Корпорация

— … И вовремя проконсультировать руководителя, — деликатно вставил Старцев.

— Спасибо!… Юриспруденция — это не ковыряние в бумажках. Это целый мир — меняющийся, интересный. Это необходимость постоянно взвешивать и оценивать собственные силы, понимать, где следует искать компромиссы, а где — стоять на своем…

— Так это мир? — уточнила Люба, — Или это война? Судя по выражению папиного лица, когда он утром идет на работу, весь большой бизнес — это война. И для юристов, мне кажется, в первую очередь…

Вот тебе раз! Старцев попытался припомнить, с каким таким выражением на лице он выезжает утром в офис. Не припоминалось. Надо как-нибудь в зеркало заглянуть мимоходом, что ли…

Тамара задумалась, повела точеной бровью:

— Часто бывает и так. И часто бывает, к сожалению, что это война без правил. Даже если говорить сугубо о юридических вопросах. Посуди сама. Где должны решаться правовые споры?… Верно, в суде. Но что такое суд в нынешней России? Наша судебная система до сих пор остается такой, какой была в советские годы. Между тем общество изменилось, изменились отношения между людьми, появились целые огромные сферы, которых раньше не было — то же корпоративное право. А наша судебная система осталась одним из наиболее уязвимых государственных институтов. Возьми хоть арбитражные суды — а с ними чаще всего приходится иметь дело. В региональном арбитражном суде совмещены первая инстанция и апелляционная. То есть, апеллировать приходится к тем, кто только что сам же и вынес это решение!… Суды находятся под пятой региональных властей, во многих регионах судьи часть своей зарплаты получают от губернатора… Да что там далеко ходить? В родной Москве мэр платит судьям. И в чью пользу, спрашивается, они будут принимать решение, вздумай кто судиться с мэрией?… Судебная система в России просто создана для того, чтоб быть коррумпированной!… А если говорить о том, что множество важных для бизнеса правовых положений до сих пор остается в виде каких-то подзаконных актов, что действующее законодательство оставляет широчайший простор для толкования, что в регионах постоянно приходится лавировать между федеральным законодательством и местным, а они по многим позициям могут расходиться… В таких условиях элементарная защита интересов компании превращается, действительно, в освободительную войну.

Старцев покосился на дочь — Люба слушала, раскрыв рот. Трудно сказать, сколько из всего этого понимала семнадцатилетняя девочка. Но Тамара свою задачу выполнила и перевыполнила: рассказать в деталях о своей работе за время обеденного перерыва невозможно, но можно заинтересовать, увлечь, показать, что много достойного любви и внимания в этой профессии… Люба, однако, сделала из сказанного собственные выводы:

— Если судебная система и законодательство в России столь несовершенны — как работать в таком хаосе? Вы меня, может, специально пугаете, Тамара Александровна?

Железнова рассмеялась:

— И в мыслях не было. Но ты должна понимать, что профессия эта не из самых спокойных. Если, конечно, ты уважаешь свою профессию. И — что немаловажно — уважаешь закон. Удивительно, но это факт: нередко нарушить закон оказывается легче, чем удержаться в его рамках. И менее хлопотно.

— Тогда зачем… — Люба не закончила вопрос, но Тамара и так поняла:

— А вот это, Любаша, уже из другой сферы. Что такое хорошо и что такое плохо. С того, как ты это понимаешь — что можно, а что нельзя — начинается личность. А любой профессионал — это, в первую очередь, личность, и только потом обладатель неких специальных знаний и навыков. Если человек честен только из страха перед ответственностью за свой поступок — такая честность гроша ломаного не стоит. И если уж мы говорим на такие… хм… глобальные темы… Ты уже стояла перед выбором: воспользоваться папиной протекцией или попробовать собственные силы. И сделала, на мой взгляд, правильный выбор. Не хмурьте брови, Олег Андреевич!… И принимать такие решения — более или менее важные — тебе придется на протяжении всей жизни, вне зависимости от того, кем ты станешь. Постоянно выбирать между легким путем — и честным… Тебе, наверное, кажется, что я говорю сейчас прописные истины, которыми тебя и в школе напичкали под завязку, но… У нас, Любаша, вся жизнь из таких простых вещей состоит. А вы что об этом думаете, Олег Андреевич?

