Корона мертвого короля

Медведь зарычал.

— Мне плевать на Черные леса! Ты! Что творишь ты, Фредо?! В пустоши Пролитых Слез обнаружено трое стражей, лишенных рассудка! У одного сломаны ноги, у другого обожжено лицо и руки, а третий и вовсе болтался в воздухе, его едва сумели спустить вниз! Не говори, что это не твои шуточки, князь, или, клянусь, я…

Фредо вытянул в его сторону руку в останавливающем жесте. Лицо его оставалось все таким же невозмутимым.

— Мои стражи не должны быть столь глупы, — хладнокровно начал он, — Отправляться втроем в погоню за чернокнижником — опрометчиво…

— Особенно, когда этот чернокнижник — их князь, — ядовито вставил Медведь. Князь тяжело вздохнул и уперся двумя пальцами в висок. Лицо его обрело просящее выражение.

— Аркано… — он впервые обратился к Медведю по имени, — Пожалей меня. У меня с самого утра болит голова, я устал! И я только и слышу, что о проблемах Финоры, о тех, о которых знаю и сам! Да, мне известно, что стражи, напавшие вчера на меня, были обнаружены сегодня. Это я послал людей проверить пустошь Пролитых Слез, сказал, что там может быть чернокнижник. Они напали на меня — я защищался, а после сам же и спас их! Чем ты недоволен?

Аркано раздраженно скрипнул зубами.

— Великая праматерь, как ты милосерден! Ты лишил их разума, забрал их души, Фредо! Эта участь хуже смерти, они будут доставлены в дом Потерянных душ…

Князь безжалостно улыбнулся.

— Тем лучше. Не будут в дальнейшем путаться под ногами. А безмозглых глупцов в страже держать я не намерен, Аркано! Сейчас речь не об этом. В Черных лесах…

— Я слышал про Черные леса! — мужчина с размаху опустил огромный кулак на стол князя, заставляя тот содрогнуться всем телом. Хрупкая вазочка, полная живых цветов, затрепетала и начала заваливаться на бок, но правитель вовремя ее подхватил.

— Ты не соразмеряешь свою силу, — холодно вымолвил он, — Постарайся впредь не делать этого. А свой гнев тебе бы стоило обратить против монстра, погубившего короля Тревора…

Медведь зарычал, совершенно не пытаясь сдерживать себя и продолжая обращать гнев против собеседника. Внимать его речам он предрасположен не был.

— У тебя нет доказательств, что это тот самый монстр! Фредо! Я знаю, ты одержим мыслью отыскать Тревора, но всем известно, что он погиб…

— Он жив! — князь, которому неожиданно изменила выдержка, с размаху ударил ладонью по столу. Несчастная вазочка подпрыгнула и мелко-мелко задрожала, но молодой человек на сей раз не обратил на нее внимания. Дыхание его стало прерывистым; золотые кудри разметались, а зеленые глаза в обрамлении густых черных ресниц засверкали почти фанатичным пламенем.

— Я знаю… я верю, что король Тревор жив! И меня не переубедит никто, включая и тебя, Аркано! Пока я не увижу его тело…

Медведь остыл. Он вообще был человеком отходчивым, хотя и изрядно вспыльчивым, да и человека, сидящего перед ним, любил, как брата, поэтому злиться на него сейчас не мог. Он знал, слишком хорошо знал, что заставляет Фредо так говорить, знал, что он чувствует, переживает и искренне сочувствовал ему. Но изменить ничего не мог.

— Самый преданный вассал… — мужчина слабо улыбнулся и слегка покачал большой головой, — Ты верен до конца, да?

Взметнулась в воздух сжатая в кулак левая рука и с размаху ударила в грудь в области сердца. Князь расправил плечи.

— До последнего удара этого сердца, — тихо произнес он, — Я не могу иначе. Я верю, что он жив, я не желаю признавать его смерть, сколько бы мне ни говорили. Тревор… слишком важен для меня. Я потерял отца, когда был ребенком, не хочу потерять второго, будучи уже взрослым.

