмещая это занятие с ремеслом сутенера… Замечу, что подобные типы, просквозившие в вельможи с самого дна, отчетливо подразделяются на две категории: первые стараются навсегда забыть о своем свинопасьем прошлом и корчат из себя едва ли не прямых потомков Первых Королей, вторые ограждают грязную канаву, из которой вылезли, ажурной решеточкой с позолотой и с удовольствием показывают ее всем интересующимся. Граф Лорас относится к тем, для кого нищая молодость остается дурным сном и наваждением — теперь он утонченный дворянин с изысканными манерами и чарующим обликом. Но я — то знаю некоторые подробности его чудесных приключений в вонючих предместьях Бельверуса, меня завитыми локонами и туранскими благовониями не проведешь.

Случись кому-нибудь из наших придворных вертопрахов, принимающих у себя милого немедийского графа, ездящих с ним на охоты или прогулки за городом, прочесть десяток-другой не самых впечатляющих пергаментов из посвященных Лорасу донесений, все кончилось бы глубоким обмороком. Сиротское детство, воровская юность, сводническая молодость и шпионская зрелость… Уверен, прекрасным дамам Лорас объясняет наличие нескольких шрамов благородными поединками или подвигами на войне, а вовсе не поножовщиной в низкопробном притоне, когда его светлость едва остался жив…

Что еще? Два смертных приговора за темные делишки и соглядатайство в Офире и Бритунии. Маленькие личные слабости — на Лораса несколько раз жаловались лишенные целомудрия юные девицы, причем не все из них оказались в его пылких объятиях добровольно. К числу слабостей можно отнести и болезненное пристрастие к трактатам по черной магии — если глава Вертрауэна, граф Мораддин относится к этому увлечению Лораса спокойно, то меня чернокнижие (даже насквозь любительское) настораживает. Граф бережет здоровье и ясный ум — в пьянстве или употреблении лотоса не замечен, ежедневно упражняется с оружием и лошадьми, отличный наездник. Обожает вульгарную роскошь, как и все бывшие нищеброды — даже сейчас, зная о предстоящем деловом разговоре, разоделся в парчу, нацепил массу побрякушек и серьги с черным жемчугом. В Тарантии предпочитает общество высоких чинов из военного и казначейского коллегиумов и причины тому вполне объяснимы — ремесло обязывает.

При всей неприязни к этому месьору я не могу отрицать одно: Лорас хитер и умен. Мораддин никогда не отправил бы в Аквилонию полного идиота и не поставил бы его на должность главы конфидентов Пятого департамента, каковые обеспечивают пресловутое душевное согласие от лица Немедии.

Мы отлично знаем, кто он такой, а он знает, что мы знаем… Графа никто не станет хватать за ворот и тащить в пыточный подвал, равно как и в Бельверусе не тронут моего личного посланника — этикет обязывает. Латерана всего лишь препятствует излишне бурной деятельности Лораса да изредка мягко намекает, что чересчур зарываться не следует, иначе высылки не миновать. Все в рамках жесткого неписаного этикета, уж не обессудьте. А для светского общества граф Лорас остается богатым немедийским дворянином, прожигателем жизни и галантным благовоспитанным человеком.

— Неужели я ухитрился наступить Латеране на любимую мозоль? — с чуть издевательской ленцой вещал граф, встречу с которым я назначил в одном из салонов Тарантии, каковой содержала наша тайная служба как раз для таких целей. — Какие нынче в Аквилонии секреты, а месьор Гленнор? Воевать Трон Льва не собирается, у вас, простите, золота не хватит. Денежные тайны? Нам, бесспорно, известно, кто и сколько украл из королевской сокровищницы, но сведения эти абсолютно бесполезны. До тех пор, пока достославная Латерана не надумает отправить кое-кого на эшафот — в этом случае Вертрауэн охотно поделится с вами любыми донесениями… Но ведь Латерана еще долго не надумает, верно?

Вот скотина! Решился попрекать меня тем, что я не в состоянии упрятать за решетку канцлера или Великого герцога Даргена! Хочется узнать, а что оставалось бы делать Лорасу на моем месте? Не верится, что граф явился бы во дворец с десятком гвардейцев и взял его светлость Редрика под стражу, предъявив обвинение в разграблении казны. Последствия такого поступка вполне предсказуемы и печальны.

— Лорас, я позвал тебя отнюдь не для упражнений в острословии или глупых пикировок, строго сказал я, давая графу понять, кто именно здесь командует. — Сам знаешь, достаточно мне кивнуть и…

— Господин барон изволит угрожать? — ответив мне невинным взглядом новорожденного, поинтересовался немедиец. — Чем я заслужил эдакую немилость?

— Хватит, — поморщился я. — Ты можешь найти способ как можно быстрее снестись с Бельверусом и графом Мораддином Эрде? Своего гонца я отправлять не стану, это долго и опасно. Уверен, в твоих закромах отыщется нечто более действенное, чем пергамент… — я подумал, пожал плечами и как бы невзначай ввернул: — Нечто наподобие портала Синего Камня. Немедийская тайная служба без оглядок использует самую разнообразную магию, вдруг им известен и такой способ общения?

— Синий Камень? — изумился граф Лорас. — Вам-то откуда… Гленнор, ты меня поразил в самое сердце. Я недаром питал уважение к Латеране. Увы, купленных у гномов инклюзов, способных создавать портал, единицы. Что бы тебе не докладывали, у меня такого камня сейчас нет. Был некоторое время назад, однако я вернул его по первому требованию Бельверуса.

— Отдал сапфир Росите из Мессантии? наиласковейше осведомился я. — Мой помощник, Кертис, встречался с госпожой Роситой несколько дней назад в правобережной Боссонии… Ее светлость направлялась в Велитриум. Надеюсь, доехала?

Лорас мгновенно сбросил маску учтивого гостя и ощерился так, что я едва вино не расплескал. Оскалившаяся морда опасного хищника.

— Учти, если с Роситой что-нибудь случилось… — прошипел граф, пожирая меня взглядом. — Ты не представляешь, что тебя ждет!

— Как ты несдержан, Лорас, — я вздохнул, не ожидав от собеседника настолько бурного проявления эмоций. — Графиня Ринга сама решила поговорить с Кертисом, они расстались в дружеском расположении друг ко другу. С Роситой по воле Латераны ничего «случиться» не может. Равно как и с тобой. Откуда такие пошлые мысли, граф?