Корона для «попаданца». Наш человек на троне Российской Империи. Дилогия
Шрифт:
Рукавишников вытаращился на генерал-адмирала:
— Какие угольные станции?! Пароходы по Волге уже который год на нефти ходят! [195]
— Упс… Ну… извини… — развел руками адмирал. — Не знал!
— А почему барж три? — подаю голос я.
— Та, которая самая большая — танкер класса «река — море», назвали «Викинг», в честь «Jahre Viking» [196] . Правда, размеры более скромные, нежели у тезки, — длина 68 метров, ширина 14, максимальная осадка 1,4 метра. Я на нем собираюсь нефть из Баку возить, когда Горегляд, наконец, НПЗ запустит. Две баржи поменьше — чисто речные. Длина 48, ширина 9, осадка 1,7. Балкер назвали без изысков «Волга», а сухогруз — «Дон». Как я уже говорил,
195
В реальной истории уже в 1884–1886 годах на нефтяное отопление с дровяного и угольного было переведено большинство волжских пароходов, включая буксиры, сухогрузные и наливные суда. Этот шаг был подготовлен деятельностью фирмы «Братья Нобель», оборудовавшей нефтехранилища во всех мало-мальски значимых портах.
196
«Jahre Viking» — самое крупное судно в мире. Дедвейт: 564 763 тонны, длина 466 метров, ширина 70 метров.
— А чего ты про это молчал, когда я тебя зимой инспектировал? — удивился князь.
— Да ты так расстроился из-за отсутствия пушек и приборов, что до этих проектов дело так и не дошло! — объяснил Димыч. — К тому же… ну что для тебя может быть полезного в речных пароходах и баржах?
— Почти тысяча тонн — это чуть ли не легкий крейсер, по нынешним временам! — воскликнул я.
— Развею вашу дремучесть, сапоги! — подозрительно ласковым голосом начал адмирал. — Крейсер — не баржа. Строительство баттлшипа подразумевает под собой слаженную работу десятка смежных предприятий. Вы думаете, что корпуса клиперов пятнадцать лет назад дольше делали? Примерно те же сроки, что и сейчас, и без всякой сварки. А потом в течение 3–4 лет устанавливали броню, машины, вооружение, оборудование…
— Не понял, Серег… — вскинулся Рукавишников. — Кто здесь говорил только про корпус? Основную задачу я поставил такую: отработать технологию постоянно действующего стапеля, используя плазово-шаблонный метод, модульные конструкции и сварочные автоматы, быстро собирать корпус и надстройки, сразу устанавливать машину, дейдвудные валы и винты, размещать вспомогательное оборудование.
— А сроки? — Всем своим видом адмирал выражал недоверие.
— Гм… сроки… К сожалению, переделка проекта под новые материалы и оборудование немного затянулась, — подмигнул Рукавишников. — Мало того, что корпус должен был быть сварной, так еще и вместо колеса — винты. И новые машины… Да и остнастку зевековских верфей мы кардинально поменяли. Так что первые суда в серии мы заложили только в ноябре 1886 года. А спустили на воду… в августе 1887-го…
— Пароход за девять месяцев? — недоверчиво спросил я. — Ну, спустили… Небось до сих пор достраиваете?
— А вот ни хрена! — гордо сказал Димыч. — Пароходы до самого конца навигации на ходовых испытаниях были! А зимой, пока они на приколе стояли, мы внутренней отделкой жилых помещений занимались! Причем это только с первыми в серии мы так долго провозились, а в принципе сроки строительства около полугода.
— Технология строительства, при которой тысячетонные кораблики можно печь как горячие пирожки — по паре штук в год? — восхитился я. — Ты что, и правда не понимаешь, что ты сделал, гений недоделанный?
— То, что вы отработали технологию быстрого строительства достаточно крупных пассажирских и грузовых судов, это хорошо! — кивнул князь. — Но повторюсь: боевой корабль — совершенно другое дело! Другой корпус, другое оборудование, другая машина! А вооружение? Да у меня до сих пор нет нормального проекта механизации башни! Матросики пятипудовые снаряды на руках к орудиям выносят. А приборы управления огнем? А торпеды? Что я тебе в январе говорил? Где проекты?
— Работаем… — разводит руками Димыч. — Не все же сразу! Встречный вопрос: где обещанные тобой конструкторы?
— Так ведь я еще отчета комиссии МТК не получил! На основании чего я тебе конструкторов пришлю? Они не мои рабы, чтобы я мог только своей властью послать их куда захочу!