Улыбка Аркано стала сочувственной. Эта история была хорошо известна ему, он знал и даже отчасти помнил, как маленького выкормыша ведьмы, просящего милостыню и ворующего у прохожих кошели, неожиданно встретил не кто-нибудь, а сам правитель дель’Оры. Фредо тогда тоже попытался стянуть у короля кошель, но Тревор вовремя среагировал и, ухватив маленького воришку за руку, неожиданно ласково улыбнулся ему. Спросил, кто он такой, спросил, где родители и, узнав, что у мальчика нет никого, кроме кормилицы и молочного брата, без излишних церемоний забрал его с собой.

Тогда Аркано впервые пришлось расстаться с ним. Он горевал, он был уверен, что более никогда не увидит молочного брата, бывшего ему ближе кровной родни, но прошли годы — и Фредо снова появился в его жизни. Появился в дорогой одежде, со сверкающей шпагой на бедре и верхом на черном коне. Остановился у избушки, где жил, проводив кормилицу в последний путь, Аркано и… забрал его с собой.

Тогда Аркано получил прозвище Медведь. Тогда он стал личным телохранителем молочного брата, а позднее, когда король Тревор жаловал Фредо княжество Финора, занял место главнокомандующего стражей и войском князя. Король изменил судьбу их обоих, он поднял своего любимца из грязи в князи в прямом смысле слова, дал ему неизмеримую власть и научил ею пользоваться. Взамен Тревор не попросил ничего и, быть может, именно поэтому получил все.

Фредо был предан королю до последнего вздоха, он любил, обожал монарха как второго отца, он готов был отдать за него жизнь, и очень переживал, когда в свой последний поход Тревор отправился без него. Когда же стало ясно, что король не вернется, молодой князь неделю не покидал своих покоев, запершись там и переживая свое горе в глухом одиночестве.

Потом вышел, вернулся в строй, но изменился и сильно, причем в худшую сторону.

С тех самых пор в Финоре появился чернокнижник. Аркано знал об этих фокусах молочного брата, знал и не одобрял их, старался переубедить глупого князя, но, увы… Фредо д’Ардженто был упрям.

— Почему ты уверен, что этот монстр — тот самый? — вопрос Медведь задал тихо, сверля собеседника внимательным, испытующим взглядом. Он чувствовал, что ответ может оказаться важным.

Князь поднял голову.

— Ты помнишь пророчество Безымянного? То, где говорится о знамениях, предшествующих большим переменам?

Вопрос был серьезен, тема, затронутая им — важной, и главнокомандующий помрачнел.

— Помню.

— Кол, стрела и расплавленный меч… — Фредо на секунду закусил губу, — Вчера в меня выстрелили из лука, и стрела вонзилась в землю. Рядом с нею туда же воткнулся и кол. А потом я увидел, что они торчат из земли рядом с рукоятью меча, который расплавил я сам. Не говори мне, что это ничего не значит.

Медведь задумался, покусывая мякоть большого пальца по старой, еще детской привычке. На знамения описанная князем картина и в самом деле походила, но… Не мало ли этого, чтобы вот так вот судить?

— Но серебряная луна не всходила в небе, — мужчина глубоко вздохнул, проводя ладонью по темным, отчасти собранным в короткий хвост волосам и машинально поправляя последний, — Да и радуги в ночи никто не видел… Зато все видели чернокнижника, летающего чуть ли не каждую ночь!

Чернокнижник досадливо отмахнулся. С его точки зрения, сейчас были куда более важные темы для обсуждения.

— Разве я не могу полетать, когда мне захочется?

— Но не на людях же, Фредо! — Медведь едва не схватился за голову: упрямство названного брата всегда раздражало его, а гневаться вновь не хотелось, — Ради всего святого… Ты летаешь ночами, ты купаешь в ледяных ручьях, и этого не видел разве что слепой!

— А я не могу искупаться, когда захочу?

Аркано негромко зарычал, силясь не позволить гневу захватить вновь его существо.

— В этих ручьях вода холодна, как лед! Они бегут с гор, прямо от Вечных снегов, а ты свободно входишь в воду, и выходишь из нее! Знаешь ли ты, что нашлись глупцы, последовавшие твоему примеру, и попытавшиеся повторить твой подвиг? Их обмороженные трупы воды прибили к деревням…