Короткий триллер
Шрифт:
— Значит, после того как Ники зарезал этого человека, они снова изменили закон, не так ли? — спросила Кэтрин. — Просто, чтобы добраться до кого-нибудь из семьи Гатро?
— Ну пожалуйста, мама…
Питер хотел было сказать матери, что она неправа, но передумал:
— Закон нашего штата был принят до убийства… перед тем, как Ник это сделал. Он гласит, что виновный в убийстве полицейского должен быть казнен. У судьи совершенно не было выбора, а до того как всплыло дело Ника, этот новый закон не применялся.
— Но почему именно его? Только из-за того, что его фамилия Гатро?
— Такие времена, мама, вот и все. После политических скандалов
— Кроме того, Ник оказался чертовски глуп, — взглянул на мать из-под кустистых бровей Майкл Гатро. — Фараон остановил его машину лишь потому, что ему показалось, будто Ник пьян. Но мой брат, этот идиот, даже не выслушал, чего от него хотят, и пустил в ход нож. Проткнул фараона по меньшей мере десять раз, разнес его на куски. Глупый молокосос. Дело о вождении в пьяном виде можно было замять за сотню-другую.
— И вспомни, мама, — добавил Питер. — У Лори, полицейского, были жена и четверо малышей. Это убийство попало на первые страницы всех газет. Ник и должен был получить смертный приговор. Толпа линчевала бы любого федерального прокурора, требующего чего-либо меньшего. Когда подали апелляцию, эти новые члены суда не оставили ни одного шанса на пересмотр дела.
— В первый раз в жизни, Майкл, ты прав, — сказала Кэтрин. — Ники глуп. И заслуживает смерти хотя бы за идиотизм. Все оказалось бы простым, если бы он умер прямо сейчас.
Оба сына посмотрели на нее в полной растерянности.
— Я… не понимаю, — произнес Питер. — Если ты желаешь его смерти, то при чем здесь мы?
— Вы мои сыновья, — проскрежетала Кэтрин. — Вы сильные. Вы не стали бы убивать полицейского, окажись в той машине. В отличие от Ники, на вас я могу положиться в плохие времена.
Казалось, она съеживается на своем стуле и уменьшается прямо на глазах.
— Но если вы — могучие деревья, то Ник все равно что травинка, слабое растеньице. Еще мальчишками, когда вы дрались, вы не жаловались, даже если вам крепко перепадало. А Ники всегда прибегал ко мне похныкать, как жалкий щенок. Мне и тогда было стыдно за него. Этот подлый страх остался с ним навсегда. Мы с отцом много раз вытаскивали его из неприятностей — сам-то он боялся улаживать их, несмотря на то, что носил фамилию Гатро. Но убийство полицейского — это слишком. Ники больше мне не сын…
— Тогда почему бы не предоставить его палачу? — грубо спросил Майкл.
Кэтрин повернулась к Питеру:
— Будут ли при казни репортеры?
— Да, думаю, как минимум один или два. Отчеты пойдут во все службы новостей — ведь это первая легальная казнь за много лет. Дело получит крупные заголовки.
— В этом и заключается проблема. Ведь Ники не пойдет на виселицу как мужчина. Он будет пускать нюни и умолять о пощаде всю дорогу, какие бы успокоительные таблетки ему ни давали. В таком виде он и появится в газетах: «Член семьи Гатро умер с достоинством визжащей раненой крысы, испустившей дух в канаве». Можете представить все бесчестье, которое принесет эта казнь нашей семье? А враги? Они готовы воспользоваться любой слабинкой в клане Гатро!
Кэтрин свесила голову, и лицо ее превратилось в трагическую маску. Внезапно она очнулась и пронзительно воскликнула:
— Ради чести моего покойного мужа, он не смеет умирать с трусливыми воплями!
И она выпрямилась
на стуле, с явным усилием взяв себя в руки.— Прошу прощения, — произнесла она мертвым, спокойным голосом. — Не следует поддаваться эмоциям. Необходимо найти выход из положения. Слушаю ваши предложения.
Несколько минут в комнате царило молчание, все трое обдумывали ситуацию.
— Нет смысла завязывать обычные контакты, — сказал, наконец, Питер. — Ребята не захотят проникать в тюрьму. А если и проберутся, вряд ли сообразят, что можно сделать.
— Надо поручить это одному человеку, — заметила Кэтрин. — Человеку с оригинальным мышлением, который видит вещи под особым углом зрения, не так, как другие.
Питер глянул на мать, потом на Майкла и снова на мать:
— Шенди, — прошептал он.
— Этот мерзавец, — прорычал Майкл.
— Возможно. Но в свое время он разработал для нашего бизнеса кое-какие трюки, требующие большого воображения.
— Слушай, ведь он настолько стар, что может загнуться, едва лишь потребуется настоящее дело. И кроме того, я не доверил бы ему именно это — слишком рискованно.
— Вся штука в том, что он умеет внушить к себе необычайное доверие, вот почему он был первым мошенником в нашей округе. Если кто-то и сможет помочь в деле Ника — это Шенди.
— Между прочим, он должен нам больше пяти тысяч, и я дал ему понять, что мне не нравится, когда долг не отдают вовремя.
— Так вот, Майкл, поскольку Шенди — единственный, кто может нам помочь, тебе придется с ним подружиться, — подвела итог Кэтрин.
Маленький человечек в грязной квартире по соседству с городскими трущобами ожидал визита Кэтрин Гатро в ближайшие две недели. Именно столько времени оставалось до казни Ника Гатро.
Он не удивился, когда черный лимузин остановился у края тротуара под его окном. Из машины вышли Питер и Майкл Гатро. Они плечами потеснили какого-то прохожего, затем Питер возвратился к машине и помог выйти матери. Они поднялись по старым ступеням к дверям дома. В квартире задребезжал звонок, и человечек нажал кнопку, высвобождающую задвижку на двери. Он встретил Гатро в прихожей и провел в комнату. Пока троица с отвращением озиралась, он сел в единственное не заваленное барахлом кресло и выжидающе уставился на них.
Майкл Гатро подошел к нему, наклонился и собрал в кулак рубашку на его груди.
— Встань, Шенди, — приказал Майкл, поднимая его на ноги с такой легкостью, будто тот был тряпичной куклой. — Никто не смеет рассиживать, пока стоит моя мать.
Шенди ладонью откинул со лба длинные седые волосы и привел в порядок рубашку.
— Тысяча извинений, миссис Гатро, — произнес он, неуклюже поклонившись. — Мои манеры ужасны, это факт, о котором ваш сын постоянно мне напоминает. — Он проворно ощупал рукой спину. — После последнего напоминания я провалялся в постели почти неделю.
— Ты запоздал с платежом, — проворчал Майкл.
— Пожалуйста, садитесь, мистер Шенди, — пригласила Кэтрин. — Я пришла не для того, чтобы разговаривать о вашем долге. Разве что, если договоримся, можно будет долг считать погашенным.
— Конечно. Ваша прямая обязанность — забыть о долге, если вы хотите, чтобы я кое-что для вас сделал, не так ли?
— Как ты узнал? — пробормотал Майкл.
Шенди не сводил глаз с Кэтрин:
— Дорогая леди, — сказал он, будто вопрос был задан ею. — Я знаю о семье Гатро все. Это единственная причина, почему этот головорез, которого вы зовете сыном, до сих пор не разделался со мной.