Короткое лето Сэмюэля Финка, эсквайра
Шрифт:
Как потом выяснилось, он угодил под машину 'очень удачно', т.е. умер тут же на месте. 'И хорошо, что так. Хоть не мучился, бедняга...'.
Через
Но накануне похорон отец Шмулика, весь черный и усохший, как нам показалось, обошел дома, в которых мы жили, и просил родителей, чтобы мы на похороны не приходили. Нас и не пустили, мол, 'да-да, конечно, мы понимаем'. Хотя эта просьба отца вызвала все-таки неоднозначную реакция общественности. Я сам слышал, как одна соседка с неудовольствием говорила другой: 'Уж больно эти... Финки... нос задирают. Уж и на похороны к ним не приди...'
А через несколько дней мы узнали, что Финки собираются продавать свой дом. Но они, видимо, не стали
дожидаться покупателей, а просто заколотили дверь и ставни дома, оставив на заборе объявление 'Продается'. А сами тихо съехали, так что никто из нас не заметил.Мы продолжали жить, как и прежде. А вскоре начался новый учебный год. А потом еще один. И мы все реже вспоминали и Шмулика, и его нелепую смерть. Ну, разве что, когда проходили мимо бывшего дома семейства Финков. А потом жизнь и вовсе всех нас закружила. Детство кончилось. Наступила мятежная юность. Новые дружбы, первые, вторые и десятые любови, мечты и планы. А потом, как водится, пришла и скучная взрослая пора. Где теперь все эти сорванцы с фрунзенской окраины? Разметало нас по бескрайним просторам родины, а то и закинуло за ее пределы. И вся эта история с нашим бедным недоприятелем, казалось, совсем выветрилась из памяти. Словом, все забылось. И, казалось, навсегда. Но со временем мне все чаще вспоминается Шмулик и вся эта грустная история из моего в целом очень счастливого детства. И все чаще я испытываю что-то похожее на чувство собственной вины. Хотя вроде бы какая тут личная вина? А вот поди ж ты...