Старцев не ожидал, что придется что-то говорить. Просто слушал. Совсем недавно он пытался объяснить эти самые простые, как сказала Тамара, вещи девушке-журналистке. Удалось ли, он так толком и не понял. Интересно, что никогда не говорил он об этом с дочерью. А ведь Любе это, оказывается, интересно…

— Да то же самое и думаю, — ответил он, чуть поразмыслив. — Та, Тамара, права, со стороны это выглядит как поучение для дураков. На самом деле все куда сложней — и куда проще. Не так давно я уже пытался сформулировать эту мысль, попробую еще раз, может, получится более удачно… Выбор, да. Постоянный выбор. Каждый раз — заново, потому что меняется конкретная ситуация. Можно тихо сидеть на заднице, складывать рублик к рублику. Можно рискнуть — и получить нечто гораздо большее. Сразу. Сейчас. Вопрос только — чем рисковать? Деньгами, будущими доходами, собственностью? Или своей репутацией? Своим будущим? Жизнью своей семьи, в конце концов? Вот что здесь важно — увидеть границу, за которой риск превращается в безумие. И не переходить ее. Потому что нет такой цели, которая оправдала бы все абсолютно средства. Но и не топтаться в сторонке — иначе найдутся другие, которые рискнут, выиграют и оставят тебя ни с чем… Впрочем, это уже из области отвлеченных рассуждений, имеющих мало общего с темой лекции уважаемой Тамары Александровны.

Железнова засмеялась тихонько, отбросила назад упавшие на плечи волосы. И Старцев перехватил взгляд дочери — только что внимательный, сосредоточенный, теперь он был растерян. Ее глаза метнулись с Тамары на отца — и немедленно опустились. Порозовели щеки. Люба выглядела смущенной. С чего бы это?…

— Ну, и как, помог тебе разговор? — поинтересовался Старцев, усаживая Любу в машину.

— Ты знаешь, да, — она была серьезна, как будто напряженно что-то обдумывала. Неужто их рассуждения о добре и зле? Забавно… — Слушай… Я спросить хочу… Ты только сразу громко не кричи, ладно?… Тамара Александровна — твоя любовница, да?

Старцев замер возле открытой дверцы. Сосчитал про себя до трех. Потом до пяти. Потом спросил (голос прозвучал сердито):

— С чего ты взяла?

— Так… Вы как-то… Нет, не могу объяснить. Но очень похоже… Знаешь, вы похожи на людей, у которых есть общая тайна.

— У нас есть общая тайна, — согласился Старцев, стараясь, чтобы голос звучал беззаботно, — Закончишь университет, придешь к нам работать — мы ее и тебе расскажем. Тайна называется — «Росинтер». И кончай небылицы выдумывать!…

Люба улыбнулась, погладила отца по щеке:

— Ты иногда такой смешной бываешь… А вообще, она ничего. Приятная. Умная. Но…

— Что — но?

— Мама лучше! — ответила дочь, села в машину и дверцу захлопнула.

14

3 августа 2000 года, четверг. Москва.

Сомнений не было. Боевой генерал, губернатор Белогорского края Александр Кочет сдался Фрайману с потрохами. В обмен на дешевую байкальскую электроэнергию для Белогорского алюминиевого завода губернатор дал слово выжать последние соки из Снежнинской компании, заставив ее выплатить вперед налоги на 300 миллионов долларов, в противном же случае — задушить многочисленными инспекциями и проверками. И можно было не сомневаться — Кочет, представленный народу как человек чести, слово свое сдержит.

Уже на другой день после заявления Кочета, в Центральном офисе «Росинтера», в Москве, прошло закрытое совещание, присутствовали на котором лишь трое: Старцев, Малышев, Денисов. В течение полутора часов линия защиты против тандема Фрайман-Кочет была выстроена и обсуждена в деталях.

Единственный инструмент давления Фраймана на белогорского губернатора — обещание низких тарифов на байкальскую энергию. Но «Байкалэнерго» до сих пор не контролируется Фрайманом. И обещание, данное Кочету, хозяин «Альтаира» сдержит лишь в том случае, если сумеет получить безусловный и ничем не ограниченный контроль над «Байкалэнерго», выкупив оставшиеся акции у администрации области.

Но получить право на эти акции он сможет лишь в том случае, если доведет до победы в выборах нынешнего губернатора Байкальской области Николая Терских. У Терских — сильные позиции в области, и при условии, если в него будет вложено достаточно средств (что, собственно, и требуется от «Альтаира»), победа его почти неминуема.

Но «почти» — это еще не все. Выборы — всегда лотерея, потому что никому еще не удавалось предсказать со стопроцентной точностью, как поведет себя публика, в мирное время именуемая «простым народом», в период же предвыборных боев превращающаяся в «электорат» и «уважаемых избирателей».

Получается так. Кочет до тех пор зависим от Фраймана, пока Фрайман может обещать ему заветные мегаватты. Если же станет понятно, что на выборах в Байкальской области шансы Терских падают, а значит, падают шансы «Альтаира» получить контрольный пакет «Байкалэнерго», Кочет может из повиновения выйти. Значит, первое направление действий — это выборы в Байкальске.

Заход с левого фланга. Для того, чтобы ослабить позиции Терских на выборах, нужен альтернативный кандидат — популярный, сильный, готовый противостоять губернатору действующему. Нужны деньги для проведения кампании в Байкальске. Нужны специалисты. Первым результатом совещания стало распоряжение для Дирекции информации и общественных связей — прощупать почву в Байкальске и в недельный срок изложить руководству Корпорации свои соображения о возможной альтернативе Николаю Терских.