Корпорация «Попс»

— Один мужчина — палач, — предлагает решение Ричард. — Ну, вроде наемного убийцы из мафии, типа того. Он позвал второго мужчину в ресторан, чтобы обсудить «дела», но тот знает, что его наверняка убьют. Он пробует пищу, и на него накатывает тошнота. Он решает, что лучше уж кончить жизнь самоубийством, извиняется и встает из-за стола. Потом выходит на улицу и вышибает себе мозги.

По сравнению с настоящим ответом, это очень неплохо. Пожалуй, я предпочитаю такое решение.

— Ричард, у вас богатая фантазия, — говорит Уоррен слегка покровительственным тоном.

— Я фантазией зарабатываю, — откликается Ричард.

Как-то оно все не очень удачно складывается. Знаете ведь, как порой кристально ясно, что думает группа людей, если вы часть этой группы? Я знаю: теперь все думают, что Уоррен немного мудозвон. Он только что достиг критической массы и из того, кто «руководит», превратился в не особо уважаемую нами личность. Если бы Уоррен был математической функцией, его график сейчас по асимптоте приближался бы к нулю.

— Ладно, — говорит он. — Вот настоящий ответ. Я вам его быстро зачитаю вслух, а потом мы устроим небольшой перерыв. Кстати, ответ тут вовсе не главное — я просто хотел познакомить вас с нестандартным мышлением так, чтобы вам было весело и чтобы вы заодно познакомились друг с другом. Но так как вы все уже друг друга знаете, после перерыва мы сразу приступим к учебной части.

— Уоррен? — говорит Имоджин.

— Что?

— Не всемы знаем друг друга, большинство знакомо лишь с теми, кто сидит рядом. Вы могли бы, ну, перемешать нас, что ли, или типа того.

Уоррен вздыхает и говорит нам ответ на задачку.

Когда мы с Дэном выходим наружу, Эстер стоит у входа и забивает косяк.

— В такую рань, и уже наркотики, — ворчит Дэн.

— Это, нахер, никакая не задачка, — говорит Эстер, — а мыльная опера. После такого без наркотиков никак.

— Я предупреждала, — говорю я, делая самокрутку.

— Так что ж это получается… Они заказали филе альбатроса. Попробовав блюдо, мужчина понимает: раньше он его никогда не ел. Отсюда он делает вывод, что много-много лет назад, когда его угостили «альбатросом» на необитаемом острове, он на самом деле съел своего сына, который погиб сразу после того, как корабль разбился и всех пассажиров выбросило на берег.

— Ага.

— Но это ж полная херня! Этого никогда не вывести из заданной информации. Плюс, мужчина, конечно, проверил бы, то ли блюдо ему дали, прежде чем застрелиться. Господи. А что, если на острове его угостили, ну, я не знаю, меч-рыбой, а сказали, что это альбатрос? В выводе, что он слопал собственного сына, абсолютно нет логики. Боже мой. Меня так бесит этот Уоррен. Меня бесит вся эта хрень. Ебать-колотить. Нам — ну, по крайней мере вам — уже известно, как генерировать идеи, разрабатывать новые товары и тому подобное. Зачем нам еще и эта муштра?

— Все было бы в порядке, понимай он, что делает, — говорит Дэн. — Может, днем все пойдет на лад. Я буквально предвкушал, как научусь генерировать хорошие идеи, и все такое…

— Чем ты занимаешься? В смысле, на работе? — спрашивает Эстер.

— Не скажу, — отвечает он.

Она улыбается, будто ей рассказывают не очень понятный анекдот:

— А?

— Ну, ты же нам не сказала, чем занимаешься.

Я корчу ему рожу — мол, прекрати, — но он на меня не смотрит.

— Ой, правда? — небрежно роняет Эстер. — Я из команды сисадминов. А я думала, что говорила.

— А. — Кажется, эта новость Дэна слегка обескуражила. — А. Ну, а я дизайнер. Но не как Алиса. Я сам новые товары не разрабатываю. Обычно меня прикрепляют к команде, которой нужно придумать графику.