— Комиссия твоя до сих пор на заводе околачивается! Второй месяц! Я задолбался им условия труда обеспечивать — восемь лучших
номеров в заводской гостинице дал, чтобы через половину Нижнего каждый день не ездить. Да кормлю их всех за свой счет, бездельников! И сопровождающих из числа инженеров каждый день предоставляю, отвлекая людей от основный работы.— Ничего, не обеднеешь — все тебе на пользу пойдет! — хмыкает адмирал. — Ты мне вот что скажи: что ты еще от меня утаил?
— Что значит «утаил»? — опешил Димыч. — Ничего я от тебя не утаивал! Сам ведь тогда слушать не захотел! Ну вот… еще катера есть! Скоростные!
— Скоростные катера?! Дай-ка угадаю — небось поставил свои ДВС на легкую лоханку? И радуешься так, словно сделал аналог «Шнельбота» с торпедами «Лонг Лэнс»! [197] — издевательским тоном сказал Алексей. — Да твоя скорлупа только в качестве разъездного катера и годится! По спокойной акватории белым днем рассекать!
197
«Шнельбот» — S-Boot (Schnell Boot), немецкий торпедный катер. «Лонг Лэнс» — Long Lance (Длинное копье), японская торпеда Тип 93. Катер и торпеда считаются лучшими в период ВМВ.
— Млять, тебе что не сделай — все похер! — не выдержал Димка. — Один ты тут к войне готовишься, флотоводец великий, а мы, млять, сбоку припека! Сидим, млять, хером груши околачиваем! Я уж и не знаю, что тебя может удовлетворить — «Бисмарк» с «Ямато» тебе построить или уж сразу «Нимитц» с полным авиакрылом?!!
— А ну-ка, брейк, каррячие парррни! — Я поспешил вмешаться, пока друзья не передрались. — Серега, не перегибай палку! Если то, что создал Димыч, не подходит тебе для войны с Японией или вообще не имеет военного значения, это еще не значит, что все его творения — ерунда! Наверняка ведь это прорыв в своих областях?
— В общем… да… — остывая, признался адмирал. — Катер с ДВС по сегодняшнему времени — супервундервафля. Может, паровые катера и берут пока больше людей и грузов, да и бегают со сходными скоростями, но… Чем хорош бензиновый движок? Его не надо полчаса раскочегаривать — сел, завел и поехал… Ладно, Димыч, извини! Мир?
— Мир! — Друзья обменялись рукопожатием.
— Однако, честно говоря, все, что ты сейчас показал и рассказал, — вряд ли произведет впечатление на императора! — огорчил Алексей. — Надо найти более веские доводы в пользу твоего назначения на должность начальника госверфей! Давайте подумаем вместе!
— Ну, а паровая турбина сможет произвести впечатление на императора? — нарочито небрежным тоном спросил Димыч.
— Что ты сказал?! — дуэтом выпалили мы с адмиралом, подумав, что ослышались.
— Я. Построил. Паровую турбину! — отчетливо, как для плохослышащих, раздельно повторил Димка.
— Как?! — спросил адмирал.
А я одновременно с ним выпалил:
— Когда?!
— Как? «Вспомнил»! Ведь я перед вселением готовился — набивал память сведениями технического характера! — пояснил Рукавишников. — Когда? В конце января начали делать в металле. Первый запуск через месяц.
— Непременно приеду и посмотрю на испытания! — не удержался я.
— Зелень подкильная, якорь тебе в… одно место! И что же ты, гад такой, молчал? Может быть, ты уже втихаря самонаводящиеся торпеды сделал и «ПКР»? [198] А, Димк? — рассмеялся адмирал. — Или атомные подлодки в двадцать тысяч тонн водоизмещением?
Рассказывает Сергей Платов (великий князь Алексей Александрович)
Из кабинета цесаревича мы втроем направляемся к Александру III. Разумеется, нас сопровождают телохранители made by Tarugin. Вот странно: Олег оказался не только неплохим полевым офицером и приемлемым государственным деятелем, но и активно проявляет черты харизматического лидера. Казалось бы: у гвардейских полков есть свои командиры, их шефы зачастую члены правящего дома, а вот поди ж ты! Любой из этих «верных» полков, не исключая офицеров и командиров, готов умереть за этого мальчишку в атаманском мундире.
198
Противокорабельная ракета.