Корона из желудей

— Каких друзей?

— Общества Уробороса. Или как там вы себя называете.

Не ошибался ли я, приписывая себе власть над ним? Форрест так долго смотрел на меня, что я почти струсил. Мне показалось, что шум на строительной площадке стих. Наконец он улыбнулся.

— Что ж, Зак, тебе не откажешь в наблюдательности.

— Я видел вас в Стентон-Дрю, — сказал я, смутившись. — Мне известно о существовании тайных обществ. Масоны, друиды, сообщества ученых джентльменов.

Форрест продолжал сверлить меня взглядом.

— Тогда ты знаешь, что члены таких обществ не разбалтывают своих секретов кому попало.

— Мне казалось, что, если член такого общества испытывает нужду, его собратья-друиды, или как вы себя называете, приходят на помощь.

Внезапно до меня дошло, что рисунки на фризе могут быть тайными знаками.

Ответ Форреста поразил меня.

— Меня радует, что ты заботишься о моем состоянии, Зак. Я это ценю.

— Я? Но я…

— Тобой движет честолюбие, но я вижу твою душу. Ты разозлил меня, предложив убрать желуди, а теперь пытаешься загладить вину. — Форрест положил руки мне на плечи. — Ты верен мне, Зак, и я прощаю твое пьянство и кутежи. Ты, как и я, мечтаешь увидеть мой замысел осуществленным. Круг станет нашим памятником в веках, моим и твоим.

Форреста окликнули. Я смотрел ему вслед. В его словах не было сарказма. Он предпочитал не видеть подлости и жестокости мира. Некоторое время я стоял посреди шума и гвалта, затем развернулся и бросился вон с площадки. Верен? Что он знает о моей верности? Я верен только себе, никому больше!

Меня сжигали злоба и стыд. Долг Комптону камнем висел на шее. Сто гиней! Впрочем, сто или тысяча — не все ли равно?

Однако, шагая узкими кривыми улочками старого города, я злился не на себя. Форрест — вот на кого обратился мой гнев. Пусть он и гений, но нельзя же быть таким простодушным! Таким легковерным! К тому же я ничем ему не обязан. Презрительные слова Сильвии — болтовня неразумной девчонки. Любой архитектор в городе взял бы меня в подмастерья, за плату или без! Я образован, я сын джентльмена! Да стоит мне захотеть, и от желающих нанять Зака Стоука не будет отбоя!

А Форрест? Какое мне дело до Форреста! Он не так прост, каким хочет казаться, а его одержимость друидами просто смешна!

Я вышел к Аббатству. Справа чернела громада готического собора, ангелы поднимались на небеса по каменным лестницам. Я остановился, чтобы перевести дух.

Аббатство тоже построил выдающийся архитектор, но кто сегодня помнит о нем? Дамы и господа прогуливаются под сводами мимо высоких окон, восхищаются изысканной резьбой. Им нет дела до того, кто это все придумал. Камни остаются, люди уходят. Так устроен мир. Вот в чем смысл круга.

— Добрый день, мастер Стоук.

Я обернулся.

Передо мной стояли два джентльмена и дама. Ее платье алого шелка стоило целое состояние. В одном из джентльменов я узнал Ральфа Аллина.

— Мастер Аллин, — поклонился я.

— Позвольте представить сэра Джона Дугласа. Леди Дуглас. Помощник моего друга Форреста мастер Захария Стоук.

Мы раскланялись. Помощник Форреста. Только и всего.

— Должно быть, на стройке сейчас горячая пора, — заметил Аллин.

Мы шли по направлению к термам.

— С тех пор как площадку разровняли, дела пошли быстрее. Третья часть фасадов уже в работе.

— Джон строит секциями?

— Замысел именно таков.

Аллин кивнул. Я смотрел на элегантную фигуру владельца каменоломен, освещенную солнечными лучами. Шуршание его бархатного сюртука навело меня на мысль. А ведь он богат. Рискнуть?

— Не все идет гладко, сэр. На стройке участились кражи, кто-то умышленно портит инструменты. Ущерб невелик, но…

Аллин нахмурился и помахал рукой своим спутникам. Я заметил, как они вошли в собор.

— Это пустяки, Зак. На стройке всегда воруют. Джону ли не знать! — Он покачал головой, тряся пудрой с превосходного седого парика. — Я поговорю с ним. Надеюсь, камень хорош?

— Камень отменный. — Я вдохнул поглубже. — Мастер Аллин, могу ли я… для себя… некоторые затруднения…

Мне не понравился его взгляд, прямой и тяжелый.

— Затруднения?

Я жалко хихикнул.

— Деньги, сэр. Ну, вы понимаете, долг чести…

Аллин схватил меня за рукав и увлек к термам. Из-за стены доносился плеск воды и стоны больных.

— Давайте начистоту, сэр, долой церемонии, — выпалил Аллин. — Хотите сказать, что проигрались в пух и прах?

Никогда еще я не видел его таким суровым.

— Единственный раз, — надменно промолвил я. — К несчастью, я…

— Сколько?

— Сэр?

— Не притворяйся глупее, чем ты есть, мальчишка! Сколько ты должен?

Я хмуро пробормотал:

— Сотню. Гиней.

Я считал Аллина человеком мягким и покладистым. Выходит, ошибался. Он пригвоздил меня к месту взглядом, который мог колоть камни.

— Знай, я предупреждал Джона насчет тебя. А он только рассмеялся и сказал: «Брось, Ральф, дадим мальчику возможность проявить себя». И вот как ты ему отплатил! Вы отвратительны мне, юноша. Джон трудится не покладая рук, его окружают дураки и завистники, и даже его собственный подмастерье оказался мерзавцем! Если я узнаю, что у Форреста пропали деньги…

Я отпрянул.

— Я не вор!

— Думаю, ты на многое способен.

Мы пожирали друг друга глазами. Прохожие удивленно оглядывались.

— Кому ты должен? — спросил Аллин.

— Не ваше дело! — выпалил я, вне себя от ярости. — Забудьте мои слова. Я сам найду деньги.

— Джон знает?

— Нет. Не говорите ему.

— Не скажу. Пока. Держи. — Аллин что-то черкнул на клочке бумаги и сунул его мне в руки. — Вот адрес одного уважаемого человека. Он честен, не какой-нибудь кровопийца, и ссудит деньги под разумный процент и мою гарантию. Но клянусь, Зак, в первый и последний раз! Я делаю это не ради тебя, а ради моего доброго друга, имевшего несчастье пригреть на груди змею!

Не поклонившись, Аллин резко развернулся и был таков.

Я стоял посреди площади, сжимая рукоять шпаги и комкая бумажку в руке. Лицо горело. Мне казалось, все прохожие пялятся на меня, однако я не мог сдвинуться с места.

От бессильной ярости тряслись руки.

Я поднял голову, с независимым видом подошел к стене терм и стал смотреть на купающихся. Я едва видел их сквозь дымку гнева. Пары горячей воды поднимались в осенний воздух, а я смотрел на толстух и подагрических старцев и готов был убить их. Нищие, проститутки и сифилитики плещутся в общей ванне, надеясь на исцеление от заслуженных хворей. О, как я их ненавидел!