— Тебя прикрепляют?

— Ну, типа того. Например, к инженерам. Бывает, они создадут какой-нибудь хитрый механизм, а «товарную оболочку» придумать не могут. Тогда я, пожалуй, изобретательный. Мне дают краткую инструкцию, например: «это кукла, которая ползает», плюс технические диаграммы и тому подобное, и я создаю дизайн куклы или, по крайней мере, делаю эскизы. Иногда мне поручают дизайн всего товара, от начинки до упаковки, но это редко. Чаще всего, если это новый бренд, для которого команда придумала название, главный персонаж и так далее, я получаю инструкцию представить ребятам, скажем, пятнадцать разных оттенков цвета глаз и подборку образцов цвета кожи. В общем-то, почти все время я работаю с кем-нибудь вроде Алисы — делаю графику для брендов, которые она предлагает, а потом довожу до совершенства все картинки, оттенки и прочее, уже для реального товара. По сути, я просто оформитель.

— Ты не просто оформитель, — замечаю я — несколько даже огрызаюсь.

— Да нет, правда. Но меня, в общем, не парит.

— Значит, из нас троих только ты предлагала реальный продукт? — спрашивает меня Эстер. — Странно, да? Если учесть, над каким проектом мы работаем.

— Да уж, — говорю я. — И особенно странно, если учесть, что я никогда ничего не делала для тинейджерского рынка. Кстати, тут есть еще два человека, чьи лица мне знакомы, — одна секретарь, а другая просто младший дизайнер. Чудно это все.

— Мак же сказал: «нам нужен новый подход», — говорит Дэн.

— Может, всех остальных уже испытали и отсеяли, — кивает Эстер.

Мы докуриваем и возвращаемся в класс.

Не могу поверить. Нас, блядь, ждет «Воздушный шар».

— В общем, условие для этого упражнения такое: вы объединяетесь в группы человека по четыре, но с теми, кого еще не знаете, — говорит Уоррен.

Нас в этой комнате двадцать шесть. Сколько существует способов разбить нас на подмножества из четырех или пяти человек? Как при этом учитывать глубину существующих между нами связей? По-моему, есть классическая математическая проблема в этом ключе. «Проблема коммивояжера» [43] или какая-то задача про студентов в университетском общежитии. Я никак не могу вспомнить и слишком устала, так что даже не пытаюсь сообразить, какие формулы тут могли бы пригодиться. Однако подозреваю, что это одна из тех задач, которые почти невозможно решить. Как бы то ни было, я остаюсь на месте и молча смотрю, как три человека, с которыми я толком не знакома, дрейфуют в мою сторону и садятся рядом.

43

Точная формулировка этой знаменитой математической проблемы такова: если дано количество городов и стоимости путешествия из одного в другой, как построить самый дешевый маршрут с заездом в каждый город только один раз и возвращением в исходную точку?

Помимо меня, в мою группу входят Ричард, Лара и темноволосый парень из кафетерия. Оказывается, его зовут Бен. Он очень коротко улыбается мне, будто мы типа как знакомы, и ни слова не произносит. Ричард, специалист по робототехнике, и Лара (младший дизайнер, как я и думала) забавно обосновывают, почему должны остаться. Когда приходит моя очередь умолять о пощаде, я не парюсь. Я добровольно приношу себя в жертву. Чего, по идее, в «Воздушном шаре» происходить не должно.

Бен странно смотрит на меня, а потом говорит:

— Да, меня тоже выкидывайте на фиг.

Голос у него низкий и гулкий, словно доносится со дна темного-претемного колодца.

Можно считать, игра закончена.

Теперь на борту моей шлюпки тринадцать зарубок. Где-то после седьмой я перестала ходить в школу. Я не принимала ванну и не мыла волосы. Самостоятельно принимать ванну мне разрешается, а вот напускать в нее воду — нет. Видимо, дело в том, что можно переборщить с горячей водой и ошпариться. Пусть это кажется маловероятным — я должна соблюдать правила.