Короткие рассказы.

Не прошло и пяти минут, как за крышами снова выросла бархатная стена леса. Обжитые участки постепенно сменились заросшими делянками, на которых в высоком репейнике и борщевике едва угадывались развалившиеся срубы – поселок закончился. Тут же у дороги, под несколькими новенькими знаками, предупреждающими о зоне отчуждения и повышенной радиации, сидя на чурбачке, безмятежно дремал краснощекий дед. Несмотря на августовскую теплынь, он был в огромном ватнике, над которым лихо торчала жесткая седая борода. Перед ним, отсвечивая эмалью на солнце, стояло зеленое ведро полное грибов.

– А ну ка, Вадим, притормози, - сказал Сергей Иванович. – Давайте разомнемся, ребята.

Вадим, радуясь передышке, промычал «угу». Уазик оттормозился, съехал на обочину и, хрустнув гравием, остановился.

Оля молча удалилась в густой подлесок, остальные, охая и постанывая, принялись разминать ноги и поясницы. Вадим, держась за бампер, несколько раз присел, с наслаждением разгоняя кровь по телу.

Сергей Иванович подошел к дремлющему ватнику. В его ведре обнаружились и крепенькие белые, и буро-оранжевые подосиновики с посиневшими ножками, и дружные семейки опят.

– Почем грибы, дедушка?

Дед разлепил глаза, наклонил голову набок, и, задорно, как купец на ярмарке, сказал:

– Пятьсот рублев за ведерко!

– Ну и аппетиты у тебя дедушка! – изумился Сергей Иванович. – Почему так дорого?

– А ты сначала, попробуй, собери! Тогда и цену назначай, – рассердился дед. – Опасно нынче грибочки то собирать, милок!

– О чем разговор? – спросила подошедшая Оля.

Андрей сказал:

– Да вот Сергей Иванович надумал прикупить грибов с Цезием-134, да цена кусается.

– Спекулянт, - презрительно сказал Толя.

– А в чем опасность то, дедушка? – с веселой недоверчивостью спросил Сергей Иванович, незаметно показывая Толе кулак.

– Так ведь зверья в округе развелось! – дед развел руками, посверкивая глазками из-под бровей. –Видать хорошо им в етой зоне вашей. А нам страшно стало далеко в лес заходить, милок. Не ровён час волка, медведя или секача встретишь на узкой тропке, и тогда – пиши пропало. Так что, бери за пятьсот, дешевле не найдешь.

– Поехали что ли? – крикнул от машины Вадим.

– Идем, идем.

Сергей Иванович расстелил карту на капоте.

– Вот наша первая точка - деревня Бабчино. Находится за пределами тридцатикилометровой зоны от эпицентра. Отселена через несколько месяцев после аварии и сейчас полностью заброшена. Там делаем замеры и привал. Дальше дороги уже не будет. Оставляем машину и идем примерно пять километров до реки. Там делаем повторные замеры и на сегодня всё.

Андрей, слушал в пол уха, хрустя заранее припасенным яблоком. Прикончив его, он бросил огрызок в кусты, спугнув какого-то мелкого зверька – тот бросился к ближайшему дереву и мгновенно исчез в густых ветвях.

– Ой, кто это? Белка? – Оля, вытянув шею, начала всматриваться в листву, лениво шевелящуюся под слабым ветром.

– Нет, шерсть слишком темная. Наверное, куница, - Андрей зевнул и полез в машину.

– Кстати, а что такое секач? – спросила Оля у его спины.

Андрей, уже удобно примостившись внутри, ответил:

– Секач это кабан. Взрослый, опытный и очень опасный. С вот такими, – он показал какими, – клыками.

– По местам! – Вадим завел двигатель.

Оставив позади Брагин, и еще несколько предупреждающих знаков, среди которых были совсем ржавые, с осыпавшейся краской, уазик покатил по узкой проселочной дороге, которая каким-то чудом еще не заросла травой. Лес подошел совсем близко – осиновые и еловые ветки то и дело скользили по стеклам. Жилистые корни, вспоровшие колею, бугрились под колесами, затрудняя движение. Уазик тяжело переваливался через них, натужно скрипя кузовом.

В такой качке прошло около часа.

– А что там за истории о животных вам рассказал этот дедуля? – заскучав от однообразной дороги, спросил Вадим.

– Ребятам о зверятах, - отозвался Андрей.

Сергей Иванович пожал плечами.

– Да вобщем то ничего нового. Вы и так прекрасно знаете, что после выселения людей с этих территорий, местная фауна начала быстро восстанавливать свою численность. Здесь сложилась естественная природная резервация, уникальная в своем роде.

Оля начала делать пометки в блокноте, тихо ойкая и хмурясь из-за тряски.

– Оленька, ты когда будешь статью про заповедник готовить, - продолжал Сергей Иванович, - так и укажи, что снятие антропогенного давления дало невероятный положительный эффект, по своей значимости превысивший все отрицательные эффекты радиоактивного загрязнения.

– Что значит антропогенное давление? – спросила Оля.

– Это значит, человеческое, Оленька. Если человека нет, животные могут спокойно делать то, что им и предназначил бог – плодиться и размножаться. Но вот что странно - откуда такая паника у местного населения? В районе Брагина экосистема такая же, как и во всем заповеднике, всплесков роста популяции животных за последние годы тут не наблюдалось.

– Сергей Иванович, а вы помните исследования группы Чернова? – подал голос Толя.

– Напомни, пожалуйста, - вежливо сказал Сергей Иванович.

– Это было года четыре назад, когда поймали двух сумасшедших браконьеров в тридцатикилометровой зоне. Их после карантина отправили в СИЗО, всё их барахло - на дезактивацию, а добычу – к нам в институт. Я помню, как Ромка ругался, когда ему в лабораторию притащили двух окоченевших косуль, и большущего зайца.

– Да, да, кажется громкая была история… И что же?

– Чернов с ребятами сделал все обычные анализы, а заодно решил заглянуть в мозги этих бедолаг. Они сразу обратили внимание на незначительное – не более четырех-пяти процентов - увеличение объема мозга. А чуть позже, покопавшись в лимбической системе, нашли куда более интересные аномалии: миндалевидные тела были существенно меньше нормы, зато гиппокамп наоборот увеличен. И это у всех трёх трупов. Были еще изменения гипофиза, но они едва фиксировались, и ребята списали их на погрешность измерений.

– Мутации? – очень серьезно спросила Оля, у которой карандаш так и летал по бумаге.

– Смотря что под этим подразумевать, - усмехнулся Толя. – Вся эволюция это лишь цепочка последовательных мутаций. На тот момент Чернов не нашел прямой зависимости между радиоактивным загрязнением и аномалиями в оленьих мозгах.

– А вот эти термины, - Оля показала Толе свои записи, в которых некоторые слова были подчеркнуты, - что они значат?

Толя театрально закатил глаза.

– Только совсем кратко, ладно? Гиппокамп, как бы это сказать…, как оперативка у компьютера, понимаешь? Он хранит кратковременную память, а потом переводит ее в долговременную. И за пространственную память отвечает тоже он. Поэтому увеличение гиппокампа может означать, что владелец такого мозга лучше других ориентируется в пространстве и быстрее находит кратчайший путь между двумя точками. Записала?